Ледяные (ЛП) - Идэн Вероника - Страница 47

Он ворчит.

— Ты сообщила об этом мудаке в службу безопасности кампуса, верно?

— Да. У них его номера, и они не позволят ему вернуться в кампус.

— Хорошо. — Напряжение покидает его, и он ласкает мой позвоночник. — Я чувствую себя лучше, зная, что ты в безопасности от него.

Я вздыхаю.

— Он абсолютный эгоистичный придурок, который одержим собой, но я не была в опасности. Он больше не пытался связаться со мной.

— Но я всё равно хочу убедиться, что защищена не меньше прежнего.

Я играю с кольцом, которое он мне подарил, проталкивая бусины вдоль петли.

— Джонни — тот, кто заставил меня возненавидеть хоккеистов. Я не хотела иметь ничего общего ни с кем из них после того, как мы расстались.

Истон приподнимает мой подбородок. Его челюсть сжата, глаза яростно сверкают.

— Он причинил тебе боль, не так ли? Что он тебе сделал?

Я сглатываю, собираясь с духом.

— Сначала ничего. Джонни был яркой личностью, и поскольку я была близок с Райаном в старших классах школы, мы часто бывали друг с другом. В конце их сезона на втором курсе, где мы с Райаном учились, он подошел ко мне на вечеринке. Я подумала, что это круто, что старшеклассники флиртуют со мной.

Воспоминание заставляет меня нахмуриться. Оглядываясь назад, я теперь ясно вижу, как сильно он флиртовал с другими девушками на той же вечеринке. Я просто была первой, кто сказал «да», когда он хотел, чтобы я поехала с ним.

Разочарование от собственной наивности горит у меня в груди. Я потираю его, одаривая Истона тонкой улыбкой, когда он успокаивает меня своими прикосновениями, пока слушает.

— Я думаю, он знал, что мой брат не потерпел бы, если бы один из его товарищей по команде переспал со мной, а потом бросил, поэтому он пригласил меня на свидание. Все лето казалось достаточно прекрасным. Я имею в виду, кроме того факта, что он оказывал на меня давление, принуждая к сексу, и его никогда не волновало, кончу я или нет. — Сухой смех покидает меня, и он неодобрительно прищуривает глаза. — Я не знаю, происходило ли это в межсезонье, но, вероятно, все снова начиналось, когда команда выезжала на выездные матчи.

Брови Истона морщатся.

— Происходило что?

Я бросаю на него покорный взгляд, понимая, что он уже догадался по его резкому тону.

— Изменял мне. Мы встречались весь его выпускной год и первый год в Элмвуде на дистанции, но я поймала его, только когда путешествовала по колледжам.

Истон замирает, тяжело дыша. Он прочищает горло и переплетает наши пальцы.

— Прости. Продолжай, — хрипло говорит он.

Я сжимаю его руку, благодарная за то, что он зациклился на вырисовывании кругов на внутренней стороне моего запястья, пока я продолжаю.

— Я была такой идиоткой. Я подумала, что было бы мило удивить его, поэтому я приехала пораньше. Когда я нашла его, он трахал девушку из женского общества.

— Ты не была идиоткой, — ворчит он. — Он был гребаным идиотом.

— Ну, да, теперь я это знаю. В тот момент я была разбита. Предательство глубоко ранило меня, но это было не самое худшее. Он был поглощен славой хоккеиста и вниманием, которое ему приносили. Он заставил меня поверить, что вся команда знала, что он регулярно изменял мне все время, пока мы встречались. — Я закрываю глаза. — Даже Райан. Так что у меня не хватило духу сказать ему. Я была слишком напугана, чтобы узнать, знал ли он правду или нет.

Истон срывается с рычанием, но он нежно держит меня за руку. Он двигает челюстью, потирая ее рукой.

— Я думаю, если бы ты рассказала своему брату, он бы убил этого парня. Никто ни за что не смог бы играть бок о бок с товарищем по команде, который сделал это.

Мое плечо приподнимается.

— Джонни был чемпионом по газлайтеру до конца, даже когда я с ним рассталась.

Я вздыхаю. Это здорово — рассказать об этом, но это заставляет боль от его предательства всплыть на поверхность.

