Контора без вывески (СИ) - Пьянкова Карина Сергеевна - Страница 7

– Ну вот ещё и пространственные аномалии, - с расстройством вздохнул Костик. - Вечно ты, Фил, с собой аппаратуру не берешь, а потом такое.

И снова стало ясно, что ребята всерьез не переживают из-за происходящего и даже почти не удивляются. Как будто сталкиваться с подобной дичью им уже приходилось не раз и не два.

«Ну и какую же окружающую среду контролирует контора, в которую я устроилась?»

Наверное, следовало задаться этим вопросом до того, как поставила подпись в трудовом договоре. Теперь шутка Ильи Петровича про подпись кровью шуткой вообще не казалась. Да и вообще происходящее представлялось очень, очень серьезным. Выход то ли удалился от нас, черт его разберет почему, то ли… то ли вообще исчез.

Но ведь так не могло произойти на самом деле? Правда?

– Ну что будем делать? Кажется, у нас проблемы с выходом, - констатировал с легким сарказмом в голосе Костик. - Вано, взрывчатку взял?

Моя челюсть едва не рухнула на пол после настолько «невинного» вопроса.

В смысле «взрывчатку взял»?! Почему вдруг что-то настолько опасное оказалось в руках работников природоохранной конторы? Нет, я и так уже поняла, что понятие «окружающей среды» на моей нынешней работе отличается от общепринятого, но, очевидно, не осознавала всех масштабов различий.

Ваня вытащил из кармана какую-то пластинку, в которой я бы никогда не заподозрила способность взорваться.

– Ага. Но проще на ней самим подорваться, чем так прорываться наружу… Сам же знаешь… – как-то замялся Ваня, понурившись.

Коллеги дружно завздыхали, словно бы могло существовать что-то настолько же неприятное, как нахождение здесь, в глухой темноте. А, может, и более неприятное.

– Знаю, - откликнулся Костя и развел руками. - Но выбор есть? Кажется, дверь нам здесь никто не откроет. Так что давайте уже пробьем выход и выберемся на свободу.

Снова ребята завздыхали.

– Яныч нас со свету сҗивет, – пробормотал расстроенный донельзя Вано.

ГЛАВА 3

Никогда бы не подумала, что первый рабочий день на новом месте окажется настолько оживленным.

Когда Вано на лестнице трагично напророчил «Яныч нас со свету сживет», я ещё не осознавала масштабы проблемы и наивно рассчитывала, что тот самый Феликс Янович, которым меня стращали, вовсе не такой и пугающий. По крайней мере, не более пугающий, чем перспектива застрять в странном доме черт его знает насколько.

Ρеальность оказалась гораздо хуже, чем можно было предположить.

После возвращения мы отправились сразу отчитываться к Илье Петровичу, начальнику отдела, и уже через пару минут в кабинет нашего шефа ворвался рыжий смерч, готовый все снести на своем пути, а наш отдел – так в первую голову.

Те несколько неласковых слов, которые успел сказать Илья Петрович, не шли ни в какое сравнение с тайфуном негодования, что обрушил на повинные головы Феликс Янович. Этот мужчина долго и вдохновенно говорил o нашем скудоумии, непрофессионализме, при этом используя формулировки максимально оскорбительные по сути и нейтральные по форме. То есть попросить его поумерить пыл Илья Петрович не мог, тем более, что на долю нашего начальника тоже выпало достаточно упреков.

Пока Яныч вопил, остальные только пристыженно жмурились и внимали как стая нашкодивших котов. Довольно странно, как по мне, учитывая, что рыжий был пусть и начальником, но все-таки другого отдела. К тому же Феликс Янович при ближайшем рассмотрении казался очень молодым, куда моложе Ильи Петровича, стало быть, авторитета у него должно быть меньше. А наш шеф все равно только изредка решался вставлять слово в возмущенный спич рыжего возмутителя спокойствия.

– Ваши представления о допустимом настолько широки, что уже не лезут ни в какие ворота! – разорялся Ружинский, так эмоционально размахивая руками, что казалось, будто он хочет взлететь, проломив головой потолок.

Я тихо жалась в углу за мужчинами, стремясь не попасть в поле зрения двух начальников отделов.

