Сборник "Пендергаст". Компиляция. Книги 1-18" (СИ) - Престон Дуглас - Страница 11

— Да, — ответил д’Агоста. — Не раз. Чизбургеры в желудке казались свинцовым слитком. Почему он вовремя не вспомнил, что ему предстоит?

— Отлично. — Зивич глянула в свои бумаги. — Согласие родителей есть? Хорошо. Кажется, всё в порядке. Фред, начнём с пять-Б.

Она надела три пары латексных перчаток, маску, защитные очки и пластиковый фартук. Д’Агоста сделал то же самое.

Гросс подвёз тележку к холодильнику морга и выдвинул контейнер 3-Б. Нечёткий силуэт под пластиком показался д’Агосте слишком коротким, со странной выпуклостью на одном конце. Гросс плавно сдвинул труп с поддоном на тележку, подкатил её под лампы, проверил привязанную к большому пальцу бирку и закрепил колёса. Под сточную трубку тележки подставил ведро из нержавеющей стали.

Зивич возилась с микрофоном, висящим над трупом.

— Проверка звука, один-два-три… Фред, микрофон совершенно не работает.

Фред нагнулся к катушечному магнитофону.

— Ничего не понимаю, всё включено.

Д’Агоста откашлялся.

— Он не включён в сеть.

Наступило недолгое молчание.

— Ну что ж, — сказала Зивич, — как удачно, что среди нас есть человек не из научного мира. Мистер д’Агоста, если у вас будут вопросы или замечания, пожалуйста, называйте свою фамилию и чётко говорите в сторону микрофона. Хорошо? Всё записывается на плёнку. Сначала я опишу состояние трупа, а потом начнём резать.

— Понял, — сдержанно ответил д’Агоста. Резать. Одно дело, когда труп просто лежит. Но когда его начинают кромсать, снимать ткани — к этому он никак не мог привыкнуть.

— Начинаем? Хорошо. Вскрытие производят доктор Матильда Зивич и доктор Фредерик Гросс, сегодня двадцать седьмое марта, понедельник, время четырнадцать часов пятнадцать минут. С нами находится сержант…

— Лейтенант. Винсент.

— Лейтенант Винсент д’Агоста, из нью-йоркского управления полиции. На операционной тележке…

Фред прочёл по бирке: «Уильям Говард Бриджмен, номер тридцать три — А сорок пять».

— Снимаю покрывало.

Послышался треск толстого пластика.

Наступило недолгое молчание. Д’Агосте неожиданно вспомнилась изувеченная собака, которую он видел утром. Главное, поменьше думать. Не думай о своей Винни, которой на будущей неделе исполнится восемь.

Доктор Зивич глубоко вздохнула.

— На операционной тележке мальчик, белой расы, возраст примерно десять — двенадцать лет, рост… не могу определить, потому что труп обезглавлен. Может, четыре фута десять дюймов, может, пять футов? Это очень приблизительно.

Состояние тела таково, что я не вижу других особенностей. Цвет глаз и черты лица неразличимы из-за обширной травмы головы.

Наружных ран или ушибов на ступнях, ногах и гениталиях нет. Фред, протри, пожалуйста, губкой область живота… спасибо. Здесь множественные разрывы, идущие от левой части груди под углом сто девяносто градусов вниз по рёбрам, грудине и оканчивающиеся в нижней части живота. Это большая рана, примерно фута два в длину и фут в ширину. Мышцы, видимо, отделены от грудной клетки, тело в значительной степени выпотрошено. Видны грудина и рёбра. Сильное кровотечение в области аорты — без очистки и обследования почти ничего не видно.

Фред, очисти этот край грудной полости. Внутренние органы обнажены, желудок, толстые и тонкие кишки выходят наружу.

Фред, протри губкой шею. В области шеи видны следы повреждений, синяки, возможно смещение позвонков.

Теперь переходим к голове… Господи.

В наступившей тишине Фред откашлялся.

— Голова отделена по линии между первым и вторым шейными позвонками. Вся затылочная часть черепа и часть теменной кости снесены или скорее продырявлены и вырваны неизвестно каким образом, отчего образовалось отверстие диаметром примерно десять дюймов. Череп пуст. Весь мозг, очевидно, выпал или был извлечён через это отверстие… Мозг, вернее, его остатки находятся в тазу справа от головы, но указаний об их первоначальном положении относительно тела нет.

— Они были найдены разорванными возле трупа, — сказал д’Агоста.

— Спасибо, лейтенант. Но где остальное?

