В тени Алтополиса (СИ) - Углов Артем - Страница 68

- Вот только не начинайте вешать лапшу про благодарность за спасение жизни. Я хоть и мал ростом, но в подобную чепуху не верю.

- Жизнь товарища Ортеги дорогого стоит.

- Не дороже денег, - возразил я. – Не станет его высочество заморачиваться из-за какого-то там бродяжки. Монет отсыпать – пожалуйста, а лезть в мутную схему с поступлением в учебное заведение, курируемое самим Императором - не верю!

- М-да, чудны дела твои…, - доктор постучал пальцами по столешнице. - У меня сын твоего возраста - редкостный проказник растет. До сих пор верит, что подарки под ёлку Святой Николай кладет. В волшебников верит, в сказки, в доброе сердце… А ты получается нет?

- Почему же, в добро верю, но только когда оно обоснованно. Ни один человек не станет во вред себе действовать, если только не полный кретин или не имеет далеко идущих планов. Они же у вас есть, я прав?

Аполлинарий Андреевич усмехнулся в тонкие усики. Покачал головой, но все же вынужден был признать.

- Ну хорошо… нам нужна некоего рода информация о царящих внутри порядках. О тех системах и методиках, что используются кураторами для раскрытия потенциала таланта. Если вкратце, нам нужен свой человек внутри академии.

- Стукачок, - конкретизировал я.

- Что за жаргонизмы, юноша, - тут же поморщился доктор. – Мы не оправляем вас в тюрьму, и не предлагаем закладывать коллег по учебе. Нас интересует исключительно методологическая часть вопроса.

- И даже взрывать ничего не придется? – не смог удержаться я.

- Кто мы по-вашему – звери? Пьем кровь безвинных младенцев и устраиваем шабаш в вальпургиеву ночь? Алексей, прошу, не разочаровывайте старика. Я только начал считать вас за человека разумного, с которым можно иметь дело.

- Но вы же социалист?

- И что? Что это значит? Вы хоть раз потрудились прочитать наши книги, изучить программу или беретесь судить со слов других? Налепили на человека ярлык и жизнь сразу стала простой и понятной, так получается? С ваших слов выходит, что так. А если человек говно, но при этом рядится в благообразные одежды, с ним как быть? Как быть с махровым монархистом господином Радулевичем? Слыхали о его недавнем предложении выселить всех неимущих за Уральский хребет? Дескать слишком много попрошаек развелось на столичных улицах. Так пускай на деле доказывают свою состоятельность Государю и Отечеству, осваивая безлюдные просторы на востоке страны. Сумеют выжить в сибирских лесах – честь им хвала, а нет – значит туда и дорога. Ибо нечего биомусор плодить, только и склонный, что к грабежам и насилию. Он даже наглядную статистику привел, открыв доселе неизвестную истину. Оказывается большинство преступлений в столице совершается гражданами неблагополучными, находящимися за чертой бедности. Ко всему прочему еще и плодящимися, как тараканы. Не проще ли будет сгрести всех в одну кучу и увезти железнодорожными составами на восток, - Аполлинарий Андреевич умолк, но не для того, чтобы получить ответ на заданные вопросы. Уж слишком их много прозвучало и все из числа риторических. Взял чашку с недопитым чаем, и смочив горло парой глотков, продолжил: - господин Радулевич выступил с докладом на прошлой неделе… не где-нибудь на улице - на пленарном заседании Государственной Думы. И что думаете, его кто-нибудь осудил? Подверг, как водится за подобные мысли, остракизму и гонениям? О нет, господа депутаты лишь покачали головами: «Михаил Иванович, он же не социалист какой, он же за Царя-Батюшку. Да, склонный к радикальным решениям, но с правильным ярлычком». Представляете, ему все простили… Простили то, что многомиллионную часть сограждан назвал ненужным быдлом, требующим немедленной выселки в Сибирь. Представляете? А я вот не могу… Наше государство уродливо по природе своей: законы, порядки, обычаи… в конце концов само общество, разделенное на две неравные части: господ и тех, кому не повезло родиться. Да что далеко за примером ходить, оглянитесь вокруг? Что есть Красильницкое, как не гетто. Вы даже в Алтополис не сможете выбраться без специального разрешения. На юг в степь – пожалуйста, а на север в город только по спецпропускам. От вас бы давно избавились, вот только кто тогда будет работать на фабриках Волобуйского или на заводах Никитина? Может лет через двадцать-тридцать, когда производственную линию удастся полностью автоматизировать. И пойдут тогда железнодорожные составы, забитые под завязку безвольным человеческим скотом далеко на Восток. Покорять бескрайние сибирские просторы, как и мечтал господин Радулевич.

