Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Слово о слове - Елизаров Евгений Дмитриевич - Страница 15


15
Изменить размер шрифта:

Человек древнекаменного века – и шахматы, дикарь – и высокая философия?! И все же теоретически это должно быть именно так, в противном случае говорить о становлении собственно человека все еще рано. Правда, если не существует никаких, как говорят философы, качественных материальных отличий между далеким пращуром и нами, то вся писаная история человечества оказывается не более чем (соразмерно ли?) величественным и грандиозным фоном количественной преформации того, что уже сложилось когда-то сорок тысячелетий тому назад.

Трудно утверждать что-либо определенное, слишком мало данных для вынесения вердикта в пользу того или иного утверждения. Но вопрос о том, что же в самом деле отличает современного человека от его едва только завершившего антропогенезис предшественника, остается в любом случае. Что дала нам череда истекших с тех времен тысячелетий? Неужто и в самом деле вся разница между нами может быть объяснена только накопленным знанием, практическим и чувственным опытом, другими словами, количеством прочитанных книг, умением пользоваться ватерклозетом и впадать в неуправляемое буйство при первых же звуках зажигательных популярных ритмов?

Обнаруженное выше позволяет утверждать, что единственным надежным критерием отличия является творчество. Поэтому, формулируя подобный вопрос, стоит все же уточнить: что же именно за все тысячелетия созданное человеком является символом самого человека? Накопленные знания, мощь применяемых им орудий? Едва ли: все эти вещи сами по себе не способны объяснить решительно ничего – ведь они характеризуют отнюдь не нас, конкретных живых людей, но все человеческое общество в целом. Нам же важно уяснить, чем отличаются индивиды, иначе говоря, каждый из нас, ибо изменения, накапливающиеся на протяжении десятков тысяч лет, должны прослеживаться не только на уровне целого рода, но и на уровне отдельно взятого индивида.

Вдумаемся. Понятие "человек" означает собой как отдельно взятую личность, так и весь человеческий род в целом, включая сюда не только тех обитателей далеких континентов, кто современен нам, но и всю череду уже гинувших в Лету поколений и всех тех, кому еще только предстоит последовать нам. Но сегодня, наверное, никому не придет в голову отождествить два эти значения. Ни один индивид, пусть это будет даже самый одаренный из всех ныне здравствующих людей, не в состоянии вместить в себя полную совокупность определений человеческого рода. В каком-то смысле род и индивид соотносятся друг с другом как две диаметрально противоположные величины – бесконечно малая и бесконечно большая. Но все же лингвистический факт этимологического родства этих, казалось бы, полярных категорий означает, что их объединяет-таки нечто квинтэссенциональное, иными словами, нечто такое, что способно затмить собой любые, сколь бы огромными они ни были, количественные отличия.

Впрочем, если неоспорим этот лингвистический факт (вернее сказать, то, что стоит за ним), то любой отдельно взятый индивид также и в чисто количественном аспекте обязан быть сопоставимым со всем человеческим родом. Ведь никакая эволюция последнего не может не сказаться на развитии составляющих его индивидов. Поэтому мы вправе сделать заключение о том, что если видеть в нашей истории процесс последовательного накопления той таинственной субстанции, которая объединяет их, то человек конца двадцатого столетия от Рождества Христова должен столь же превосходить кроманьонца, сколь определения всего человеческого рода превосходят возможности того далекого племени, которое едва переступило порог, отделяющий стадо от общества.

Правда, сколь бы значительными ни были все эти отличия, они могут носить лишь количественный характер. Другими словами, ничто в них не содержит в себе принципиально инородного, поэтому любой индивид, будучи с помощью какой-то гипотетической машины времени перенесен на тысячелетия вперед, должен быть способен воспринять все ценности современной эпохи.

Но все же думается, что здесь пролегает куда более глубокая пропасть.