— Я ненавидела то, что он сделал со мной. Что он солгал и извратил мои эмоции в угоду своему повествованию, как будто ему задолжали возможность встречаться с другими девушками, когда он захочет.

Мой голос дрожит. Я делаю паузу на мгновение, чтобы собраться с мыслями, горло болит от стеснения, чтобы не разрыдаться.

— И поскольку я была так расстроена мыслью о том, чтобы быть рядом с ним, я держалась подальше от хоккея, который я любила до того, как он проделал со мной этот номер. После этого я отдалилась от Райана и не могла переварить поход на игру. — Я прикусываю уголок губы. — Я не хотела снова посвящать себя каким-либо серьезным отношениям.

Он остается спокойным на протяжении всей остальной части моего рассказа, если не считать опасных всплесков возмущения и жесткого блеска в его глазах. Его челюсть сжимается, мускул прыгает на щеке, и он сжимает кулак.

— Если я когда-нибудь застукаю его одного, я заставлю его заплатить за это, — процедил он сквозь зубы.

У меня перехватывает дыхание. Его яростная защита окрашена обещанием насилия. Это не должно меня так сильно заводить, но я ничего не могу поделать с тем, что это заставляет мое сердце биться чаще от волнения.

Это то, что всегда привлекало меня в хоккеистах в первую очередь. Их интенсивность. Их дикая натура. Им нужно бороться за то, что принадлежит им.

С Джонни все было не так. У него было только бесконечное количество высокомерия. Единственный человек, которого он когда-либо полюбит, — это он сам.

— Я та, кто бросила его, так что, по крайней мере, мне есть чем гордиться. Жаль, что я не поняла раньше, что происходит. После него я не хотел иметь ничего общего с такими парнями, как он, поэтому выбирал самые безопасные маршруты.

Сердитое выражение его лица смягчается.

— Ты не хотел снова обжечься. В этом есть смысл. Мне жаль, что ты прошла через это и чувствовала, что не можешь терять бдительность в присутствии людей.

Я киваю и провожу пальцем под глазами.

— Мне не следовало говорить тебе, пока у меня месячные. Я всегда начинаю плакать из-за самых незначительных вещей.

Он нежно отводит мою руку, чтобы большим пальцем поймать мои слезы.

— Я рад, что ты рассказала мне. Я хочу знать о тебе все. Хорошие вещи и плохие. Ты всегда можешь положиться на меня.

Сердце колотится у меня в горле, я прижимаюсь губами к его губам в нежном поцелуе.

— Теперь позволь мне стереть все то, как он обидел мою девочку. — Его лоб прижимается к моему, и он держит меня сзади за шею, сжимая, чтобы довести до цели. — Потому что я никогда не позволю ему или кому-либо еще снова причинить тебе боль.

Поцелуй, который он мне дарит, начинается сладко и нежно. Это длится всего несколько мгновений, прежде чем я захотела большего. Тепло разливается по мне, когда я перекидываю ногу через его колени и обнимаю его за шею.

Его член твердеет тем сильнее, чем я прижимаюсь к нему. Он поглощает тихие звуки, которые я издаю, крепко сжимая мою задницу, чтобы побудить меня тереться об него, пока я не напрягаюсь, удовольствие разливается во мне изнутри.

— Вот и все, милая — говорит он напротив моих губ. — Это было приятно?

Прерывисто дыша, я киваю. Мои бедра продолжают раскачиваться, наслаждаясь восхитительным ощущением толстого гребня, прижатого к моей киске. Его джинсы и мои тонкие леггинсы — единственная преграда между нами.

Он скользит рукой по моей спине.

— Когда возвращается твоя соседка по комнате?

— Не скоро. У нас есть время.

— Иди, подготовься для меня. Потом возвращайся прямо сюда.

Грубый, командный тон вызывает сильный импульс возбуждения, который проходит через долгое время. Я начинаю вставать, но он запускает пальцы в мои волосы и крепко целует меня, прежде чем отпустить.

Я беру все необходимое в ванной, затем раздеваюсь до его большой футболки с надписью «Университет Хестона», которую я назвала своей, чтобы спать в ней.

Когда я возвращаюсь в гостиную, он кладет полотенце на диван, на котором сидит. Его рубашка снята, и он без спешки поглаживает огромную выпуклость в своих боксерах. Он восхищается мной, прикрыв глаза, похлопывая себя по бедру.