Абсолютный. Часть 1. Парадизар (СИ) - Dar Anne - Страница 20

– Не вздумай трогать мою постель! У меня есть руки, чтобы самостоятельно справляться с делами и посложнее. Мне не нужен слуга. Хватит ходить за мной хвостом.

– Прошу, не отсылайте меня от себя. Если меня открепят от вас, вам приставят другого слугу, а меня вернут в мусорщики. Мне нельзя обратно – у меня проблемы с дыханием, а та работа дурно влияет на лёгкие.

Я почти услышала, как Дикая отвернулась от парня и подошла к панорамному окну:

– Просто уйди. Не буду я тебя откреплять.

Так начинался наш шестой день в Парадизаре. Я понимала, что скоро, может быть через ещё шесть дней, может чуть позже, а быть может и раньше, мы найдём способ выбраться отсюда. И обязательно выберемся. Сколько ещё дней и ночей нам придётся провести здесь, прежде чем мы попытаемся сбежать? Мы вообще когда-нибудь доберемся до Рудника? Или никогда? Сгинем в Парадизаре или при попытке бегства, или уже по пути в Рудник, или… Варианты разрывали.

Выйдя из своего номера в девять часов, я хотела перед завтраком зайти к Дикой, но вместо ♀38-1732 перед моей дверью стояли двое крепких, высоких мужчин в чёрной униформе. Они попросили меня проследовать за ними, но просьба эта прозвучала скорее как приказ, который мне явно нельзя было игнорировать. В коридоре было пусто, Дикая – я знала это наверняка – находилась в ванной комнате своего номера. Проходя мимо гостиной я надеялась на то, что в ней окажется кто-то, кто заметит, что меня уводят, и передаст эту информацию Дикой, но в гостиной никого не оказалось. Все как будто испарились. Даже Вывод с ♀19-938 замолчали за своей дверью. Либо наступившая тишина была глупой случайностью, либо напротив недобрым признаком. В любом случае меня увели незаметно.

Лифт остановился на десять этажей выше этажа “П&К”. Пропустив меня вперёд, мой конвой позволил мне выйти из лифта. Как только я это сделала, дверцы лифта закрылись, и мужчины уехали. Я осталась одна в просторном коридоре с панорамными окнами и малиновой напольной плиткой. Где-то в глубине апартаментов звучала раздражающая опера – женский голос на записи звучал истерично. Я последовала навстречу этой истерики. Дойдя до широкого прохода в левой стене, за которым открывалась квадратная гостиная с внушительным баром, я наконец поняла, что происходит. За барной стойкой со скучающим видом стояла Лив.

Я вошла в комнату и продолжила подходить ближе. Заметив моё присутствие, сестра растянулась в неестественно широкой улыбке. Теперь она не была похожа на выбеленную фарфоровую куклу, какой предстала передо мной на балу. На ней не было ни грамма грима: ни белоснежной пудры по всему телу, ни ярких теней на веках и под глазами, ни ядовитых губ. Только волосы всё такие же фиолетовые. У меня немного перехватило дыхание от этого зрелища. Лив без косметики была сама на себя не похожа. Когда она погрузила меня в криосон, она и являлась, и выглядела совсем молодой девчонкой. Я, конечно, понимала, что за шесть лет мои знакомые из “прошлой жизни” должны были немного измениться, но я не ожидала, что настолько… Лив постарела. Должна была постареть на шесть лет, но я отчётливо видела на её лице преждевременную старость – она как будто все двенадцать лет намотала за те шесть, которые я провела в нестареющем состоянии. По математическим подсчетам сейчас она должна была выглядеть моей ровесницей – на двадцать семь лет – но по факту она выглядела старше меня ещё на шесть лет. Стоящей за барной стойкой Лив не было двадцать один, в которые я видела её в последний раз, и не было двадцать семь, как должно было быть сейчас – ей были все тридцать три, не меньше. Тени и глубокие морщины залегли на её лбу и вокруг глаз, кожа заметно потускнела, губы как будто помялись и начали терять чётко очерченные границы… Словно прочтя мои мысли, сестра, начав бодро разбалтывать коктейль в шейкере, заговорила первой:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ва-ау, только посмотри на себя! Какая ты молодая. Тебе как было так и осталось двадцать семь с половиной. А всё благодаря мне. Но ведь ты не будешь благодарна мне за свою сохранившуюся молодость, верно? – она продолжала ошалело трясти шейкер, как будто готовила не напиток, а коктейль Молотова. Я остановилась в двух шагах от барной стойки, за которой она будто бы пряталась от меня. – Ну вот, теперь я завидую твоей откровенно сохранившейся молодости. Похоже, я при любом раскладе найду чему у тебя позавидовать.

