В тени Алтополиса (СИ) - Углов Артем - Страница 29

Полный нехороших намерений, я обежал дом приятеля по кругу. В окнах первого этажа горел яркий свет. На шторах мелькали тени, а через приоткрытые форточки доносился гул голосов. Судя по всему, большое семейство только что поужинало, и теперь занималась привычными делами. Женская половина - уборкой и мытьем посуды, а мужская – чтеньем газет или просмотром телевизора. Обыкновенно Гринька в это время выбегал во двор. Он сам признавался, что не мог долго находиться в обществе младших сестер – спокойных днем, и оборачивающихся в бесенят вечером. Девчонки прыгали, скакали, дергали за рукав, требуя повышенного внимания. И чем ближе становилось время ко сну – тем больше активности они проявляли. Может и теперь вынудят сбежать во двор?

Намотав несколько кругов вокруг дома, я спрятался в тени фонаря, не работающего по причине выдранных с корнем проводов. Затаился и принялся наблюдать. Минуты бежали быстро, подогреваемые изнутри глухой злобой. И даже желудок перестал урчать, стоило только представить наглую рыжую морду, как я по ней буду бить. Не пожалею гада, оторвусь по полной программе. Будет знать, как друзей подставлять.

Показалось или на втором этаже мелькнула знакомая фигура? Ах ты ж Гринька, ах ты ж сукин сын! Наклонившись, я схватил крупный камешек. Таким и окно разбить можно, если размахнуться посильнее.

- Его нет, - раздался за спиной спокойный голос.

От неожиданности я выронил снаряд. Обернулся и увидел стоящую в паре метров девушку, с накинутой на голову шалью. Это была старшая из Гринькиных сестер, столь же огненно-рыжая с конопушками, усеявшими лицо вплоть до мочек. Я не помнил её имени, знал только, что учится она в старшей школе, и благодаря способностям считалась одной из главных надежд многочисленного семейства. Оно и не удивительно, с таким-то неумехой братцем.

- Его нет, - повторила девушка. Напрасно, я и в первый раз прекрасно расслышал, просто не счел за нужное отвечать. - Больше не приходи сюда.

- Н-да? –вырвался изо рта то ли звук, то ли вопрос. Тут главное выглядеть понаглее. - И чё, ты мне запрещаешь?

Девушка прореагировала на удивление спокойно: ни страха в глазах, ни дрожания в голосе. Не смутил её и плевок под ноги – известное оружие шпаны, используемое в качестве весомого аргумента

- У меня нет полномочий что-либо запрещать тебе, - произнесла она монотонным голосом, - стой под окнами, сколько душе угодно, но знай - Григорий здесь больше не живет.

- Как не живет… А куда он делся?

- Уехал.

- Куда?

Девушка измерила меня взглядом, словно решая, стоит ли говорить.

- Ты ведь не отступишь?

- Нет.

- Тогда может расскажешь, что приключилось между тобой и братом? Вы же были друзьями.

Друзьями, ага… Таких друзей и врагу не пожелаешь. Может в семействе рыжих и принято было языком трепать, но я-то не из таких. Не имел привычки посторонних в свои проблемы впутывать, потому и процедил:

- Не твое дело.

Думал, рыжая сестрица обидится, начнет спорить или пуще того – развернется и уйдет с гордо поднятой головой, как любил делать ейный братец. Но нет – ничего подобного не случилось. Она лишь попыталась поправить волосы, позабыв об укутавшей голову шали. Рука дернулась по привычки и опустилась ни с чем.

- Родители узнали о вашем визите в лабораторию, - произнесла она после недолгих раздумий. - Отец сильно разгневался - хотел сначала выпороть, но после придумал наказание похлеще. Григорий сам виноват - принялся доказывать, что ничего плохого не делал, а был лишь в качестве сопровождающего. Стоял в уголке и наблюдал.

- Он до жути боится уколов, - вспомнил я трясущегося от страха Гриньку.

Губы рыжей сестрицы дрогнули в улыбке.

- Мне можешь не рассказывать. Он от обыкновенной шпильки шарахается, а уж от кончика иглы и вовсе впадает в панику. Вот отец и решился его проучить, направив на повторное тестирование. Кто же мог подумать, что результат окажется положительным.

- Па… палажи…, - язык мой заплелся от неожиданности.

