Новый век начался с понедельника - Омельянюк Александр Сергеевич - Страница 110

– «На Пегасе и с лирой в руке!» – уточнил автор.

После окончания мини пиршества он несколько смягчился к товарищу:

– «Ванёк! Возьми яблочко на дорожку!».

– «Не-ет!».

– «Боишься описаться?».

– «Да, нет!».

– А-а! Тебе нужен нож!».

Следующий раз Гудин решил взять реванш у Платона, заявив ему тоже самое по-поводу плебисцита, с трудом выговорив это слово, на что сразу последовал незамедлительный и обезоруживающий ответ:

– «Хорошо! Согласен! Раз ты просишь, то мы тебя слушать не будем!».

Через несколько дней из отпуска, по проторенной женой и сыном в Египте дорожке, вернулся муж Надежды Андрей. Он привёз ей в подарок очень красивое и изящное дорогое кольцо, коим она не преминула похвастаться.

Любитель поковыряться в чужих вещах, завистник Гудин, тут же прореагировал, сообщая об этом Платону, пытаясь найти у него отклик на свои злорадные старческие переживания:

– «Он купил Надежде колечко явно подобранное женщиной!».

– «А может его подбирала продавщица!» – разумно и с пониманием заметила стоявшая рядом Нона.

– «Но так приятней думать!» – завершил Платон издёвку над Гудиным, который почему-то принял эти слова за издёвку над Надеждой, и вмиг развеселился удачной шутке товарища.

Надежде часто приходилось обсуждать что-нибудь с Алексеем и Иваном Гавриловичем, невольно находящимися с нею вместе в одном кабинете.

И она, впрочем, как и Алексей, и Иван Гаврилович, были начётчиками, а большей частью малокультурными квази интеллигентами.

И Платон в этом не раз убеждался.

Коллеги Платона, как подопытные кролики, ежедневно выдавали ему – главному духовному лаборанту – порочащую и позорящую их информацию, совершенно не заботясь о последствиях этого. Как безмозглые твари они периодически шипели на него и друг на друга, извергая из себя негатив.

Исключение из них составили лишь две ушедшие из коллектива женщины. Умная и разумная еврейка Инка, вовремя просчитавшая последствия необоснованных нападок на Платона, и как-то чётко и кратко выразившая свою мысль словами:

– «Да! Тебе лучше на перо не попадаться!» – и затем, вообще, уехавшая на постоянное место жительств в Израиль, но, правда к своему больному, частично парализованному сыну, вывезя из страны и всю свою родню.

И мудрая Марфа Ивановна, вовремя слинявшая из, постоянно обижавшего её, гадюшника-Гудишника, к настоящим земным тварям.

С уходом этих двух женщин процент говнистости в их коллективе возрос с 17 до 25, так как раньше один Гудин приходился на пять человек, а теперь только на трёх.

Но резко возросло его качество, так как, заняв кресло уволившейся Инки, и благодаря длительному отсутствию в офисе Платона и Алексея, он, практически ежедневно и на длительное время оставался с глазу на глаз с их начальницей.

А, учитывая её адаптивный тип характера, его влияние на «бедную» женщину возросло неимоверно. Она даже начала иногда говорить и думать, как Гудин.

Но при этом Надежда Сергеевна всё-таки периодически нападала на Ивана Гавриловича, лишний раз демонстрируя ему, кто здесь главный.

– «Плохая у Вас сумка! Мне не нравится!» – подорвала она радостное настроение Ивана Гавриловича от приобретённого им нового портфеля.

– «А он тебе её и не предлагает!» – вмешался Платон, защищая честь незаслуженно обиженного ею пенсионера.

Иван всегда любил поделиться с понимающим Платоном радостью от какого-либо удачного им провёрнутого дела.

Но Платон, к своему стыду, уже не мог молча пройти мимо радости шильника и не вставить какой-нибудь свой убийственный комментарий.

Как-то Иван Гаврилович похвастался Платону, что он удачно отвёз бумаги к дизайнеру Николаю, восторженно заканчивая свой рассказ о беседе с ним известной присказкой:

– «А я ему: А на ловца и зверь бежит!».

– «И тут он тебя, поди, оцарапал?!» – начал донимать его Платон.

– «У кого что болит, тот о том и говорит!» – ни к селу, ни к городу, оправдался Гудин.