Сидящий напротив собеседник не сказал ничего нового. Про роботов, способных заменить человека давно речи ведутся – почитай, полвека. Только воз и нынче там. Не станет господин Волобуйский тратиться на переоборудование, ежели по итогу человеческая сила выйдет дешевле. Пугалки это от социалистов, чтобы народ на свою сторону переманить. Использовать для своих целей, а когда до власти дорвутся, накинут на шею новое ярмо. И еще неизвестно, какое тяжелее окажется.

- Даю слово, что убивать никого не потребуется, - наконец произнес Аполлинарий Андреевич, - нам нужна только информация.

Мне почему-то вспомнился прошлогодний разговор с Малагой. Тот тоже сидел напротив, пил чай и вербовал. Только делал это куда мастерски, используя аналогии с храбрым разведчиком Одзаки, в которого мелюзга до сих пор на улицах играет. Плохо доктор знал пацанское сердце, это сразу видать. Про политику вещает, на которую мне плевать с высокой колокольни: и на монархистов, и на социалистов, и на эсеров – все они одним говном мазаны.

Нужно было отказываться, но я продолжал медлить. Смотрел в пустую чашку с прилипшими к стенке чаинками и видел витрины красивых магазинов, видел модный спорткар припаркованный возле небоскреба, и пушистые облака, проплывающие под окнами апартаментов - моих личных, и машины моей. Блин, почему в сказках все так легко и просто? В историях, где есть бес со своим коварным предложение, от которого следует отказаться, если только не хочешь попасть впросак. Почему в реальности все иначе? Почему так сложно сказать нет? Неужели в очаровании доктора дело? Нет, совсем нет… Просто в глубине души понимал, что другого такого шанса вырваться из трущоб может больше не представиться – никогда. И вот это никогда пугало пуще всяких демонов.

- У меня есть время подумать?

- Разумеется, мы не торопим с ответом, - кивнул Аполлинарий Андреевич. – Нам самим нужно решить часть вопросов, прежде чем приступить к реализации плана. Времени тебе до декабря.

- А дальше?

- А дальше начнем заниматься подготовкой документов. Ты же не думаешь, что поступление в императорскую академию, это легко и просто? Да и базовые знания необходимо подтянуть. Ты грамоте обучен?

- А то, - не без гордости заметил я, – читать и писать умею: печатными и прописью. Таблицу умножения знаю, и цифири столбиком делить могу.

- Хорошо, - кивнул доктор, - часть проблем это снимает, но все же без занятий с репетитором не обойтись. Знать одну цифирь для академии мало, юный возраст опять же. Сколько тебе полных лет?

Интерес Аполлинария Андреевича не был из числа праздных. Раньше в Академию брали всех подряд, лишь бы имелись в крови нужные маркеры. Но после нескольких случаев со смертельным исходом и последовавшей за этим шумихой в прессе, министерство по образованию было вынуждено вести возрастной ценз. Теперь детей младше пятнадцати лет в учебное заведения не принимали.

- Осенью четырнадцать будет.

- Надо же, - удивился доктор, - а выглядишь моложе.

И этот туда же. Малага сомневался в моем возрасте, Лука Лукич, дядька Степан из автомастерской, теперь вот Аполлинарий Андреевич взялся. Уж год-то своего дня рождения я знал. Жаль только, официальные документы остались лежать в старом доме. Не догадался прихватить их, когда сбежал на улицу. Теперь уж поздно… Новая хозяйка наверняка выкинула свидетельство на помойку, вместе с другими вещами, оставшимися после стариков.

- Говорю же, четырнадцать будет!