Конторщица 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 37

Я толкнула дверь и вошла. Представившаяся картина повергла меня если не в шок, то в немалое изумление: пока меня не было, в кабинете произошла перестановка, вместо грубо сколоченных самодельных стеллажей с папками, теперь у левой стены красовалась симпатичная югославская стенка. Даже платяной шкаф присутствовал. Иван Аркадьевич, был аскетом еще со времён своего детдомовского детства и вполне обходился простой колченогой вешалкой на одной ножке. Когда я попала в его кабинет, то ничего не меняла, кроме одной полуразвалившейся тумбы, которую пришлось заменить из-за общей ветхости. А теперь в кабинете платяной шкаф даже. С антресолями.

И сейчас мой (или теперь уже не мой?) кабинет напоминал какой-то утончённый будуар: кроме так поразившей меня югославской стенки (интересно, как это её удалось достать за столь короткие сроки, меня же всего пару дней не было?), в кабинете появился строгий торшер под ажурным абажуром, вместо дореволюционного еще стола под зелёным сукном теперь был легкий письменный стол (мой стол, кстати, остался тот же, просто был сдвинут в сторону). Справа стоял мягкий диван и три мягких кресла вокруг легкомысленного журнального столика. Даже люстру поменяли — вместо простого белого плафона теперь была люстра с висюльками.

И вот в креслах и на диване сидели люди и горячо спорили. При моём появлении они не только спор не прекратили, но и не обратили на меня вовсе никакого внимания. Рядом примостилась Людмила, которая стенографировала.

— Добрый день, товарищи! — громко сказала я, прерывая балаган. — А что тут у нас происходит?

— У нас совещание, Лидия Степановна, — недовольно поджал губы Урсинович. — Не могли бы вы пока поработать в другом месте, мы уже скоро заканчиваем.

Сказать, что я обалдела от такой наглости — этого будет явно недостаточно.

Но быстро взяла себя в руки.

— Виктор Алексеевич, вы разве не знаете, что через пять минут у нас селекторное совещание? И как вы его прикажете проводить, если здесь такой шум?

О селекторном совещании Урсинович точно не знал, потому что он даже побледнел, покраснел и не знал, что ответить.

Я решила сделать «контрольный».

— Впрочем я понимаю, что вам важно завершить работу. Поэтому предлагаю переместиться с товарищами да хоть бы в тот же Красный уголок. Людмила, возьми ключи у товарища Иванова и открой им комнату. А я пока проведу селекторное.

— Но мы…

— Виктор Алексеевич, — покачала головой я, глядя на моего «зама» словно мамка на провинившегося второклассника, — ну не перенесу же я отсюда все эти коммутаторы, вы же понимаете, что это невозможно. А за срыв совещания с отделениями нас по головке не погладят. Тем более сам Гриновский будет.

Урсинович побледнел еще сильнее. Он понимал, что пропускать селекторное никак нельзя, но и что делать теперь с этими — банально не знал.

Я решила не приходить ему на помощь. Хотел меня выбесить, зайчик — получай ответку.

Но от шпильки таки не удержалась:

— Смотрю, у меня в кабинете обновки появились. Очень миленько. Спасибо, Виктор Алексеевич. А то у меня столько работы всегда, что руки совершенно не доходят.

Урсинович набычился и не ответил ничего.

Когда запыхавшаяся Людмила вернулась обратно, я уже заканчивала набрасывать тезисы на селекторное:

— Ну что, они разместились в Красном уголке?

— Да, Лидия Степановна, я открыла кабинет. Правда там опять не убрано…

— А кто эти люди? — эстетическая сторона вопроса меня сейчас интересовала мало.

— От профсоюза из тракторного, — Людмила ловко расставила кресла в нужном порядке, взяла блокнот и пристроилась рядышком, приготовившись записывать.

— Кстати, Людмила, напомни мне после обеда переделать форму Б-5 из отчёта и отправить весь пакет Гриновскому.

— Но Лидия Степановна, он же еще вчера был отправлен…

— Как отправлен? — ахнула я. — Как же ты посмела без моего разрешения…?

— Так Виктор Алексеевич сам всё отправил, — пролепетала Людмила, вжав голову в плечи. — Я ему говорила дождаться вас, но он все равно отправил, а потом пошел к Альберту Давидовичу и доложил о выполнении.

