Конторщица 4 (СИ) - Фонд А. - Страница 19

С Репетун было ещё проще — перезрелая молодящаяся экс-фаворитка будет всегда чувствовать себя некомфортно в любой рабочей среде. Одни только косые взгляды чего стоят. И все эти её попытки задобрить народ импортной косметикой дают лишь обратный эффект и вызывают зависть. Уверена, на местные стихийные корпоративы её не приглашают. А я ей посулила новую жизнь. Такую же, как была прежде. Конечно же она сразу повелась. Уверена, сегодня всю ночь она не будет спать, чтобы максимально подготовиться.

А мне удобно иметь не только благодарного и обязанного мне председателя облпрофсоюза, но и такую же верную секретаршу этого председателя. Ну так, чтобы подстраховаться.

Дома меня поджидала взволнованная Римма Марковна, в бигудях, и все мои мысли о предстоящей хитрой многоходовке пришлось отодвинуть на задний план.

— Лида! — всплеснула руками она, — Ну, где ты ходишь⁈ У нас ужин у Шнайдеров через час, а ты еще не готова!

— Римма Марковна, — вздохнула я, — сколько того дела? Мне платье переодеть — хватит и пяти минут.

— Лидия! А локоны сделать?

— Давайте обойдемся без локонов, — скривилась я. — Ваших буклей хватит на нас двоих.

— Эх, Лида, — сокрушенно вздохнула Римма Марковна, но, зная мой характер, решила не спорить (хотя от шпильки не удержалась), — А вот во времена моей молодости, девицы, собираясь к кавалерам на свидание, обязательно крутили локоны…

— Римма Марковна, ну посмотрите на меня! Какая я вам девица? Да и замуж уже пару раз сходить успела.

— Вот то-то и оно…

— А где Светка? — решила перевести тему я.

— Я её Роговым отвела, они как раз Галю привезли — завтра хотят к логопеду сводить её. Как раз и за Светкой сегодня приглянут.

Я вздохнула. Вечер обещал быть длинным и скучным.

У Шнайдеров собралось довольно много гостей. И почти все были с дочерями или племянницами самого разного возраста — от совсем ещё юной девятнадцатилетней Надюши, до степенной Клавдии Станиславовны, которая на вид разменяла уже как минимум полтинник. И таких вот «претенденток» вместе со мной было восемь. И все они жеманились, томно поправляли локоны и пытались быть остроумными.

В квартире хозяев витали умопомрачительные запахи оливье, котлет, холодца и шпрот. Стол был уставлен хрусталём и фарфоровой посудой. Поужинать я не успела (Римма Марковна всё время была недовольна моими нарядами, пришлось почти все перемерять) и в результате, я рассердилась, схватила первое попавшееся, но все равно мы чуть не опоздали на ужин.

Хозяйка, Лилиана Михайловна, носилась промеж гостей и хлопотала. Её супруг, Борис Зиновьевич, важно раздувался от ощущения собственной значительности и без конца рассказывал глупые баянистые анекдоты. Гости вежливо смеялись в нужных местах и нетерпеливо поглядывали на входную дверь в ожидании знаменитого столичного сына.

— А где же ваш сыночек? — медоточиво спросила Рая, разведённая соседка из подъезда напротив, нервно поправляя на гофрированном воротнике крупную брошь из чешского стекла.

— Да он за хлебом пошёл, — извиняющимся тоном объясняла Лилиана Михайловна. — У нас чёрного нету, а он же белый не ест. Велимир очень следит за своим питанием.

— Это правильно, — с важным видом сообщила Клавдия Станиславовна. — Я вот тоже слежу за своим питанием. После шести пью только кефир. От него живот не пучит.

Юная Наденька хихикнула.

— Зря вы, Наденька, смеётесь, — недовольно заметила Клавдия Станиславовна. — Вам бы послушать, что старшие говорят.

— У меня живот не пучит, — прыснула в кулачок Наденька.

— Дак вам не кефир надо, — вздохнула Клавдия Станиславовна. — Вам капусту нужно кушать. Кислую. И побольше.

— Зачем капусту? — земляничные губки Наденьки сложились в удивлённую букву «О».

— От неё грудь подрастает, — вернула шпильку Клавдия Станиславовна и под ухмылки гостей бросила покрасневшую конкурентки и, покачивая необъятной грудью, направилась в комнату выбирать пластинки.

Внезапно дверь стукнула и среди гостей прошелестел вздох.

— А вот и Велимир, — радостно сказал Борис Зиновьевич, предвкушая скорый ужин.

Я глянула и обмерла.

