Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Шувалов Александр - Страница 15

[1711 г. Женитьба на принцессе Шарлотте] «Супруга имела основания “сердитовать”. Царевич по-прежнему пил, чем еще в большей степени подрывал свое слабое здоровье». (Там же, с. 243.)

[1714 г.] «…По рассказу принцессы Шарлотты, почти каждую ночь напивался до бесчувствия». (РБС, т. 2, с. 45.)

[1715 г. Отрекаясь от престола, царевич писал] «“Вижу себя к сему делу неудобна и непотребна, понеже памяти весьма лишен (без чего ничего невозможно делать), и всеми силами умными и телесными (от различных болезней) ослабел и непотребен стал к толи-кого народа правлению, где требует человека не такого гнилого, как я”…Алексей находился в бегах около полутора лет. Месяцы добровольного заточения, на которое обрек себя царевич, прошли в болезненных мечтаниях о троне». (Павленко, 1975, с. 245–246, 252.)

«При возвращении в Россию царевич был до такой степени предан винопитию, что провожавший его Кейль сообщал: “Употребляю всевозможные усилия, чтобы удержать нашу компанию от сильного и весьма частого пьянства, но тщетно”». (Костомаров, 1989, с. 152.)

«Страх за свою жизнь совершенно затмил рассудок царевича, и он лгал, изворачивался, оговаривал других, пытаясь умалить свою вину…В столице носились упорные слухи о психическом расстройстве царевича в последние месяцы его жизни. В конце апреля 1718 года француз де Лави писал о царевиче: “Все его поступки показывают, что у него мозг не в порядке”». (Павленко, 1975, с. 258, 260.)

Из всех детей знаменитых правителей, которым злой рок не позволил стать коронованными особами, наибольшее внимание историки уделяли царевичу Алексею Петровичу и царевичу Дмитрию (сыну Ивана Грозного), а также Дону Карлосу (см.). Не имея возможности в последующем (обычно по причине ранней и трагической гибели) уже с высоты трона повлиять на свою официальную биографию, они чаще всего становились жертвами одностороннего освещения личности. Для нашего анализа они представляют только тот интерес, что, будучи детьми великих людей, своими болезненным психическим состоянием подтверждают наличие наследственной психопатологической отягощенности.

АЛЁХИН АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1892–1946), русский шахматист, четвертый чемпион мира 1927–1935 гг. и с 1937 г. до самой смерти; шахматный литератор и теоретик. Доктор права (1925). В 16 лет стал победителем Всероссийского турнира.

Наследственность

«Мать наркоманка, умерла душевнобольной. Отец — игрок». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 520.)

Общая характеристика личности

«Это был тихий, спокойный мальчик… Поэтому неудивительно, что в семейном кругу почти сразу же закрепилось ласковое обращение к новорожденному — Тишайший, а еще чаще — Тиша… Он вставал с постели, находил шахматы и вновь расставлял шахматные фигуры, разбирал сыгранные накануне партии… Эта ранняя одержимость, слабо контролируемая взрослыми, безусловно, влекла за собой перенапряжение сил детского организма. И как говорила его сестра, “возможно, что на этой почве Алехин и пережил в детском возрасте воспаление мозга”. Сейчас трудно сказать, что явилось основанием заболевания Саши, — менингит вызывается разными причинами, им нередко болеют дети. Болезнь Саши протекала тяжело, его отстранили от всех занятий, в том числе и от шахматной игры. Был перенесен срок поступления в гимназию… В гимназические годы Саша Алехий, по свидетельству одноклассников, был нервным, рассеянным, вихрастым подростком с угловатыми движениями и легкой, неровной походкой… Держался замкнуто, чувствовалось по всему, что у него какой-то особый мир, свои интересы… Временами А. Алехин жаловался на свою память, которая сохраняла много ненужных подробностей и загромождала, как он говорил, его голову ненужной рухлядью. Он мог посмотреть на таблицу цифр и почти мгновенно запомнить их». (Шабуров, 1992, с. 9, 15, 20. 27.)

[1914 г.] «Александр Алехин был признан немецкой медицинской комиссией не подлежащим призыву в русскую армию». (Тамже, с. 81.)

«Беспокойство, нервозность делали Алехина демоническим, непостижимой загадкой для среднего человека… Наркотическими веществами Алехин заглушал возникающие внутренние затруднения, подхлестывая ядом ослабевающую энергию». (Наппак, 1936. с. 111.)

«Вероятно, у него была необходимость в стимулировании себя аптечными препаратами, но он это всегда отрицал… Всеми описывался как'человек, непрерывно находящийся в состоянии внешней и внутренней тревоги и беспокойства. Нельзя сомневаться, что здесь рядом стоят огромный шахматный талант и большая общая одаренность, возникшие на явно бионегативной основе». (Lange-Eiclibaum, Kurth, 1967, с. 520.)

