Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 86

Не без помощи матери, ставшей к тому времени влиятельным партийным работником, Иван Гаврилович обосновался в Москве, и стал работать врачом сексопатологом в лаборатории «Семьи и брака» НИИ «Акушерства и гинекологии АМН СССР».

Затем он перешёл в НИИ «Общей и коммунальной гигиены» АМН СССР, руководимым академиком Г.И. Сидоренко.

В этот период Ивана особо домогалась 27-и летняя врач Вера, которая всегда вела себя очень активно со всеми коллегами-мужчинами, из-за чего её вскоре направили на переобучение и повышение квалификации.

Иван рассказывал, что как-то он, задремав, и видимо во сне увидев свою, активно удовлетворяющую его, Веру, засопел и зачмокал от удовольствия. А, уже просыпаясь, неожиданно, непонятно к кому обращаясь, под всеобщие улыбки присутствующих, тихо, в полголоса, изрёк:

– «Да, жалко! Теперь Верунчик обучается и повышает свою квалификацию на других пенисах!».

Слушая этот рассказ Гудина, Платон, как всегда, не удержался от хохмы и комментария:

– «Ваньк, а ты в то время работал… рвачом-сексопатологом… или слесарем-гинекологом?!».

– «Да, весёлые были времена!» – не расслышав, или не поняв иносказательности слов Платона, со смехом резюмировал Гудин.

Он тут же с удовольствием вспомнил свою первую, после четырнадцатилетнего перерыва, московскую зиму 1979-80 года, расширяющиеся международные контакты, приезд в зимнюю Москву хорошо известного в Мире ансамбля «Бони-М».

Тогда этот концерт состоялся в БККЗ «Россия».

Был страшный ажиотаж, огромные очереди, билеты по 250 рублей, конная милиция.

А после концерта – Салтыковка, ресторан «Русь».

Там Иван со своими товарищами по работе, в присутствии большой группы иностранцев, изрядно набравшись, с большим удовольствием, и даже наслаждением, наблюдал за выступлением сестёр Зайцевых, очень удачно подражавших своим темнокожим кумирам из «Бони-М».

В конце брежневской эпохи естественно состарившуюся мать Гудина перебросили из Москвы на более лёгкую и «тёплую» партийно-хозяйственную работу в Краснодар – участвовать в курировании сельского хозяйства целого края. Возможно, её опрометчиво поменяли на М.С.Горбачёва. Там ей предоставили огромную, роскошную квартиру на неё и семью старшего сына Анатолия.

Позднее тот, как крупный местный чиновник, одно время бывший даже Главным архитектором Краснодара, получил на свою семью уже отдельную квартиру.

Оба брата Ивана давно уже выучились, обзавелись семьями, и работали по своим специальностям, добившись в жизни немалых успехов.

В отличие от старшего Анатолия, средний брат Виктор давно вылетел из родного гнезда. Будучи конструктором, он строил подводные лодки на заводе им. Ленинского Комсомола в Комсомольске-на-Амуре, на Дальнем Востоке.

А младший сынок Иван, в своё время тоже покинувший родные пенаты, тем временем вновь осел в материнском гнезде в столице.

На протяжении нескольких лет все дети Анны Петровны вместе со своими семьями использовали материнскую квартиру, как дачу, чуть ли не ежегодно приезжая туда в отпуск. Благо их мать и бабушка была уже на заслуженном отдыхе, получая весьма приличную пенсию.

Предчувствуя надвигающуюся кончину, Анна Петровна проинформировала своего самого младшенького и, как она считала, самого несчастного сыночка о том, что, в случае её смерти, предназначенная ему большая сумма денег будет лежать под её матрасом.

Как только Иван узнал о смерти матери, так сразу, чуть ли не бегом, помчался в Краснодар «за деньгами».

Однако по вине своего старшего брата Анатолия, поздно сообщившего об этом, на похороны он всё же опоздал.

Какого же было ещё и удивление, разочарование и искреннее глубокое возмущение Ивана, когда его встретила запертая на чужой замок дверь материнской квартиры и реплика знавших его соседей:

– «Иван! А разве ты не знаешь, что Анатолий квартиру продал?».

Тут же Гудин помчался на квартиру брата.

