Причина его одержимости (СИ) - Резник Юлия - Страница 12

Кир сворачивает разговор и отдает мне телефон, смерив тот напоследок брезгливым взглядом.

– Ну и о чем вы говорили? – мямлю, не открывая глаз.

– О том, что ты увольняешься.

– Чего-о-о? А ты не много на себя берешь? – все же выдавливаю из себя эмоцию.

– Спать иди. Ты едва на ногах стоишь.

– Я не собака, чтобы мною командовать!

– Обсудим это завтра. А пока я сказал – спать!

Поганец берет меня за руку и осторожно подталкивает вперед по коридору.

– Это твоя спальня! – возмущаюсь я.

– Конечно. А ты думала, где будешь жить?

Уж точно не в его комнате! Упираюсь пятками в пол. Кир резко наклоняется. Дыхание замирает в легких от того, что я не знаю, чего ждать от этого психа. Мне страшно. До того страшно, что когда он заносит руку, я сжимаюсь. Но вместо того, чтобы меня ударить, Кирилл ведет костяшками пальцев по щеке, а следом опускает тяжелую ладонь на затылок:

– Спать, Аня. Ты совсем не слушаешь, что я говорю, – голос пропитывается незнакомой мне прежде печалью.

– Просто спать? – всхлипываю я, как какая-то тупая малолетка, неспособная дать отпор.

– Сегодня – просто спать, да. Но завтра тебя ничто от меня не спасет.

ГЛАВА 8

– Ну что еще? Ты уснешь когда-нибудь?!

Замираю в руках Кирилла. Его ладонь лежит на моем голом животе, проникнув под футболку, которую он мне выделил в качестве ночной сорочки – своих вещей-то у меня нет. Нога покоится поверх моих бедер, а в задницу утыкается его крупный напряженный член и… Нет! В таких условиях я усну нескоро. Как можно? Внешне спокойная и смирившаяся, внутри я едва справляюсь с истерикой.

– Не могу! Слишком привыкла…

– К чему?

– Спать одна, – опираясь на локоть, поворачиваюсь к Киру вполоборота. – Пожалуйста, давай я все-таки пойду в гостевую?

– Нет, – отрезает тот и только плотнее прижимает меня к себе, касаясь кончиками длинных пальцев выступающей косточки на бедре, а большим ласково обводя вытянутую лунку пупка. И это настолько волнующее действо, что будь на месте моего бывшего пасынка любой другой мужчина, я бы уже сама подавалась навстречу.

– Тогда терпи, – бросаю зло. – А заодно придумай, как ты будешь объяснять Арише, почему я сплю в твоей кровати.

– Я давно уже все обдумал. За кого ты меня держишь? – искренне удивляется этот гад.

– За отбитого на всю голову маньяка! Не знаю, что ты там себе надумал, но вряд ли ребенок поймет, почему ее мать спит с ее братом.

– Мы не родные. – Равнодушно пожимает плечами.

– Как будто ты не в курсе, что об этом вспомнят в последнюю очередь! – всхлипываю я вновь, подрываясь. Истерика все-таки прорывается наружу крупной пробирающей до костей дрожью. Кир смотрит на то, как меня колбасит, и постепенно в его лице что-то меняется.

– Ладно. Я перееду в отцовскую спальню, – порочно оскаливается он, – а ты займешь свою.

Логика мерзавца понятна. Это смежные комнаты, в которых проходная ванная. По факту – не придраться. И ничего не предъявить. Кроме того, что здесь мы жили с его отцом! Жили как муж и жена, несмотря на то, что у каждого был свой угол. Просто так было удобнее. Виктор часто задерживался допоздна в офисе, или прямо посреди ночи начинал кому-то звонить, каждый раз тревожа мой сон. Потом, когда родилась Ариша, уже мы не давали Виктору отоспаться. В общем, наличие раздельных спален стало для нас отличным решением.

– Ты больной, – повторяю в бессилии в сто пятый раз. В глазах Кира мелькает адское пламя. Он притягивает меня за шею и страстно целует. Языком жадно толкаясь в рот.

– Я болею тобой.

– Кир…

– Иди, пока отпускаю.

К своей комнате я бегу так, что только пятки сверкают. Подпираю спиною дверь, ударяю ладонью по выключателю. Столько лет прошло, и ведь не забыла, где он находится. Наверное, это какая-то разновидность мышечной памяти.