– Как поживает Айзек? – решила издалека начать я и таким образом попытаться приблизиться к разгадке судьбы Конана.

– Он больше не поживает. – В ответ на эти слова я лишь повела бровью. Она через смех продолжила. – Я его убила. Пошёл на корм акулам. Бай-бай, Айзек, ты был очень плохим парнем! – она нездорово взвизгнула. – Ох, как это было сложно… Сложные отношения. Представляешь, он заделал мне ребёнка.

Мысль о том, что я стала тёткой, пригвоздила меня к полу.

– У тебя есть ребёнок? – мои брови поползли вверх.

– Нет конечно! Я ведь не идиотка! Пришлось сделать аборт. Ужасное, мерзкое мероприятие, но что поделаешь? Зачем в такой мир приводить ещё одного обречённого на сумасшествие или на съедение трапперами, Уязвимыми, Блуждающими, Люминисценами или.. Ахах! Акулами!

Я заметила её нестабильное психическое состояние непосредственно перед тем, как она решилась погрузить меня в криосон. Теперь же её нестабильность была буквально написана у неё на лице – это попросту уже невозможно было скрыть. Было совершенно очевидно, что она уже не просто сосуществует с каким-то психологическим дисбалансом – она живёт им.

Она нервно продолжала:

– Я больше не смогу иметь детей. Прям как ты. Представляешь, я всё-таки смогла стать похожей на тебя. Помнишь, ты отморозилась зимой в озере? Я читала твою медицинскую карточку в Подгорном городе. Естественно этого нельзя было делать и бла-бла-бла… Но ты серьёзно бесплодна. И я тоже. Представляешь? Хоть в чём-то я не отстала от тебя. Что ж, видимо род Киттридж закончится на нас.

– Не закончится. Ещё есть Кей.

– Ну-ну… – она не хотела клевать на мою провокацию. Значит придется бить в лоб.

– Где Кей?

– Ты ещё спроси, что там с Конаном. Не строй из себя суперсестру, мы ведь обе прекрасно знаем, что Конан тебя сейчас интересует больше, чем наш маленький братец. Хотя подожди, – она наигранно запрокинула голову и задумчиво коснулась пальцами губ. – Он уже не маленький, так получается? Ему уже шестнадцать! Вау… Вот это я понимаю время бежит.

Это всё, что я хотела услышать. Кей жив. И Конан тоже жив. Дикая была права, когда говорила, что Лив выдумала их смерть лишь ради того, чтобы сделать мне больно. Надо же. Как сильно она меня ненавидит… Или это не ненависть? Зависть. Она сама только что сообщила мне об этом.

– Как мы обе попали в Европу?

– Пффф… Через океан. Или ты не слышала историю славной кончины Айзека? Ты вообще меня слушаешь? Будь повнимательнее, в конце концов ты разговариваешь с дочерью Осы Сэвиджа, принцессой Парадизара.

– Принцесса-самозванка. Насколько я понимаю, у Осы Сэвиджа нет своих детей, а ты втерлась ему в доверие задолго после своего совершеннолетия. Что с тобой такое? Ты ведь была хорошей…

Она с такой силой бахнула стакан для смеси коктейлей на барную стойку, что эхо отлетело от поверхности.

– На протяжении всей моей жизни ты внушала мне, что я лучше себя! – Дальше она начала кривляться. – Лив, ты так не думаешь! Лив, ты не можешь так считать! Лив, ты перепутала свои эмоции! Джекки, из-за пелены своих завышенных ожиданий на мой счёт, своих персональных обманов, ты в упор не видела меня настоящую, пока я сама тебе себя не показала во всей своей красе!