— Погоди, так форму Б-5 переделывали?

— Н-н-нет…

Вот сучонок! Таки подставил.

— Людмила! Быстро! Копию отчета сюда мне! — взревела я.

Людмилу сдуло.

А селекторное уже началось.

В общем, Гриновский, который получил и посмотрел неправильную форму, на селекторном рвал и метал. За эти сорок минут я поседела и постарела лет на пять, уж это точно.

Еле-еле удалось доказать ему, что, пока меня не было, девочки из канцелярии перепутали и отправили не тот вариант.

— Григорий Григорьевич! Завтра утром пакет с правильной формой будет у вас на столе!

— Какого хрена вы мне голову морочите⁈ Мне нехрен чем заняться, только ваши высеры смотреть, мать вашу⁈ Куда Альберт Давидович смотрит⁈

— Альберт Давидович тоже не знал.

— Ну так разберитесь уже там! Что за бардак у вас творится⁈ Или хотите, чтобы я сам лично разобрался⁈

— Да, Григорий Григорьевич! Мы сами разберемся, — твердо пообещала я.

Когда селекторное закончилось я прижала трясущиеся руки к бухающим вискам:

— Людмила, накапай мне пятнадцать капель… хотя нет, двадцать — валерьянки.

— Сейчас, Лидия Степановна! — захлопотала Людмила, отсчитывая капли.

И тут прозвенел звонок — внутренний телефон. Холодными руками я сняла трубку.

— Добрый день, Лидия Степановна, — прозвучал сухой голос секретарши Альбертика, — Альберт Давидович ждет вас у себя через десять минут. И отчет захватите.

В трубке послышались гудки отбоя.

Ну вот, уронила трясущиеся руки на стол я.

В кабинет Альбертика я входила уже вполне спокойная. Ничего не выдавало то, что творилось у меня сейчас на душе. В кабинете уже сидели Герих, Щука, Лактюшкина, Акимовна из бухгалтерии. Урсинович пристроился на моем месте рядом с Альбертиком за столом совещаний и поедал его преданным взглядом.

Урод!

Я окинула взглядом кабинет. Мне места сесть не было.

Ну ладно, не впервой. И я пристроилась у стены. Стоя.

Альбертик начал совещание. Когда дошло до происшествия на селекторном он вперил в меня тяжелый взгляд:

— Лидия Степановна, что у вас там за бардак происходит? Вы почему непроверенные данные отправляете «наверх»?

— Я не отправляла, Альберт Давидович. Я только сегодня вернулась из командировки, и весь этот день у меня еще командировочный. Я и на работу пришла только из-за селекторного.

— А кто же тогда отправлял? Собака Баскервилей? — зло хохотнул Альбертик и в кабинете послышались смешки подпевал.

Я посмотрела на Урсиновича. Но тот сидел с таким видом, что он вообще не при делах. Ну и я выгораживать его не стала:

— Ну вам же Виктор Алексеевич вроде как отчитался? Еще вчера, говорят.

— Вы, Лидия Степановна, свои недоработки на нового сотрудника не сбрасывайте! — взъярился Альбертик, — за спиной отсидеться не выйдет!

— Тогда давайте сейчас пригласим секретаря из канцелярии, Альберт Давидович. Пусть покажет журнал регистрации корреспонденции с датой отправки. Сверим с моей командировкой. У меня как раз билеты на поезд с собой. И посмотрим, виновата я или нет!

— Лидия Степановна! — раненым бизоном взревел Альбертик, — вы мне казуистикой тут не занимайтесь! Форма Б-5 была сделана неправильно! У вас сделана неправильно! И отчет с ошибками ушел Гриновскому! Вы хоть своей тупой головой соображаете, что теперь будет?

— Альберт Давидович! Срок подачи отчета — до завтра! Я специально в Москве зашла в Главк, проконсультировалась об этой форме, чтобы правильно переделать! Откуда же я знала, что ваш человек, которого вы лично посадили в мой кабинет и дали полный доступ ко всем секретным документам, начнет так чудить? Нет, я конечно понимаю, что Урсинович хотел выслужиться, схватил сделанный не им отчет и быстро отправил, даже не проверил! А потом побежал вам докладывать, что он молодец справился! Но вы-то чем думали? Как позволили? И что он еще натворил, пока меня не было?!!!