Дина (СИ) - Салах Алайна - Страница 15

Я тоже пью. Алкоголь притупляет боль, рассеивает ее, но, увы, не уничтожает. Он действует лишь как местная анестезия, тогда как мне нужен полноценный наркоз.

Изгнав из памяти ненавистный кадр того, как изящная женская рука гладит небритую щеку, я заставляю себя продолжать общаться. Слушаю рассказ Ромы о новом компьютерном вирусе, поедающем железо как ржавчина (не знаю, в прямом смысле или переносном), поддерживаю болтовню Регины о корейских бьюти-новинках и шутливо комментирую рассуждения Ильдара о тенденциях мировой экономики. В ответ он строит укоризненные гримасы и пару раз со смехом треплет меня по волосам. Я уворачиваюсь, хихикая. Симулирую веселье так, что комар носа не подточит. И да, подобное притворство мне по душе гораздо больше, чем в слезах обнимать диван.

Правда спустя час-полтора сила лицедейства меня покидает, и я отчетливо понимаю, что необходим перерыв. Выйти на воздух, постоять в одиночестве. Может быть, даже выкурить сигарету, несмотря на то, что я никогда не курила.

— Не теряйте, скоро вернусь, — говорю я, перед тем как исчезнуть все в том же узком, спасительном коридоре.

На воздухе хорошо. Хорошо, даже несмотря на то, что воспоминания о руке и щеке наваливаются на меня с новой силой.

«Переживу, — рефреном звучат в голове слова известной песни. — И слабаки с разбитыми сердцами плачут, ну а я смеюсь…» И кстати, сигарета — совсем неплохая идея.

— Вот ты где, — звучит вдруг совсем рядом голос Ильдара. — А я только по телефону поговорить отошел — возвращаюсь, а тебя нет.

— Думал, сбегу по-английски? — усмехаюсь я, глядя на него, запыхавшегося от быстрой ходьбы. — Сказала же, что вернусь.

Вместо ответа он набрасывает мне на плечи куртку. Она теплая и еще концентрированнее пахнет детством.

Втянув в нее шею, я слабо улыбаюсь.

— Всегда такой джентльмен. Аня звонила?

Неожиданно лицо Ильдара оказывается совсем близко к моему, и кожу подбородка и шеи обжигает его горячий, прерывистый шепот:

— Я пытался, Дин, но у меня не получается… Аня замечательная, но не мое… Сравнивать плохо, но по-другому не выходит. Все мысли только о тебе. И ничего не проходит… Когда Рома твой номер телефона спросил — хотелось ему морду набить. Я честно пытался, но это выше меня….

Я все еще пытаюсь осмыслить беспорядочный поток этих слов, когда рот Ильдара мягко затыкает мой, а руки жадно стискивают мою талию. В каждом из этих движений столько мольбы и жажды, что я, опешив, сдаюсь без боя. Позволяю его языку слиться с моим и задержаться так на секунды. Хотя, возможно, дело не только в эффекте неожиданности, а в том, что сейчас я тоже отчаянно нуждаюсь в утешении.

— Все, — хрипло выдавливаю я, упершись рукой ему в грудь.

— У меня даже ноги обмякли, — с тихим смешком признается Ильдар, нехотя меня отпуская.

Его взгляд поднимается поверх моей головы и, обыскав пространство, вновь возвращается к глазам.

— И глюки, похоже, начались. Показалось, я увидел Кама.

При звуке этого имени онемевшее тело бьет током, а севший голос взвивается.

— А что ему тут делать?

Ильдар пожимает плечами.

— Ну, вот и я думаю, что он бы в любом случае подошел. А так, Кам звонил недавно — спрашивал, где я буду и какие планы на вечер.

22

Спину и щеки противно колет холодными иголками, плечи цепенеют. Камиль только что был здесь? Видел наш поцелуй? Вернее, даже не поцелуй, а идиотский момент слабости, ставший следствием неожиданного выпада Ильдара, моего душевного раздрая и выпитого алкоголя.

Обшарив взглядом полумрак, я невольно встряхиваю головой, чтобы отогнать от себя эту нелепую идею. С чего бы Камилю приезжать сюда? Едва ли из-за потребности потусить с друзьями младшего брата. И даже если такое допустить, едва ли он очутился здесь именно в ту самую секунду, когда Ильдар поцеловал меня, а с дуру ответила. Слишком уж это по-киношному.

