Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 55

Через несколько дней, на очередной вопрос Председателя Правления о результате решении спорного вопроса, Платон передал ей предписание с объяснением, скрепленным со своими стихами, тут же прокомментировав:

– «Мария Ивановна! Вот Вам моё объяснение! Потом почитаете!».

– «Хорошо, Платон Петрович!» – загадочно улыбаясь, ответила она.

Через несколько дней, при очередной, но случайной встрече, Мария Ивановна обратила внимание Платона на его письменное объяснение:

– «Платон Петрович! Я прочитала Ваше объяснение. Всё поняла. Ваше стихотворение мне понравилось, но мне обидно. Я ведь тоже в возрасте!».

Платон, немного смутившись присутствия при их диалоге посторонних, возбуждённо ответил:

– «Марья Иванна! Да Вы, что? Вы должны понимать, что к Вам это не имеет никакого отношения! Мало ли пожилых людей! Я вот тоже уже не молодой!».

И, повеселевший от её удовлетворительного для себя ответа, понимая, что насчёт себя она тоже частично права, уже немного раздражаясь, неожиданно для всех присутствовавших подвёл черту:

– «Да! Маразм – не оргазм! Кайфа не поймаешь!» – при этом быстро и не оглядываясь, удаляясь, словно обидевшись на неё.

А, почти через месяц, уже в конце сентября, произошло, упомянутое выше, ограбление. Вспомнив всю историю последних отношений с Брониславом Ивановичем, Платон первым делом предположил, что и это могло быть делом его немытых рук. С этим надо было разбираться.

Платон отпросился с работы, заехал за дачными ключами домой, и отбыл на рекогносцировку происшествия. Доехал быстро и без проблем.

Подходя к своей даче, он уже издали увидел настежь раскрытую дверь веранды. Да, факт налицо! С трепетом, любопытством и лёгким волнением, отпер калитку и взошёл на крыльцо. Двустворчатая дверь была явно открыта изнутри. Отперев щеколды сверху и снизу, злоумышленник с силой надавил на стык дверей, что отразилось в виде небольшой, но вполне заметной деформации замка. Платон понял, что вор проник в дом не через дверь, а через окно. Он зашёл с тыльной стороны дома. Так и есть!

Встав на примыкающую к нему скамейку, находящейся позади дома спортплощадки, ворюга очень аккуратно, не оставив совершенно никаких дополнительных следов, скорее всего топором, сначала отжал, затем оторвал штапик, прижимающий стекло к раме.

При этом видимо от чрезмерно жёсткого контакта со стеклом, от одной точки на его кромке, веером разбежалось несколько небольших трещинок. Потом он очень аккуратно положил вынутое стекло поблизости на газон спортплощадки.

Стоя на скамье, засунул руку в образовавшийся проём и аккуратно отпер верхнюю, а затем и нижнюю щеколды. При этом Платон обратил внимание, что сам с трудом достаёт до верхней щеколды. Значит, грабитель был роста не ниже его. Открыв окно, тот, видимо, слегка подпрыгнув, сел на подоконник лицом в сад, и через левый бок, проворачиваясь против часовой стрелки, перебросил свои, согнутые в коленях, ноги на пол, по пути задев грязными подошвами кромку стоящего у окна стола. Всё это Платон понял, проанализировав, видимые невооружённым глазом, демаскирующие признаки. В комнате были открыты все створки платяного шкафа и антресоли. Но, в отличие от прошлого ограбления, ничего из шкафов не было выкинуто. Приоткрыты, стоящие на столе, коробки. Видимо вор любопытствовал. Но, на первый взгляд, вроде бы ничего и не взято. Платон прошёл на веранду. Та же история. Отодвинуты все створки антресолей. Он вновь убедился, что вор был, пожалуй, выше него ростом, так как сам он с трудом, лишь встав на цыпочки, сумел дотянуться до ручки створки.

Больше всего Платона удивила узкая щель приоткрытой двери в другую комнату. В неё можно было пролезть только, или имея очень длинные ноги, или будучи слишком худым. На это указывали, отодвинутые дверью и упёртые в стену, тазы с яблоками. В этой комнате, на первый взгляд, также ничего не было взято. Заглянул в холодильник на веранде.

