Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Престон Дуглас - Страница 6

И с важным видом вышел из Большой ротонды.

6

Марго дошла до коридора, который сотрудники музея называли Бродвеем. Он тянулся во всю длину здания — шесть городских кварталов. Говорили, что это самый длинный коридор в Нью-Йорке. Стены его были обиты дубовыми панелями, через каждые десять футов находились двери с матовыми стёклами. Очень многие фамилии хранителей на золотистых прямоугольных табличках были обведены чёрной каймой.

В распоряжении аспирантки Марго Грин были только металлический стол и книжная полка в одной из подвальных лабораторий. По крайней мере, у меня есть кабинет, — подумала она, выйдя из коридора и начав спускаться по узкой железной лестнице. У одной из её знакомых — аспирантки в отделе маммологии — был только маленький обшарпанный школьный стол, втиснутый между большими холодильниками. Этой женщине даже в середине августа приходилось носить на работе тёплые свитера.

Внизу охранник махнул ей рукой, разрешая проходить, и она двинулась по тускло освещённому туннелю, окаймлённому по обеим сторонам конскими скелетами в застеклённых витринах. Никаких полицейских лент там не было.

У себя в кабинете Марго поставила сумочку и села. Большая часть лаборатории представляла собой, в сущности, склад артефактов из южных морей: здесь были маорийские щиты, боевые каноэ и тростниковые стрелы, набитые в металлические зелёные, высящиеся до потолка шкафы. Имитирующая озеро стогаллоновая цистерна для рыбы, принадлежавшая отделу поведения животных, стояла на железном каркасе под батареей ламп. В ней было столько водорослей, что Марго очень редко могла разглядеть рыбу. Рядом с её рабочим местом примостился столик, заваленный пыльными масками. Консерватор, неприятная молодая женщина, работала в угрюмом молчании, казалось, не больше трёх часов в день. По медлительности коллеги Марго полагала, что на консервацию каждой маски у неё уходит недели две. В данной коллекции насчитывалось пять тысяч масок, но, похоже, никого не волновало, что при таких темпах на завершение работы потребуется около двух столетий.

Марго включила компьютер. На мониторе появились зелёные буквы:

ПРИВЕТ МАРГО ГРИН

С ВОЗВРАЩЕНИЕМ В РАСПРЕДЕЛЁННУЮ СЕТЕВУЮ СИСТЕМУ МУЗЕЯ

ВЫПУСК 15-5 СООБЩЕНИЙ ДЛЯ ВАС НЕТ

Марго изменила режим и стала просматривать свои записи, готовясь к встрече с Фроком. Её наставник зачастую выглядел озабоченным во время еженедельных встреч, и Марго постоянно старалась представить ему что-нибудь новое. Проблема заключалась в том, что обычно ничего нового не было, — ещё какие-то статьи прочтены, проанализированы и введены в компьютер: сделана какая-то лабораторная работа: и возможно… возможно… написаны ещё три-четыре страницы диссертации. Она понимала, что представляет собой научный сотрудник, существующий на государственные средства, и что учёные с насмешкой именуют ПД — псевдодиссертация.

Два года назад, когда Фрок согласился быть её научным руководителем, Марго даже подумала, что произошла какая-то ошибка. Фрок — автор теории «эффекта Каллисто», профессор кафедры статистической палеонтологии Колумбийского университета, глава отдела эволюционной биологии музея — избрал её в аспирантки! Этой чести удостаивались очень немногие.

Карьеру Фрок начинал как антрополог. Прикованный перенесённым в детстве полиомиелитом к инвалидной коляске, он тем не менее провёл выдающуюся полевую работу, результаты которой до сих пор являлись основой многих учебников. После того как несколько серьёзных приступов малярии сделали невозможным продолжение полевых исследований, Фрок посвятил все свои силы разработке эволюционной теории. В середине восьмидесятых он выступил с новой радикальной гипотезой, вызвавшей бурную полемику. Сочетая теорию хаоса и дарвинизм, гипотеза Фрока оспаривала общепринятое мнение, что жизнь эволюционировала последовательно. Учёный теоретически допускал, что принцип последовательности иногда нарушался; он считал, что недолговечные аберрации — «чудовищные виды» — иногда становились ответвлением эволюции. Фрок доказывал, что эволюция не всегда вызывалась слепым отбором, что само окружение способно вызывать в видах внезапные, причудливые изменения.

