Шанхайское сияние - Юдина Елена - Страница 26

– Но у меня была веская причина, это совсем другое!

– Ничего это не другое, дорогуша! Мы обе выбрали карьеру вместо него! Так, что уж прими – ничем ты не лучше меня! Уж не тебе меня судить, это точно! А за это, – Ребекка показала пальцем на шею, – ты еще поплатишься!

Датчанка вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Олеся, которая все это время сидела, боясь шелохнутся пулей отправилась за ней, видимо с целью сгладить конфликт. Оставшись одна, Аня села на кровать и в ее голове вихрем понеслись мысли. Во что же она превратила себя!? Как она могла дойти до такой жизни? По сути Ребекка просто попалась под горячую руку. Анна понимала – в том, что помолвка с Германом расстроилась виновата только она сама. Она же могла выбрать любовь, оправится домой к маме и без подписи Чэня. Ну закончилась бы ее стажировка раньше и без нужных документов и сертификатов, зато здесь она приобрела колоссальный опыт, который не плохо был бы оценен в России. А так, она пошла на поводу у своих импульсов, сиюминутно принимая поспешные и в большинстве своем неверные решения. Вместо того, чтобы взвесить все за и против, заранее спланировать визит и последствия, Аня пошла по пути наименьшего сопротивления. И с чем в итоге она осталась? Потеряла любимого, нажила себе врага и неудачного любовника. Девушка ненавидела Чэня за так как он надругался над ней. Ненавидела Юнхуа, за то, что та зародила в ее голове этот развратный план спасения. Ненавидела даже Олесю, которая настроила ее не бросать стажировку. Ненавидела Ребекку, за то, что та была права! Но в глубине души, Аня прекрасно понимала, что на самом деле, она ненавидит себя. Ведь все это ее выбор, выбор, за который она чувствует себя сейчас ничтожеством. Она вся преисполнилась жалостью к себе, смешанной с отвращением. А самое главное, человека, который смог бы ее утешить, принять и любить даже такой какая она есть – ее мамы, у нее больше не было. Как ей хотелось позвонить маме. Один ее родной голос, казался сейчас Ане ниточкой спасения из этой бездны отчаяния. Тихонова легла и обняв руками подушку бесшумно заплакала, слезами изливая всю боль и тягостность своего нынешнего бытия.

Обессилив от горечи и страдания, незаметно для себя Анна провалилась в сон. Ей снилось, что она идет по родному городу ранней весной, все вокруг дышит любовью и предвкушением счастья и тепла. Несмотря на еще не растаявший снег, солнце пригревает уже достаточно сильно и малышня, что пускает кораблики в веселых ручейках, то и дело стягивают с себя шапки вопреки не прекращающимся воплям мамаш. Дети задорно хохочут и передают дозу своего позитива и Ане, проходящей мимо.

– Тетя! Тетя! Помоги нам поймать котенка! – просит, дергая ее за пальто один из раскрасневшихся от свежего воздуха малышей.

Аня поворачивает голову и видит на порожках одного из подъездов рыжего, пушистого котенка с огромными зелеными глазами. Повинуясь просьбе детишек, девушка устремляется за ним, но тот непослушно уворачивается и убегает за внезапно открывшуюся дверь подъезда. Желая угодить детишкам, Аня отправляется за ним в слабоосвещенные недра дома. Дверь за ней резко закрывается и каким-то неведомым образом девушка оказывается сидящей в вагонетке, которая сама по себе начинает движение по плохо освещенному коридору, а потом и вовсе въезжает в темный тоннель. Единственным источником света в этом мраке являются сидящие на потолке светлячки. Сначала вагонетка движется очень медленно, но постепенно начинает все сильнее разгоняться. Ане начинает казаться, что кто-то подталкивает ее сзади, но кто это, из-за плохого освещения не видно. Наконец этот незамысловатый транспорт привозит девушку в пещеру, освещенную светом одного лишь костра. Немного присмотревшись, Тихонова понимает, что это вовсе не костер, а крематорий. Рядом с ним стоят Ребекка и Юнхуа и подбрасывают в топку дрова. Оглядев себя в новом освещении, Аня понимает, что сидит не в вагонетке, а в саркофаге, который сзади подталкивают Чэнь и Герман. Они принуждают ее лечь, она пытается взмолиться о помощи, но не может произнести ни слова. Из глубины пещеры, доносится плачь ее матери: «Анечка! Анечка! Бедная моя девочка! Анечка, что же ты наделала!» Кажется, что стены пещеры содрогаются от рыдания, от этого саркофаг начинает двигаться еще быстрее и все неумолимей приближается к крематорию. Ребекка открывает дверцу, и несчастная оказывается внутри огромного пожара. Огонь начинает пожирать тело Ани и по всему телу разливается неистовая боль. Аня начинает задыхаться, рыдания ее матери нарастают и кажется, что она уже плачет где-то над ухом: «Анечка! Доченька! Проснись!» Сквозь сон, девушка понимает, что лежит глубоко, уткнувшись в подушки и задыхается от собственных рыданий.