Проморгавшись, загнанно оглядываюсь по сторонам. В когда-то моей комнате произошли, пожалуй, самые большие изменения. Здесь поменяли буквально все. Начиная от цвета стен и дизайнерских люстр, заканчивая мебелью и ее расположением в пространстве. Мне не составит труда притвориться, что я здесь в первый раз. Ныряю в постель, но до самого утра так и не смыкаю глаз. Воспоминания, как вырвавшиеся из вольера голодные псы, вгрызаются в плоть. Я же была счастлива здесь! Чертов одержимый мальчишка! Как бы проще было его ненавидеть, но… Не выходит. Все мы в той или иной степени покалечены детством. Он просто больше других.

Уснуть удается только под утро. Просыпаюсь с чугунной головой. Прислушиваюсь к звукам в ванной, где, судя по всему, плещется Кир. Слишком яркое солнце, утопив комнату в золоте, режет воспаленные бессонной ночью глаза. Похоже, сегодня я встала гораздо позже обычного. Хватаюсь за телефон. Ничего себе! Уже десятый час.

Первым делом проверяю новостные ленты и домовой чат. Не слышно ли чего об убийстве в нашем подъезде? Нет, вроде пронесло. Все тихо. Следом читаю сообщение от Людмилы Борисовны.

«Как ты, девочка? Я только узнала о том, что случилось. Хочешь, проработаем это?»

«Я в норме, Люсь, но спасибо».

В рабочем чате – бедлам. Оно и понятно. По нашим меркам, случилось ЧП.

«Кинчев сказал, что ты сейчас у этого мальчика».

«Кир меня спас».

«И чуть не прибил шефа. Похоже, кое у кого стальные яйца».

«Не знаю. Не видела».

«Но это пока?» – смеющийся смайлик. А мне, блин, почему-то совсем не до смеха. Откладываю телефон в сторону, слезаю с кровати и только тут замечаю стоящие возле двери пакеты с логотипами модных брендов. Подхожу ближе. Осторожно открываю самую большую коробку.

– Это наденешь на похороны.

Хриплый со сна голос Кира заставляет меня вздрогнуть.

– Я не собиралась там быть, – замечаю растерянно.

– Прекрати. Ты нужна Арише. Она, кстати, уже собирается. Завтрак через двадцать минут. Ты тоже поторопись, пожалуйста. – Сглаживая некоторую резкость слов, Кир мягко улыбается, наклоняется и легонько меня целует. – Скоро все закончится.

– Для тебя. А мой кошмар, похоже, только начинается.

– Не думал, что тебе так понравится корчить из себя жертву моих домогательств.

– А что ты думал? – ухмыляюсь я.

– Что ты гораздо более свободна, и не позволишь глупым стереотипам взять верх над здравым смыслом.

Кир выходит, ни слова больше не добавив к сказанному. Я могу только удивляться тому, насколько созвучны его мысли с теми, что на меня обрушила Людмила Борисовна. Он тоже, похоже, всерьез верит, будто мне не дает под него прогнуться лишь страх того, что обо мне подумают люди. Смешно, если так оно и есть, ведь, а почему вообще я должна на кого-то оглядываться? Где эти люди были, когда мне была нужна помощь? Когда я от бессилия выла и бросалась на стены, сдыхая от тоски по ребенку, которого у меня отняли? Или когда мне к горлу приставили нож? Да плевать мне на них! Плевать. И дело совершенно не в том, что меня осудят – на большее они не способны. Я просто не могу смириться с отсутствием выбора. Ведь по факту Кирилл поступает со мной ровно так же, как и его отец – вертит моей жизнью, как хочет.

Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы взять под контроль злость, и принимаюсь разбирать пакеты дальше. Кирилл купил все, что мне может понадобиться: белье, чулки, туфли. Баночки с кремами и духи. Выбрав именно те марки, которыми я пользовалась раньше. То, что он помнит о таких мелочах, само по себе невероятно. И манко, что уж говорить?

Одеваюсь. Одежда и обувь подобраны точно по размеру. Ловлю себя на том, что меня это совершенно не удивляет. Маньяки… они ведь весьма подробны в своей одержимости. Хватаю новую черную сумочку, заталкиваю телефон и бегу к Арише. Ту как раз заплетает няня. Завидев меня, бедная женщина старательно отводит глаза. Каких-то пару дней назад ей нельзя было подпускать меня к Арише и близко, а теперь именно я решаю, останется ли у нее работа. Жизнь – поистине непредсказуемая штука.