Фактор беспокойства (СИ) - Ковригин Алексей - Страница 6

Что тут можно посоветовать? Сам-то никогда не мог построить нормальных отношений со своими женщинами, что в прошлой жизни, что в этой. Что-то всё и всегда идёт у меня наперекосяк и советчик из меня «ещё тот». Но Довгалевский и не ждёт от меня советов. Он как-то непринуждённо встряхивает плечами, расправляет грудь и словно сбрасывает с себя десяток лет и давящий груз забот. Вновь вижу перед собой собранного и целеустремлённого мужчину с насмешливым выражением лица и цепким взглядом умных карих глаз. Радушно указав на стол с неизменными сушками на блюдце и стаканами крепко заваренного чая, ещё исходящего парком, предвкушающе потирает руки и предлагает:

— Ну что? Попьём чайку с сушками, как в старые добрые времена? Свежий заварил, лишь только охрана сообщила что ты прибыл в Консульство. Присаживайся к столу Миша и рассказывай, как ты жил и чем занимался всё это время. Но только во всех подробностях, без утайки и чтоб со смаком, как ты это умеешь. Устал я, Миша. Хочу хоть чуточку отдохнуть и расслабиться. Я же имею право, хоть с тобой немного развеяться и отвлечься от рутины? — смеюсь и отрицательно мотаю головой:

— Нее-е! Это Вы сначала введите меня в курс здешних дел. А то опасаюсь, если начну о себе байки травить, так мы тут и до утра засидимся!

Проговорили мы конечно не до утра, но разговор вышел долгим. Нам никто не мешал, Генеральный и трое других вице-консулов отсутствовали по своим делам, а нам они и не нужны были. Вначале мы вспоминали наши первые встречи и свои впечатления от них. Затем в подробностях рассказал о постановке в Париже своего мюзикла, попутно «настучал на немцев», нагло умыкнувших мой «Советский Марш» и беспардонно переписавших к нему текст.

Заодно пожаловался на наркомпрос Украины, даже не известивший меня о том, что мой мюзикл будет поставлен в Германии. Со смехом и едкими комментариями поведал о полемике «за вагнеровское наследие», непринуждённо похвастался своими «лётными корочками» и с восторгом красочно описал своё обучении воздушному пилотажу под присмотром Поля Рене.

Дважды нам приносили бутерброды и один раз полноценный обед, а сколько мы выпили чаю даже не могу предположить, такое впечатление, что налился им «по самую макушку». Валериан Савельевич ввёл меня в курс местных событий, немного рассказал о своей операции, лечении и последующей реабилитации, но больше всего о своей работе и предстоящей премьере мюзикла. С удивлением узнаю, что именно ему поручено «курировать» этот проект и на спектакль возлагают большие надежды «там», Довгалевский многозначительно указывает пальцем в потолок.

— Александр Антонович лично распорядился оказать тебе всю необходимую помощь и содействие. Возможно Трояновскому удастся пригласить на твою премьеру Президента Соединённых Штатов, так что мы надеемся, что нас ты не подведёшь. Нам необходимо именно сейчас максимально укрепить наше единство взглядов с американцами в деле создания общего фронта борьбы против итальянского фашизма и германского нацизма в Европе, и мы возлагаем большие надежды на твою оперу, вызвавшую такой большой политический резонанс в Старом Свете.

Хм… По поводу «укрепления единства взглядов» капиталистов и большевиков у меня есть большие сомнения и несколько язвительных замечаний уже готовы сорваться с языка. Как и по поводу расовой сегрегации в США, официальной политике проводимой администрацией Рузвельта. По моему мнению, это тоже разновидность нацизма во всей его неприглядной красе. Но благоразумно свои мысли не озвучиваю. Не ко времени они сейчас, да и толку-то от них? В конце нашего затянувшегося разговора интересуюсь адресом ближайшей гостиницы, где можно провести сегодняшнюю ночь.

— Миша? Насколько мне известно, у тебя в «Плазе» есть забронированный номер! — Валериан Савельевич несколько удивлён моим вопросом и мне приходится объяснять ему свою ситуацию. Заодно прошу пока не ставить Шуберта в известность о моём прибытии и нечаянном отпуске.

— Маркус Майер в курсе моих «каникул» и также обещал пока не посвящать в подробности о моём местонахождении нашего антрепренёра. Вот закончу свои дела и объявлюсь, иначе Джейкоб с меня живого не слезет и всю плешь мне проест своими стенаниями. — Довгалевский откровенно ржёт над моей озабоченностью и замечает, что мне «до плеши, как до Пекина на корячках». После чего на минуту задумывается, диктует адрес и объясняет, как туда добраться. Это совсем рядом, не более десяти минут пешего хода. Сердечно благодарю, на этом мы прощаемся и расстаёмся.