— Не могу перестать улыбаться, — выдергивает меня из лихорадочных мыслей шепот Ильдара. — Как груз с плеч упал, что я тебе признался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я с трудом фокусируюсь на его лице. Жужжание в голове отвлекает. Как он сказал? Аня — это не то… Что он пытался, но тщетно.

Давление в висках нарастает. Нет-нет-нет…. Какого черта происходит? У него же есть Аня: умная и красивая, по его словам. Выходит, эта бедная девчушка была лишь отвлечением? И пока она, по словам Ильдара, корпит над новым рекламным проектом, он, пользуясь моментом, решил снова взяться за меня?

— А девушке своей ты признался? — хрипло выдавливаю я, стягивая с плеч его куртку.

— Нет еще, — взгляд Ильдара моментально серьезнеет. — Но я с ней обязательно поговорю. Так продолжаться не может, и она, конечно, не заслужила…

На меня вдруг наваливается такая невыносимая усталость, что ноги резко подкашиваются, и приходится прислониться к стене. Отчаяние, душевная агония, внешние бравада и притворство будто по щелчку покинули тело, и внутри осталась горчащая безликая пустота.

— Поговори, — механически повторяю я. — Но только имей в виду, расстанешься ты с ней или нет — это ничего между нами не изменит. Все, что я могу предложить — это только дружба. Хотя, честно говоря, я сомневаюсь, что впредь у нас получится дружить. Мы ведь уже пробовали и снова оказались в точке, где ты нападаешь, а я обороняюсь. Хватит ходить по кругу. Я устала. И тебе бы тоже следовало устать.

Нахмурившись, Ильдар делает шаг вперед и легонько сдавливает мои плечи.

— Дин, кого ты обманываешь? Ты тоже меня поцеловала.

— Ильдар… Ильдарчик, — с уставшим смешком выходит из меня. — Да перестань ты натягивать сову на глобус. Зачем при помощи фонаря и водолазов искать то, что и так лежит на поверхности? Если бы я хотела быть с тобой — я бы была с тобой, понимаешь? Я разве похожа на человека, который привык отказывать себе в удовольствии быть счастливым?

Я скорее не вижу, а чувствую эту вспышку боли, исходящую от него. Ладони на моих плечах разжимаются, и Ильдар отступает назад. Мне жаль, что все вышло так, но я ни в чем не виновата. Для создания отношений нужно согласие двоих. К счастью или к сожалению.

— Поговори с Аней, — повторяю я, тронув его ладонь. — Она хорошая девушка и точно не заслужила быть резервным вариантом. А теперь пойдем к остальным. Я заберу вещи и поеду домой.

По узкому коридору мы идем близко друг к другу, но запаха детства между нами больше нет, как, впрочем, и дружеского тепла. Вполне возможно, сегодня состоялась наша последняя осознанная встреча.

Эта мысль больше меня не страшит и не шокирует. Пора разорвать этот порочный круг. Так будет лучше для меня, и для Ильдара.

Натянув на лицо финальную улыбку, я наспех прощаюсь со всеми и выхожу на улицу. Нет, я все еще не жалею, что сюда приехала. На один подвисший вопрос в моей жизни стало меньше. Ильдар переживет. Я тоже.

Так я думаю ровно до того момента, пока не выуживаю из сумки телефон, чтобы вызвать такси, и не обнаруживаю в нем пять пропущенных вызовов. И все они от Камиля. И даже одно сообщение от него есть. Отправленное полчаса назад.

«Я стою возле входа в «101». Давай поговорим».

23

В случившихся за день потрясениях находится один неоспоримый плюс: я засыпаю, едва коснувшись головой подушки. Сердечные муки официально получили отсрочку на несколько часов.

Открыв глаза следующим утром, еще минут десять лежу без движения, прикидывая, потяну я реальность этого дня. Так, и что мы имеем? Закончившуюся многолетнюю дружбу, руку красотки, лапающую лицо того, в кого я опрометчиво влюбилась и еще более опрометчиво не смогла разлюбить, приезд Камиля к клубу с желанием поговорить, и как вишенка на торте — то, что он с вероятностью в девяносто пять процентов застал наш поцелуй с Ильдаром.

Этих ядовитых фактов достаточно, чтобы впасть в глубокое отчаяние, но все, что я чувствую — это бесконечная усталость. Кажется, я наконец достигла своего эмоционального предела.