— Там больше ничего не было.

— Чего-то недостаёт. Вы полностью обследовали место преступления?

— Конечно, — ответил д’Агоста, стараясь не выказать недовольства.

— Мозг сильно повреждён. Фред, подай скальпель номер два и косое зеркало. Продолговатый мозг разорван. Вариолев мост не тронут, но отделён. На мозжечке только поверхностные разрывы. Следов кровотечения немного, что указывает на посмертное повреждение. Средняя часть мозга полностью отделена, рассечена пополам и… смотри-ка, Фред, нет зрительного бугра. И гипофиза. Вот чего недостаёт.

— А что это такое? — спросил д’Агоста. Он заставил себя смотреть более пристально. Мозг в тазу из нержавеющей стали казался скорее жидким, чем твёрдым. Лейтенант отвернулся. Бейсбол. Думай о бейсболе. Подача, звук удара битой…

— Таламус и гипоталамус. Регулятор организма.

— Регулятор организма, — повторил д’Агоста.

— Гипоталамус регулирует температуру тела, давление крови, сердцебиение, метаболизм жиров и углеводов, предположительно в нём находятся центры удовольствия и боли. Это очень сложный орган, лейтенант.

Доктор Зивич пристально поглядела на него, ожидая вопроса. Д’Агоста послушно спросил:

— Каким образом он всё это делает?

— Посредством гормонов. Выделяет их в мозг и кровь.

— Так, — произнёс д’Агоста. И отступил. Мяч полетел в глубь поля, принимающий попятился, занося руку в рукавице…

— Фред, взгляни-ка, — отрывисто пригласила Зивич.

Гросс нагнулся над тазом.

— Как будто бы… Не пойму…

— Ну-ну. Фред, — терпеливо сказала она.

— Похоже… Здесь как будто выкушена часть.

— Вот именно. Фотограф! — Делберт быстро приблизился. — Сними это. Когда один из моих детей откусывает кусок торта, след остаётся такой же.

Д’Агоста подался вперёд, но не смог разглядеть в серой окровавленной массе ничего особенного.

— Прикус полукруглый, как у человека, но пошире, более зазубренный. Возьмём срезы. Фред, на всякий случай проведём тест на наличие слюнных ферментов. Отнеси это в лабораторию, пусть срочно заморозят и сделают гистологические срезы здесь, здесь и здесь. По пять в каждом месте. Пусть обработают, по крайней мере один, эозинофилом. Один — слюноактивирующим ферментом. И проделайте всё, что ещё придёт вам в голову.

Фред ушёл. Зивич продолжала:

— Теперь я рассекаю мозг. Задняя доля повреждена при удалении из черепа. Делай снимок. На поверхности видны параллельные разрывы и разрезы на расстоянии четырёх миллиметров друг от друга, глубиной примерно полдюйма. Раздвигаю первый разрез. Делай снимок. Лейтенант, видите, как широкие вначале разрывы ткани сужаются? Что думаете по этому поводу?

— Не знаю, — ответил д’Агоста, поглядев чуть пристальнее. Это просто мёртвый мозг, подумал он.

— Может, длинные ногти? Заострённые? Неужели это дело рук убийцы-психопата?

Фред вернулся из лаборатории, и они продолжали работать над мозгом, как показалось, целую вечность. Наконец Зивич велела Фреду положить его в холодильник.

— Теперь я обследую руки, — продолжала она в микрофон. Сняла пластиковый пакет с правой руки и старательно его запечатала. Потом подняла руку, повернула её и осмотрела ногти. — Под ногтями большого, указательного и безымянного пальцев находится постороннее вещество. Фред, три предметных стекла с лункой.

— Это же ребёнок, — сказал д’Агоста. — Вполне естественно, что ногти у него грязные.

— Возможно, лейтенант, — ответила Зивич. И выскребла вещество из-под каждого ногтя на отдельное стекло. — Фред, стереомикроскоп. Хочу поглядеть на это.

Зивич положила стекло на предметный столик и, глядя в объектив, настроила прибор.

— Под ногтем большого пальца, судя по всему, обычная грязь. То же самое и под остальными. Фред, на всякий случай — полный анализ.

На левой руке ничего интересного не было.

— Теперь, — продолжала Зивич, — я осматриваю продольное повреждение на передней части тела. Делберт, сделай снимки здесь, здесь, здесь и там, где, по-твоему, рана будет видна лучше всего. Крупным планом в области проникновения. Похоже, убийца сделал для нас У-образное рассечение, так ведь, лейтенант?