- Да, представь себе, - помогла рыжая сестрица. - Анализ показал наличие в крови маркеров группы АДЗ. Ну а дальше все по накатанной: контракт, обучение в престижной академии. За последний месяц и не виделись толком. Вход только по спецпропускам, так что если планируешь навестить друга, имей ввиду: заявление нужно подавать заранее.

Глаза сами собой принялись блуждать вдоль грязной улицы, по фасадам домов… Что за несправедливость?! Мне были нужны эти треклятые маркеры – МНЕ!!!, а не Гриньке, у которого и так все хорошо.

Рыжая сестрица давно ушла, я же продолжал пялиться на светящиеся окна, будучи не в силах отвести взгляд. Нет больше Гриньки, всё… Пропитанный злобой корень выдернули из груди, но облегчения не наступило. Лишь невыносимая, тянущая душу пустота.

Какой же ты гад, Гринька…

Глава 4. В осаде.

Лука Лукич редко демонстрировал эмоции. Казалось, в высушенном жизнью бобыле не осталось ничего человеческого, способного радоваться, горевать или удивляться. Единственной вещью, вызывающей в нем хоть какие-то чувства, было старое немецкое ружье. То самое, что каждый вечер брал с собой на обход.

Мне строго-настрого запрещалось дышать рядом с ним, не то, что трогать руками, но я все же не вытерпел - нарушил запрет. Дождался, когда бобыль отлучится по делам и прокрался к висящему на стене оружию. Разглядел на массивном ложе клеймо в виде гор с латинской буквой S. Колодка оказалась покрыта вязью рисунка с изображением птиц, выпорхнувших из кустов и охотничьих псов, вставших в стойку. Вышло красиво, прям как в книжке… Механизм ружья выглядел громоздким и устаревшим, но в нем по-прежнему чувствовалась сила – та самая огневая мощь. В каждом болтике, в каждом винтике… Не то что в современных поделках, слепленных из пластика и прессованных металлических опилок. А еще от него веяло покрытой мхом древностью, тем прежним временем, когда благородство было в чести и дворянский род славился не только страстью к кутежам, но и поступками.

Немецкий «Зимсон» семьдесят третьего года выпуска… Что и говорить, дорогое ружье, обласканное вниманием и заботой.

Когда я вернулся с улицы, Лукич как раз заканчивал очередную чистку. В воздухе стоял тяжелый аромат оружейного масла, от которого моментально запершило в горле. На газетном листе была разложена мелочевка вроде щеточек и пуховки. И конечно же на углу стоял стакан остывшего чая.

- Есть что по делу? – спросил Лукич, не отрывая взгляд от ствола.

Как он догадался? Неужели звериное чутье? Говорят, у некоторых людей оно вырабатывается с годами, особенно у тех, кто живет в постоянной опасности. Жизнь Лукича казалась размеренной и спокойной, но это сейчас - кто знает, чем он занимался пару лет назад. Опять же ружье… Не станет нормальный человек столько времени с железякой возиться. Пускай и очень красивой.

- Давай, выкладывай, - приказал бобыль.

Я сел и рассказал имеющуюся информацию про красный внедорожник – всё что удалось узнать от Тоши. Описал чудаковатого хозяина, упомянул про местные номера и время приезда – хаотичное, не имеющее никакого порядка.

Лукич внимательно слушал, отложив дела в сторону. Изредка тарабанил пальцами, черными и блестящими от оружейной смазки.

- У меня всё, - закончил я свой доклад. Ожидал хоть какой-нибудь реакции, но Лукич своим привычкам не изменил. Кивнул – мол, информация принята к сведенью и вновь взялся за чистку. Обидно… Столько времени было затрачено, столько сил, а он даже спасибо не соизволил сказать. Что взять с человека, живущего с ружьем. Бобыль, он и есть бобыль.

Я вернулся в коридор и принялся готовиться ко сну: разложил поскрипывающее от времени раскладушку, вытащил из шкафа теплое одеяло. После новостей о Гриньке настроение окончательно испортилось. Даже не знаю, что было хуже: неосуществимость планов мести, что вынашивал и лелеял последние дни или удачливость гаденыша. Получается, ты у нас теперь особенный, Гриня? Скоро станешь бегать быстрее ветра и по две страницы текста запоминать? Ну ничего-ничего, когда в следующий раз увидимся, тебе это не поможет, Трусом родился, трусом и умрешь. И ни одна молекула, ни один маркер в мире не способны этого изменить.