Глава 10

Наверное, моя реакция была не самая этичная (хорошо, что все внимание было приковано ко входной двери). Просто Велимир оказался… альбиносом! Нет-нет, против альбиносов я ничего не имею, в той, прошлой жизни, я с удовольствием рассматривала фото с недели высокой моды, где были модели-альбиносы. Такие красивые и немного отрешенные, словно инопланетяне.

И вот Велимир тоже был альбиносом. Но не таким, как те модели, а похожим на злого, взъерошенного кролика. То есть красноглазым, причём на фоне мертвенно-алебастровой кожи глаза казались почти алыми, да ещё и с выдающимися передними зубами.

— Здравствуйте, — раздвинул тонкие губы в улыбке Велимир, при этом передние зубы выдвинулись вперёд, и теперь он стал слегка похож на недоброго кролика-вампира.

Я поискала глазами Римму Марковну и послала ей укоризненный взгляд.

Но Римма Марковна, как, впрочем, и остальные представительницы женского пола, моё замешательство не разделяли. Наоборот, при появлении Велимира поднялась суматоха, дамы наперебой старались завладеть вниманием перспективного кроликоподобного пианиста с мировым именем.

Судя по затравленному взгляду Велимира, на кролика он смахивал только внешне. Но дамы совершенно не обращали внимания на смятение потенциального жениха — они уже начали Большую Охоту.

— Ах, Велимир Борисович, я в среду смотрела по телевизору концерт, где вы солировали на фортепиано! Вы знаете, я так обожаю как вы играете Рахманинова! — Зинаида, одна из претенденток, восхищённо прижала руки к груди так, чтобы ткань на блузке посильнее натянулась.

— Я так преклоняюсь перед вашим исполнением фуги Шнитке для фортепиано! Ещё никто не смог сыграть её лучше вас! — решительно перебила Зинаиду длинноносая блондинистая девица, вся в локонах и рюшах. Увы, имя её я запамятовала, когда хозяева нас знакомили.

— Но пьесы Моцарта у вас получаются лучше всего! — не осталась в долгу Варвара Ивановна, которая, насколько я помню, работала у нас в ЖЭКе.

— А я обожаю всё в вашем исполнении! — лепетала Наденька, сложив земляничные губки бантиком и хлопая глазками-пуговками. — Но больше всего Шопена! Как же прекрасно вы играете Шопена, Велимир Борисович! Вот слушала бы вас и слушала!

— Вы — гениальны! — не осталась в стороне Клавдия Станиславовна, ловко оттеснив необъятной грудью испуганно пискнувшую Наденьку в сторону, и победно посмотрела на всех остальных конкуренток.

Только я одна молчала, не в силах вспомнить названия ни одной, даже самой завалящей, гаммы. Светка дома что-то периодически играла, когда готовилась к занятиям, но я была столь далека от музыки, что ничего внятного на ум так быстро не приходило, поэтому я молчала и пыталась игнорировать полные возмущения и затаённой надежды взгляды Риммы Марковны.

— А я готова всю жизнь слушать, как вы исполняете Вагнера! — сообщила ещё одна девица, но она была столь невзрачна, что на её реплику никто внимания даже не обратил. Девица чуть потопталась и благоразумно отошла в сторону, осознав, что ей здесь ничего не светит.

— Ваше исполнение увертюры к «Травиате» бесподобно! — попыталась взять реванш Зинаида. Остальные рассерженно загудели, явно осуждая такое вот зинаидино вероломство.

Положение спас Борис Зиновьевич, который, узрев суету в прихожей, обрадованно воскликнул:

— Ну что же ты так долго, Веля! Котлетки же остынут! Прошу всех к столу!

Не знаю, как все, а я обрадовалась и пошла ужинать.

Увы, моим надеждам вкусно и сытно покушать сбыться было не суждено. Во-первых, все девицы, очевидно, были в курсе, как это всё проходит, потому что у них на тарелках было, в лучшем случае, по паре листочков салатика, который они время от времени чисто символически вяло ковыряли. Я же с голодухи решила не отказывать себе ни в чём, раз уж припёрлась сюда и трачу здесь время. Во-вторых, Лилиана Михайловна решила порулить и проверить каждую из претенденток. Она с лёгкой приятной улыбкой задавала всем по очереди вопросы. Передо мной сидела разведённая Рая и та невзрачная девица, что так любила Вагнера, и я, прикинув, что ко мне очередь дойдёт ещё не скоро, сдуру наложила полную тарелку снеди и принялась с удовольствием её уплетать (готовила хозяйка отменно).