– «А когда уже болит, то и поздно говорить!» – опять вернул Гудина к его царапинам Платон.

Ивану Гавриловичу иногда сложно было тягаться в острословии и остроумии с Платоном.

Поэтому, натренировавшись с ним, он пытался отыграться на других, в частности на Ноне.

Увидев, уже несколько дней не горящую в коридоре лампочку, Гудин не преминул съязвить:

– «Надо Нонку за это взять за задницу!».

– «Так тебе какая ручища нужна будет!» – не то над нею, не то над Гудиным, рассмеялся Платон.

– «Платон, ну ты всё время… Ну, это такой оборот речи! Как ты не понимаешь?» – ещё сильней рассмеялся Иван Гаврилович.

– «А! Это у тебя всё время такие неуклюжие обороты речи! Так мы тебя теперь будем звать обормот речи!» – невольно защитил беззащитную красавицу от себя и Гудина Платон.

Услышав это, вмешалась и сама неожиданно вошедшая Нона:

– «Ты что это, Ванёк, распоясался совсем?!».

– «Нон! А у нас с тобой простая, любовная телепатическая связь. Я вот о тебе заговорил, и ты пришла!» – пытался тот умаслить женщину.

– «Жалею только, что пришла услышать о своей жопе!» – обиженно заявила Нона, с укоризной поглядывая и на Платона.

– «Когда у меня болит… жопа, то у тебя она тоже болит!» – пытался опять неуклюже оправдаться и втереться в доверие, заслужив при этом прощение, Гудин.

Но не святую троицу прервал громкий и слегка раздражённый голос Надежды, как всегда, дискутирующей по телефону:

– «Я Вам говорю не просто так, от балды,… какой-то! Семена у нас идут из другого гурта!».

Для поддержания чёткости работы всех смежников, для сохранения всех заказчиков и потребителей Надежде Сергеевне Павловой приходилось, иногда, и гиперболизировать ситуацию, и просто привирать по телефону.

В начале сентября Платон Петрович Кочет, с согласия Варвары и Ксении, направил от всей большой семьи Гавриловых поздравительное письмо, давнему другу их родителей, мэру Москвы Ю.М.Лужкову в связи с его семидесятилетием:

Дорогой, Юрий Михайлович!

От всей души, сердечно, тепло и искренне поздравляем Вас с Юбилеем!

Вас, горячо любимого и глубокоуважаемого нами, поздравляют три семьи потомков Гавриловых: Платон, Ксения и Иннокентий!

Варвара, Егор и Максим! Канадцы Клавдия, Майкл, Кен, Морис и Надин!

Желаем Вам здоровья и долгих лет жизни;

успехов и побед в Вашей важной, ответственной и нелёгкой деятельности на благо россиян;

семейного счастья, радостей от детей и внуков!

Мы всегда мысленно с Вами и болеем за Вас!

От всех, всегда Ваш:

(Платон Кочет)

В составлении письма принял участие и Иван Гаврилович Гудин, чем в последствии он очень гордился. По его просьбе Платон сделал внизу ещё и приписку:

P.S. К этому поздравлению присоединяются и многочисленные мои родственники, друзья, знакомые и сослуживцы!

К этому письму он приложил и два своих стихотворения, посвящённых Юрию Михайловичу.

Менее чем через месяц Платону пришёл ответ за подписью помощника Мэра:

От имени Мэра Москвы Ю.М.Лужкова передаём благодарность за поздравление и тёплые слова, высказанные в его адрес.

Спасибо за внимание.

Желаем удачи во всех делах и начинаниях.

Платон проанализировал ответ, из которого понял, что его стихи были изучены самым внимательным образом, что ему как раз и очень хотелось.

Придя на следующий день чуть позже на работу, он застал свою начальницу ещё не отошедшую от плача. Та, немного успокоившись с его появлением, поведала Платону, что машина отдавила лапку одному из уже взрослых щенков живущей поблизости стаи дворовых собак.

Их отец и вожак, сам давно прихрамывая на одну из задних ног, зарыл своего тяжело травмированного сыночка в сухие листья и лизал его почти до кости оголившуюся кровавую култышку. Он периодически вставал и почти по-волчьи выл от отчаяния, беспомощности и любви к своему сыночку.