Хотя теория Фрока подкреплялась блестящей серией статей и документов, большинство светил научного мира продолжали пребывать в сомнении. Если причудливые формы жизни существуют, вопрошали учёные, то где же они скрываются? Фрок отвечал, что его теория прогнозирует как быструю передачу генов, так и быструю эволюцию.

Чем чаще специалисты называли Фрока заблуждающимся, даже безумным, тем охотнее становилась на его сторону популярная пресса. Его теорию окрестили «эффектом Каллисто», по греческому мифу, где молодая женщина внезапно превращается в медведицу. Хотя Фрок и жалел о популистском толковании своего труда, он расчётливо пользовался известностью для продолжения научных изысканий. Как многие блестящие учёные, Фрок был увлечён собственными исследованиями; Марго иногда казалось, что всё прочее, в том числе и её работа, вызывает у него скуку.

Консерватор в другом конце комнаты поднялась и, ни слова не говоря, ушла на обед, значит, время близилось к одиннадцати часам. Марго написала на листе бумаги несколько фраз, очистила экран компьютера и взяла тетрадь для записей.

Кабинет Фрока находился в юго-восточной башне, в конце коридора пятого этажа: он представлял собой оазис, далёкий от лабораторий и автоматизированных рабочих мест, весьма характерных для той части музея, куда не ходят посетители. На массивной дубовой двери кабинета было написано просто: «ДОКТОР ФРОК».

Марго постучала.

Она услышала покашливание и негромкий шорох, инвалидной коляски. Медленно открылась дверь, появилось знакомое румяное лицо, кустистые брови были удивлённо нахмурены. Потом взгляд Фрока посветлел.

— Ну да, сегодня же понедельник. Входите.

Фрок произнёс это вполголоса, коснулся запястья Марго пухлой рукой и указал ей на кресло. Одет он был, как обычно, в тёмный костюм с белой рубашкой и ярким пёстрым галстуком. Густая грива седых волос была взъерошена.

Стены кабинета были заставлены старыми застеклёнными книжными шкафами, на полках лежали реликты и диковины, привезённые из экспедиций. Книги были сложены у одной из стен в громадные, грозящие рухнуть стопы. Два больших эркера выходили на Гудзон. Зачехлённые викторианские кресла стояли на потёртом персидском ковре, на письменном столе лежало несколько экземпляров последней книги Фрока «Фрактальная эволюция».

Рядом с книгой стояла знакомая Марго глыба серого песчаника. На плоской поверхности камня был глубокий отпечаток, странно смазанный и вытянутый вдоль одного края, с тремя большими вмятинами возле другого. Фрок утверждал, что это ископаемый след неизвестного науке существа: единственное материальное свидетельство, подтверждавшее его теорию аберрационной эволюции. Другие учёные оспаривали этот факт. Многие не верили, что это ископаемый след, и называли его причудой Фрока. Многие вообще его не видели.

— Уберите этот хлам и садитесь, — сказал Фрок, возвращаясь на своё любимое место у одного из окон. — Шерри? Хотя нет, вы всегда отказываетесь. Как глупо с моей стороны забыть об этом.

На предложенном кресле лежало несколько старых номеров журнала «Нейчур» и рукопись неоконченной статьи, озаглавленной «Филогенетическая трансформация и широколистный папоротник кайнозойской эры». Марго переложила всё на ближайший столик и села, гадая, упомянет ли Фрок о смерти двух мальчиков.

Несколько секунд он, неподвижно застыв, глядел на неё. Потом замигал и вздохнул.

— Ну что, мисс Грин? Приступим? Разочарованная, Марго раскрыла тетрадь. Быстро просмотрела записи, потом стала обосновывать свой анализ классификации растений племенем кирибиту и то, какое он имеет отношение к следующей главе диссертации. Слушая её, Фрок склонил голову на грудь и закрыл глаза. Посторонний человек принял бы его за спящего, но Марго знала, что доктор внимательно слушает.