– Куда ночь, туда и сон. – первое, что произнесла Аня, глянув в окно. Эту привычку она взяла из глубоко детства, так мама учила ее справляться с дурными сновидениями. Мама говорила, что если произнести эти слова, то все плохое, что приснилось и напугало никогда не сбудется. Однако, на данный момент девушка понимала, что все, что пригрезилось ей сейчас во сне – это просто структурированное воспроизведение произошедшего с ней за это время.

Аня вспомнила как Герман сделал ей предложение, его идея сначала пройти перерождение при помощи симулятора смерти, а потом вступить в новую жизнь уже в роли жениха и невесты, потерпела фиаско. Даже тогда способ выражения его любви смутил Анну. Будучи еще счастливой новоиспеченной невестой, девушка размышляла о том, как некомфортно было ей в условиях этой игры. Уж лучше бы парень банально пригласил в хороший ресторан и под звуки классической музыки предложил возлюбленной руку и сердце. Но тогда это все казалось креативной шалостью, сейчас же Аня задумалась, а не предрек ли Герман, сам того не желая, такой скорбный конец их истории. Теперь думать об этом было уже поздно. Отношений нет. Аня чувствовала себя горсткой пепла, из которого она, в отличии от Феникса не могла уже возродиться.

За окном стояла теплая тихая ночь. Анна решила немного собраться с мыслями и пройтись по зеленым аллеям кампуса. Ноги сами несли ее вдоль прудов и насаждений деревьев, в это трудно поверить, но ужасный сон принес ее душе облегчение. Тихонова прониклась смирением с собственной судьбой. Даже если такого с ней случиться не должно было, это в любом случае уже произошло. Кусать локти сейчас было бессмысленно, назад дороги нет. В одном из скверов, недалеко от общежития Аня услышала знакомые голоса. Родители всегда учили ее, что подслушивать нехорошо, но этот разговор она не могла пропустить.

– Ну и что я говорила, она ничем не лучше меня, – говорила Ребекка, нервно расхаживая перед скамейкой, на которой сидел Герман, облокотившись локтями на колени и сжав руками голову. – Так она еще накинулась сегодня на меня, в горло вцепилась! У нее глаза были как у сумасшедшей, я думала – все конец, сейчас задушит. А ты все восхвалял, говорил – у нее нет недостатков.

– Что ты пристала ко мне? Мне не до тебя сейчас, – все больше сжимая голову руками, говорил Герман.

– Милый мой, дорогой, я просто хочу, чтоб ты понял, что идеальных людей не бывает. Да, я совершила ошибку, но кто их не совершает, – нежно ворковала датчанка, садясь рядом с парнем.

Герман не обращал на нее внимания, некоторое время, он сидел, с бессмысленным взглядом, уставившись в землю. Он сам до конца не мог понять, что происходит с его миром, который еще вчера был почти идеальным. Сегодня же все встало с ног на голову.

– Я все равно не понимаю, чего ты от меня хочешь, – пробормотал он и убрал с себя руку Ребекки, которая как бы невзначай гладила его по плечу.

– Я хочу, чтоб все между нами было как прежде, чтоб мы любили друг друга как тогда, когда только приехали в Шанхай, хочу, чтоб ты простил меня в конце концов, – залепетала девушка.

– Но как прежде уже не будет, независимо от того, прощу я тебя или нет. Между нами все кончено.

– Но ведь она, она же тоже совершила ошибку…

– А кто сказал, что мы с Аней будем вместе… – задумчиво произнес Герман и встал с места, устремив взгляд куда-то в пустоту.