Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 28

Естественная тяга к контактам с разумными людьми выливалась у него в безудержную словесную околонаучную, точнее около математическую, диарею. В этот момент с ним совершенно невозможно было беседовать.

Любой ваш вопрос оставлялся им без ответа, как будто вы его и не задавали вовсе. Любое ваше выступление сразу обрывалось его научной тирадой на совершенно другую тему. От скуки и распирающих его идей у него было огромное, просто патологическое, желание высказаться хоть кому-нибудь, поспорить на разные темы.

Так, например, Платон и Валентин в корне разошлись во мнении о философии, её роли и месте в жизни.

Платон придерживался классической точки зрения, что философия – наука всех наук.

А Валентин считал её просто неконкретной болтологией, в отличие от конкретной математики.

Иллюстрируя математический подход к жизни, он победоносно как-то заявил Платону:

– «Вообще говоря, с точки зрения математики, даже жизнь лишена какого-либо смысла. Мало кто может чётко и внятно сформулировать, для чего он живёт. Только те, кто вносит в жизнь какой-то порядок, конкретику, систему, пытается улучшить и скрасить жизнь свою и окружающих – заслуживает уважения, как человек, не зря живущий на свете и понимающий смысл жизни!».

Платон выждал короткую паузу, давая возможность оппоненту насладиться произведённым эффектом, осторожно, но твёрдо, возражая:

– «Валентин! Мне кажется, ты здесь неправ! Может с точки зрения математической, формальной логики жизнь смысла и не имеет, а вот сточки зрения философской, или обыденной, повседневной, именно жизнь только и имеет смысл! Ибо, если бы ты, например, не жил, то и не смог бы на эту тему разглагольствовать сейчас передо мной!».

Гений пытался что-то снова возразить Платону, но тот изящно перевёл разговор на другую, лестную для оппонента тему, подводя его к остро философскому подводному камню:

– «Ой, слушай! А как ты здорово заметил по поводу семи нот и огромного количества возникающих из них вариаций музыкальных произведений!».

Лицо гения с вызывающе-напряжённой гримасой тут же покрылось снисходительно-лёгкой улыбочкой.

И в этот момент Платон дожал потерявшего бдительность спорщика:

– «А сколько же может возникнуть вариаций из десятков и сотен тысяч слов! А ты говоришь, болтология!».

Следующий раз они встретились на трамвайной остановке.

Уже в трамвае Валентин попытался изложить Платону свой подход к теореме Пифагора через золотое сечение:

– «Рассмотрим произвольный треугольник из всего множества треугольников, и запишем соотношение его сторон, как: 0 < А ≤ В ≤ С.

Возьмём подмножество треугольников, у которых соотношение сторон А/В = √φ (корню из золотого сечения).

Это примерно 0,786.

Тогда отношение квадратов этих сторон будет равняться φ, то есть примерно 0,618 (золотому сечению).

А все треугольники будут обладать свойством отношения А/В равному отношению В/С и равному некоторой величине α, лежащей в интервале 0 < α ≤1, при равенстве которой 1, треугольник становится равносторонним.

Дальнейшие мои исследования показали, что если 0 < α < φ, то треугольник невозможен.

При: α = φ – треугольник вырождается в совмещённые отрезки.

При: φ < α < √φ – имеем тупоугольный треугольник.

При: √φ < α < 1 – имеем уже остроугольный треугольник.

А соответственно при: α = √φ – получаем прямоугольный треугольник, где соотношение квадратов его катетов равно, соответственно, φ».

Далее Валентин, по мнению внимательно его слушавшего Платона, пошёл в своих рассуждениях, как с ним бывало часто, куда-то в сторону от теоремы Пифагора, объясняя ему разницу между вероятностью, используемой в России, и шансом, используемым в США.

– «Но теперь, кажется, осталось выяснить, чему равняется С в квадрате!» – попытался вернуть своего визави на землю догадливый Платон.

Однако Валентин, словно не расслышав сказанное собеседником, считая его только слушателем, продолжал своё страстное излияние.

С большим, неподдельным интересом слушая очередную сентенцию навязчивого гения, Платон вынужден был прервать его:

– «К сожалению, мне пора выходить. Но мне, как в своё время называвшемуся учителями и учениками, «Великому геомэтру», очень интересно послушать дальнейшие твои доказательства. Пока!».

Уже дома Платон взялся самостоятельно пройтись по рассуждениям математического гения. И стал выводить.

Пойдём, как часто я делал, с другого конца.

Возьмём формулу теоремы Пифагора: А2 + В2 = С2.

Имеем право разделить все части выражения на В2.

Получим: А2/В2, то есть φ, и + 1 = С 2/В2.

А теперь возьмём, да и умножим все части выражения на В2.

Получим В2 × (φ + 1) = С2.

Теперь заменим φ на А2/В2.

И после умножения получим: А2 + В2 = С2.

Теорема Пифагора! Доказано?! Нет! А что же я выявил?

Что нечто, равно самое себе. Да-а!

Видать не с того конца я пошёл!? Прям математическая шутка какая-то получилась!

Надо всё-таки об этом поподробнее порасспросить нашего гения!

И их встреча вскоре состоялась, но на совершенно неожиданной основе.

На этот раз Валентин Ляпунов поведал Платону, что в процессе его расчётов и замеров катетов, получаемых и выстраиваемых в результате этого прямоугольных треугольников, привели его к мысли, что эти катеты, являясь полуосями эллипса, при их соотношении, равном «золотому сечению», придают эллипсу идеальную форму – форму яйца. И замеры яиц, проведённые им, якобы подтвердили это его предположение.

На что Платон тут же продуктивно пошутил:

– «Здорово! Давай назовём это открытие теоремой, или даже ещё точнее, аксиомой…Кочета!».

– «?!».

– «Соотношение сторон прямоугольника, описывающего яйцо – есть «золотое сечение»!».

– «Ну, во-первых: тогда уж лучше, ещё проще и короче! Соотношение осей яйца – есть «золотое сечение»! А, во-вторых, извини меня, а причём здесь ты?».

– «Так в данном случае кочет – это же петух, а не моя фамилия!».

– «Хм! Надо подумать!».

Они дружно рассмеялись, каждый, думая о своём, похлопывая друг друга по плечу и предплечью, раскланиваясь и прощаясь.

Дома Платон не поленился замерить специально купленные для этого куриные яйца. Но тщетно!

Математическое ожидание от деления их осей всё время находилось на отметке 0,77, и никак не хотело приближаться к «золотому сечению» = 0,6180339.

– «Ну, что ты будешь делать? Жалко! Может куры у нас теперь ненормальные?» – вслух предположил Платон.

– «Или может быть…, как Валентин сказал? Замеры его яиц… это! А! Именно его!» – окончательно резюмировал Платон.

Как известно, часто верным признаком гениальности являются проявления шизофрении. Обуреваемый математической конкретикой и возмущением от лицемерия верховной власти, Валентин придумал замену Гимну России, написанному, как он выразился, гимнистом (официальным поэтом) С. Михалковым.

Валентин Данилович Ляпунов написал свой вариант, назвав его «Гимнец России», по его глубокому убеждению, наиболее точно отражающий существующее положение вещей, при этом назвав себя гимнецистом, и подписавшись псевдонимом, Тин Умнов.

При очередной встрече он поведал об этом Платону.