* * *

Вприпрыжку добегаю по указанному адресу и с облегчением вваливаюсь в холл «Отеля». Дождь разошёлся не на шутку, приобретением зонта заранее не озаботился и оттого основательно вымок пока добрался до вожделенного места отдыха. У стойки администратора меня встречает весь какой-то помятый портье и буркнув, что «люксов» у их отродясь не водилось, вручает ключ от одноместного номера на втором этаже. Немного удивляет дешевизна, всего доллар за ночь. И только войдя в него понимаю, что это обычная ночлежка, а таки немножечко не совсем «Отель», о чём горделиво возвещала вывеска у входа. Ну Довгалевский, вот уж «удружил»!

Комнатка размерами три на три метра. Кушетка с матрасом, даже не кровать, обычная вешалка на массивной чугунной стойке с тремя «рогами» на которых висят деревянные плечики, небольшой обшарпанный столик у крохотного окна и облезлый деревянный стул. Под потолком вентилятор, настенное бра с тусклой лампочкой и даже без абажура. Из «удобств» — туалет, совмещённый с душевой кабинкой в конце коридора. Один на весь этаж и без горячей воды, о чём меня любезно предупредил портье. Окно выходит на глухую кирпичную стену соседнего дома. И только густые сумерки за окном, мощные мутные потоки воды с крыши, и монотонная барабанная дробь ливня по подоконнику, отбивают у меня всяческое желание немедленно покинуть этот «островок обетованный» и ринуться на поиски чего-нибудь более «цивилизованного».

Окончательно меня добивает кастелянша, она же горничная, принёсшая стопку постельного белья и полотенце. Расстилая простыни, слава богу сухие и чистые, пожилая ирландка, невысокого роста и тощая как вяленая таранька, на плохом английском проводит со мной небольшой «ликбез». Сурово предупредив, что «если мистер вздумает давить клопов на простынях, то с него возьмут штраф за дополнительную стирку, так как эти пятна трудно отстирываются».

В туалет надо сходить заранее, чтоб не стоять перед сном в очереди и обязательно запастись «бумажными бигуди», так как в туалете они быстро заканчиваются. После чего ненадолго впадаю в состояние лёгкого ошеломления, судорожно соображая для чего мне в туалете могут понадобиться эти «женское штучки». Видя мой ступор и поняв, что перед ней очередной «тупой иностранец», горничная снисходит до объяснения и облегчённо вздыхаю. Оказывается, это местный жаргонизм и речь идёт всего лишь о туалетной бумаге.

Чай и кофе в отеле не подают, своего буфета нет и если я такой любитель плотно покушать, то должен был сам заранее озаботится пропитанием и мне лучше было бы сходить в кафе на углу улицы, но оно уже закрыто ввиду позднего времени. И продукты лучше подвешивать на вешалке. Как и свою одежду, и особенно мой новенький, вкусно пахнущий кожаный саквояж, так как «эти серые исчадия ада», так и норовят пробраться в номера и что-нибудь сожрать у постояльцев.

Слава пресвятой и непорочной Деве Марии, на самих постояльцев они пока не покушаются, но вот если их разозлить, то укусить могут. На мой робкий вопрос, могу ли я в случае чего от них отстреливаться, горничная оценив покоцанный вид моего «дерринджера», насмешливо фыркает и заявляет, что могу стрелять хоть из пушки, но мне бы она посоветовала обзавестись кольтом сорок пятого калибра. Так как шесть тяжёлых пуль из «Миротворца» всяко лучше, чем пара картечин «из этой женской пукалки». Не знаю, шутила она или нет насчёт пушки, но вот её познания в стрелковом оружии меня впечатлили.

Ночь прошла в… В общем, прошла и слава богу. Крысы так и не появились, хотя их писк, возню и «топот копыт» в коридоре слышал неоднократно, прямо дикие мустанги какие-то, а не мелкие грызуны. «Дерринджер» так и пролежал без пользы на стуле возле топчана. Но вот клопы! Да уж… Такого кошмара в своей жизни припомнить не могу и сравнить не с чем. Жирные, наглые, бессердечные. Выспаться мне так и не удалось, скорее кемарил урывками по полчаса, а затем вновь начинал «беспощадную битву не на жизнь, а насмерть».