Ну, вот! Так и есть! Пропал килограмм очень вкусных «Дворянских» сосисок, Раменского производства, и пакеты с супами быстрого приготовления. Поднялся наверх. В одной из комнат обнаружил исчезновение старого, переносного стереомагнитофона Ксении, который достался ей по наследству от её отца, и которым она, естественно, очень дорожила. Спустился вниз на веранду. Тут только обнаружил ещё и пропажу, давно подаренного им маме и уже частично сломанного, зонтика.

Прошёл на кухню. Всё, вроде бы, без изменений. Повернулся лицом к открытой двери веранды и, обомлел! На сидении слева от двери лежал новенький, очень удачной конструкции, чем-то даже красивый, топор. А вот и улика! Платон аккуратно, чтобы не стереть отпечатки пальцев, взял топор, и к своему немалому удивлению прочитал клеймо на его, испачканным мокрым песком по покрытому лаком, топорище: г. Вача!

Вот тебе на! Это же город района рождения моей бабушки по матери. Видимо при открывании дверей на улицу в темноте вор позабыл топор – решил он.

Пройдя снова к калитке и воротам, Платон обнаружил, оставленные при перелезании через них, следы сапог. Ну, вот и всё! Картина ясна.

Ночью, в темноте, в дождь, вор, скорее всего один, перелез через металлическую калитку, обошёл дом с тыла, встал на скамейку, вскрыл топором окно, проник в дом.

Осмотрев в темноте, скорее всего с фонарём, всё и вся, взял стереомагнитофон, в свою сумку собрал сосиски с супами, прихватил зонтик, держа в другой руке топор.

Открывая затем двери на улицу, под дождь, видимо временно, чтобы раскрыть зонтик, положил топор на сидение и забыл о нём, так как волновался, да и руки были заняты.

Но, возможно, у него всё же был сообщник, стоявший за забором на стрёме.

Завершив осмотр, Платон зашёл к Брониславу Ивановичу, выслушав от него рассказ о том, что тот видел и слышал, как действовал. Платон сообщил ему обо всём найденном и увиденном им, и свою версию случившегося. Он обратил внимание, что Бронислав Иванович, как-то уж очень странно рассказывает эту историю, уходя от сути вопроса, отвлекаясь на, не имеющие отношения к делу, детали. Напоследок Платон припас, как он считал, убийственный факт. Он навесил соседу лапшу на уши, сообщив, что, якобы, отдаст топор своим старым друзьям из ФСБ для снятия отпечатков пальцев и их сохранения на будущее. Он рассчитывал на то, что, если сосед сам лазил в его дачу, то должен как-то испугаться, если не он, то тоже хорошо. Будет знать на будущее, что в случае чего, не останется безнаказанным. Тот совершенно никак себя не выдал. Зато выдвинул свою версию случившегося.

Бронислав Иванович сразу обратил внимание Платона на работающих на разных дачах группы строителей из различных стран СНГ.

– «Да и сторож наш, Михаил, тоже не очень надёжен» – добавил он.

Платон же высказал предположение, что участие в воровстве строителей маловероятно, хотя полностью не исключено.

Он мотивировал это тем, что они панически бояться нарушить законы на территории России, т. к. многие из них нелегалы, живут и работают без регистрации и прочих документов.

И особо они, конечно, боятся милиции, некоторые представители которой не прочь набить свои карманы на проблемах и трудностях иностранных рабочих.

Котов, согласившись с доводами Кочета, переключил внимание в их разговоре на сторожа Михаила:

– «А этот Михаил вовсе не Михаил, а Мустафа! Он двадцать лет отсидел в тюрьме за двойное убийство! Кажется жены и тёщи?».

– «Да!? А на вид не скажешь! Вроде человек деловой и шустрый очень!? Да и ведёт себя прилично, вежлив, аккуратен. Татары, вообще, люди аккуратные! А сколько ж ему лет?».

– «Да ему уже за пятьдесят, ближе к шестидесяти!».

– «Да!? А выглядит значительно моложе!».

– «Вот он вполне мог бы залезть. В его дежурство очень уж часто лазают по дачам! Я сам видел, как он взял чужие топоры, лежавшие без присмотра у открытой калитки! У него и напарник есть – его племянник! Тоже тёмная личность! К тому же очень высокий и худой!».