Его теперь больше интересовало не как прошли похороны матери, а его наследство.

Между братьями произошёл более чем нелицеприятный разговор.

Иван требовал свою денежную долю, в том числе за проданную материнскую квартиру. Анатолий же оправдывался тем, что квартира была предоставлена матери и ему с семьёй, а не Ивану. А никаких денег под матрасом, якобы, не было.

Иван вынужден был согласиться с первым доводом, упрекая брата лишь в том, что все родные могли бы и дальше пользоваться этой квартирой, как дачей. А в объяснение брата по поводу отсутствия денег под матрасом матери Иван совершенно не поверил.

Окончательно братья разругались уже на её могиле. Дошло до того, что Иван, в сердцах, добил Анатолия чудовищным высказыванием:

– «Когда ты умрёшь, я буду плясать на твоей могиле!».

Эта, неосторожно брошенная им фраза, на долгие годы разлучила всех братьев и их семьи.

Через несколько лет, в конце девяностых годов, уже уйдя на пенсию, Анатолий продал квартиру в Краснодаре.

Он перебрался со всей своей семьёй в Москву. Помогли вырученные от продажи и отложенные ранее от неё же «материнские» деньги.

Шли годы, страсти постепенно улеглись. Стёрлась и острота в восприятии вопроса. Неожиданно, и к большой радости Ивана Гавриловича, Анатолий Гаврилович Гудин сам позвонил первым и предложил мировую по случаю рождения его очередного внука, на этот раз Аркадия.

С тех пор братья и их семьи стали периодически общаться, аккуратно избегая обсуждения надолго разлучившей их темы.

Но позиция среднего брата Виктора, жившего очень далеко, оказалась непреклонной, и Иван Гаврилович вновь, на этот раз окончательно и бесповоротно, погрузился в обиду на Анатолия, вновь прервав с ним все отношения.

После возвращения в Москву Иван Гаврилович решил обобщить свой накопленный в Ташкенте богатый около сексуальный опыт и ударился в науку. Он сразу поступил в аспирантуру, и в 1982 году под руководством будущего академика А.И.Апалькова защитил кандидатскую диссертацию.

В 1983 году, после загадочной смерти охраняемого лица, тестя Ивана перевели в Центральный аппарат КГБ, в 9-е Управление, с повышением в должности и звании.

С собой в Москву генерал-майор Зарипов забрал дочь Ларису и внуков Олега и Павла.

Он в тайне лелеял надежду на воссоединение семьи младшей дочери, что самым благоприятным образом сказалось бы на повышении его авторитета.

Однако поезд пришёл слишком поздно.

К тому времени у Ивана Гавриловича уже появилась новая страсть, новая любовь – грациозная красавица Валентина.

Поскандалив с Зариповыми, он оформил развод. Благо на его стороне были годы, проведённые в Москве без прежней семьи.

Завязав с прошлым, он тут же женился вновь.

Вся жизнь Ивана Гавриловича Гудина проходила в постоянной борьбе с самим собой, вернее со своим характером, а ещё вернее, лишь с некоторыми, самыми негативными, его чертами. Ему явно не хватало воспитания, что было вполне понятно по сверх занятой матери-одиночке, да ещё, вдобавок, и немалому партийному работнику. Ему, например, не хватало чувства такта.

Гудин часто, практически всегда, бесцеремонно влезал в чужие разговоры, перебивая говорящего какими-то своими проблемами, новостями, мыслями. Хотя наверняка и делал это без злого умысла.

Он даже входил в офис с лёгкой ехидной улыбочкой, не здороваясь, в общем, как долгожданный подарок.

– «Ну, что? Опять забыл?!» – встретил его как-то репликой Платон.

Иван Гаврилович Гудин почему-то всегда очень комплексовал. Он всё время пытался поднять в глазах окружающих свою значимость и важность, показать всем свою незаменимость и уникальность.

По этому поводу Платон как-то заметил ему:

– «Вань! Запомни! Комплексующий человек никак не может быть умным!».

И это комплексование было естественно связано с недостаточностью его воспитания, или, вообще, отсутствием оного. Хотя Иван Гаврилович считал себя культурным и воспитанным человеком, о чём он говорил почти на каждом углу, но на практике это никак не подтверждалось.