«По мнению исследователей биографии Алехина, он искал в женщине не идеал красоты, не возлюбленную, а материнское тепло, заботу. Вероятно, этим объясняется, что все спутницы Алехина были старше его более чем на десять лет и являлись, за исключением Анны-Лизы Рюэгг, вдовами. В их присутствии он чувствовал себя спокойнее, увереннее». (Шабуров, 2001, с. 166.)

[1935 г.] «…Начинает искать утешение в алкоголе. <—> Депрессивное состояние Алехина решили использовать голландские шахматные круги. Быстро заканчиваются переговоры о матче Алехина с голландским чемпионом Эйве, и 3 октября 1935 г. в различных городах Голландии начинается это странное, производящее тяжелое, болезненное впечатление, соревнование-Алехин удачно начинает матч и в первых семи партиях набирает 5 очков. Но затем нервы чемпиона мира сдают. Не переставая пить во время игры, Алехин играет все хуже и хуже… Алехин день ото дня теряет почву под ногами и не только не прекращает пьянства, так как, по его словам, якобы не знает, что лучше для успеха в матче — пить или не пить, — но и ударяется в своеобразную мистику. Этот бесконечно одинокий человек очень любил животных, и его дом в Париже был полон всевозможных зверюшек, присланных и привезенных ему со всех концов света. На матч с Эйве Алехин захватил своего любимого сиамского кота под кличкой “Шахматы”. Когда дела в матче пошли плохо и Алехин потерял контроль над своими нервами, он стал приносить на игру кота, который перед началом игры тщательно обнюхивал доску, создавая, по-видимому, своему хозяину некие “потусторонние” шансы… Все эти чудаческие выходки больного, потерявшего душевное равновесие чемпиона мира вызывали в голландских кругах насмешки и злорадство». (Панов, 1954, с. 31–32.)

«Стал запивать. В пьяном угаре проиграл “шахматную корону” Эйве, затем, взяв себя в руки, вновь отвоевал ее, но запил снова». (Любимов, 1965. с. 178–179.)

«Общеизвестно, что Алехин нетерпимо относился к искажению его фамилии, когда она произносилась через е, вплоть до того, что порой не подавал руки. Некоторые шахматисты считали это чудачеством, а Нимцович7 намеренно постоянно неправильно произносил фамилию Алехина, чтобы вывести его из равновесия». (Шабуров, 2001, с. 122–123.)

[1944 г.] «Алехина все чаще тянуло К Спиртному. Он возобновил Курение и К предосторожностям врачей не прислушивался. Им овладела глубокая депрессия… Группа собравшихся потребовала лишить Алехина звания чемпиона мира, не приглашать его на турниры и сеансы, не печатать его шахматных статей… Свой бойкот… гроссмейстеры мотивировали тем, что Алехин сотрудничал с немцами во время войны и был автором антисемитской Статьи… Известие о требованиях совещания, состоявшегося в Лондоне, ошеломило Алехина, усугубило состояние депрессии. Он вел замкнутый образ жизни…» (Там же, с. 192–193, 197.)

«Играл Алехин с большим нервным йапряжением, беспрерывно курил, все время дергал прядь волос, ерзал на стуле. Но это напряжение удивительным образом стимулировало работу мозга». (Шабуров, 2001, с. 55.)

«…Католический священник отказался от участия в погребении Алехина, так как на лице усопшего были следы, свидетельствовавшие о насильственной смерти». (Там же, с. 211.)

Наследственная психопатическая отяго-щенность и перенесенный в детстве менингит не могли не оставить у А.А. Алехина по меньшей мере неврастенического «шлейфа». Абсолютная память, с одной стороны, обеспечивала необходимую мнестическую основу шахматного гения, но с другой, нарушение механизма забывания второстепенной информации могло только усиливать его невротическую симптоматику. Из нее же проистекали развившиеся в последующем расстройства влечений (алкогольная и наркотическая зависимость), а также типичный для невротического инфантилизма выбор супруги, в которой он искал прежде всего «материнское тепло, заботу», другими словами — защиту. Если же обратиться к психоаналитической символике шахматной игры (король — отец и т. д.), то процесс игры — стремление поставить мат королю — можно рассматривать как символ разрыва с отцом. Таким образом, у Алехина налицо ситуация классического Эдипова комплекса. В алкоголизме Алехина трудно обнаружить эвропозитив-ные влияния и можно говорить лишь о некотором, возможно, адаптогенном для невротика действии алкоголя.