– Феликс, сколько можно?! – не выдерҗал мой шеф, закатывая глаза. Очевидно, это Феликс Янович его порядком достал, причем не конкретно сейчас, а в принципе. - Этот случай был из ряда вон выходящим! Ты не хуже других знаешь, сколько сил наш отдел прикладывает для конспирации!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тут Яныч замер как был, с поднятыми вверх руками, словно возносил молитву.

– Я вас умоляю! У вас с некоторых пор каждый случай из ряда вон выходящий! – отчеканил он без тени снисхождения. – Не надо давить мне на жалость, ее уже давно сплющило! Именно я знаю это лучше других, потому что моим ребятам приходится разгребать все то, что вы наворотили! Вы хотя бы представляете, сколько работы нам теперь предстоит?!

Я не до конца понимала, каким образом промашка нашего отдела отразится на работе другого. Хотя мне вообще никто так до конца не потрудился объяснить, чем занимается даже оперативный, не говоря уже об отделе информирования.

– Взрыв! Среди бела дня! Буквально в центре города! Вы хоть знаете, сколько было свидетелей? Не знаете! А я уже знаю! Сорок семь! Пятеро после вошли в особняк! Семнадцать видео залито на Ютьюб! И это не считая обсуждения в соцсетях и фотографий, которые оказались на сотнях ресурсах! Да чтоб вы так жили, как мы работаем!

Закончил Феликс Янович на высокой пронзительной ноте, и, кажется, лампочки в люстре от его вопля слегка завибрировали. Да, так орать – это наcтоящий талант.

Я же понемногу начала понимать, к чему он вообще клонит. Выходит, что задача отдела информирования… делать так, чтобы люди не узнали о том, что делают все прочие сотрудники конторы?

– Давай без драмы, ладно? Ребята прокололись, не спорю, - начал мягко увещевать коллегу Илья Петрович, – и доставили вам порядком проблем. Нам всем очень нелoвко и мы хотим принести искренние извинения за доставленные неприятности.

Рыжий мужчина злo сверкнул зелеными глазами, но смотрел он хотя бы только на нашего начальника. Значит, можно было выдохнуть и немного расслабиться, пока ругают не меня.

– Не стоит развивать иллюзии, что у вас есть стыд и совесть! Я слишком хорошо знаю, что нет, – отчеканил Яныч, а потом последовал контрольный выстрел: – Докладная на стол директора ляжет сегодня же.

После этого мужчина посчитал свой долг выполненным и покинул кабинет Ильи Петровича, чеканя шаг. Как только дверь за рыжим закрылась, все дружно издали вздох облегчения. Ор Фелиқса Яновича казался пострашней грядущей докладной.

– Сегодня Яныч прям в ударе, - убито пробормотал Вано и поежился. Несмотря на весь демонстративный Ванькин мачизм, Ружинского он, похоже, побаивался.

Тут Илья Петрович повернулся уже к нам.

– Я вас сколько просил не косячить и не подводить меня под удар Ружинского? – рявкнул от всей души шеф. - Мы ещё после прошлого раза не отписались, а теперь все по новой начинается? Нельзя было, что ли, по инструкции действовать? Вызвать помощь! Сами же говорите, что все было не настолько жестко!

То есть застрять непонятно где без надежды найти выход самостоятельно – это и не настолько жестко. Может, ещё не поздно уволиться? Ну вот так взять, положить заявление на стол начальника отдела, развернуться и… к родителям, домой.

– Петрович, ну чего ты? Там ещё черт его разберет, чем мoгло обернуться. Аномалия разошлась, а у нас девчонка новенькая, - принялся оправдываться смущенный Фил, на физиономии которого одно за другим проступали красные пятна. – Ну, подумай, как мы должны были дожидаться помощи? К тому же сам знаешь, сколько наши до места происшествия добираются. До ночи бы прокуковали.

И тут до меня начало доходить, кого коллеги не иначе как по широте душевной решили назначить крайним. Точней, крайней. Меня. Как будто если бы не я, то не пришлось бы наводить столько шума, а, значит, Феликс Янович не стал бы устраивать такой скандал.

Мало того, что оказалась в дерьмовой истории, так ещё и подставить пытаются гады!

– А я тут причем? - возмутилась я, не желая попадать в ещё большие неприятности. – Можно подумать, я билась в истерике и требовала вывести меня наружу вот в ту же секунду! Сами решили взрывать, и нечего сваливать с больной головы на здоровую!