4.2. Прикосновенность к творению

Представляется, что не в формулировании физических законов, не в конструировании ватерклозета или персонального компьютера, не в осетрине с хреном и не в парламентарной демократии кроется подлинное величие нашего дерзкого племени. Тезис, который намерен отстаивать я, состоит в том, что все научные открытия, все достижения современной технологии, все завоевания демократии и парламентаризма – это не более чем побочный продукт всей человеческой истории. Не физические потребности плоти – ее движущая сила. Действительное существо созидания лежит совсем в другой, если угодно, чуждой всему материальному, сфере. Любовь и коварство, доблесть и алчность, милосердие и жестокость, верность и корысть, жертвенность и предательство… – ничто из этого ряда, который можно продолжать и продолжать едва ли не до бесконечности, не было знакомо человеку на рубеже верхнего палеолита. Но ведь именно этот предикативный ряд сегодня образует собой совокупность, вероятно, самых существенных определений человеческой души. Или – для тех, кому неприемлема такая терминология – человеческой личности. А значит, именно она (душа ли, личность) на протяжении всех истекших тысячелетий и была единственным предметом не прерываемой ни на единое мгновение его животворящей деятельности. Словом, тайна человеческой истории не запечатлевается в хронике войн или классовых битв, строительства городов или освоения новых континентов, освоения атома или раскрытия механизмов функционирования головного мозга – она в генезисе нашей души, и только этот вечный ее генезис образует собой ее подлинный смысл. Нет ничего ошибочнее, чем видеть в истории нашей цивилизации жизнеописание какого-то землепашца, который лишь изредка поднимает голову, чтобы взглянуть на звезды. Напротив, это история одного большого поэта, который в силу своей природы вынужден заботиться также и о земном, все прочее – не более чем следы, оставляемые им на зыбком песке веков…

Личность человека, душа индивида – вот то единственное, что делает его абсолютно равновеликим всему человеческому роду. Именно в этой таинственной и неопределимой субстанции он способен полностью растворить все его определения, и даже больше того – иногда встать над ним, чтобы повести его за собой. Именно она, будучи брошена на чашу каких-то нравственных весов, способна уравновесить судьбу индивида с судьбами целых народов. Именно она суть то бездонное метафизическое начало, что позволяет единым понятием человека объять и крохотную смертную монаду, и всю совокупность сквозящих через тысячелетия разноязыких племен…

Заметим: все предикаты его души человеку не даются с рождением. Но заметим и другое: мало что из их бесконечного ряда остается неизвестным ему если уже и не к обряду инициации, то во всяком случае ко времени его полного совершеннолетия. Впрочем, и само совершеннолетие во все времена определялось становлением у каждого входящего в мир взрослых соплеменников позитивной части всего спектра именно этих тонких материй. (Я не стану останавливаться здесь на том обстоятельстве, что в разные времена состав тех качеств, которые воспитывались в каждом индивиде, был разным: родовое сознание требовало формирования одного, общность, пришедшая на смену роду, – чего-то другого.) Но вместе с тем слишком мал и жизненный и эмоционально-волевой опыт каждого из нас, чтобы можно было говорить о том, что именно из него вступающим в самостоятельную жизнь человеком выносятся все необходимые представления о высших ценностях этого ряда. А это значит, что формируются они не где-нибудь, а все в том же знаковом общении с себе подобными.

Итак, опять мы приходим к знаковым системам.

Известно, что основной формой нашего общения является речь. Дар речи ниспосылается нам для того, чтобы мы могли понимать других и делать самих себя понятными всем. И было бы вполне логично предположить, что если во многом именно этому дару выпадает формировать самую душу человека, то речь должна быть если и не идеальным, то хотя бы приближающимся к какому-то совершенству устройством. Однако даже самый поверхностный взгляд способен обнаружить, что взятый сам по себе язык, которым мы пользуемся в повседневном речевом обиходе, вообще не способен обеспечить взаимопонимание.