Не любовница (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 49

— Ваня сказал, он приличный человек, — огорошила Оксану мама, заставив временно потерять дар речи. — Сказал, что это сразу видно. И… Ксан, не нужно всех чесать под одну гребёнку. Бывает, что у людей разваливаются браки и кто-то уходит — мужчина к другой женщине, женщина к другому мужчине. Заводят новые отношения и живут дальше. Это его семья, его ответственность. И если он вдруг начнёт эту ответственность на тебя перекладывать — беги от него, как от огня.

— Не начнёт, мам.

— Тем более. Не терзайся. Да и… вообще… — Мама грустно улыбнулась и сказала с такой печалью, что у Оксаны на мгновение словно остановилось сердце: — Нельзя увести из семьи того, кто не хочет уходить. Теперь я в это безоговорочно верю…​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 68

Михаил

Решающий разговор он наметил на пятницу, чтобы за выходные все успели остыть и собраться — он на работу, дети в школу. Как это всё воспримет Таня, Михаил не представлял, не думал о ней вообще, беспокоясь только о Юре и Маше. И об Оксане, конечно.

Она ничего не говорила, но Алмазов видел по глазам — его подвешенное состояние тревожило Оксану. Недоверия он не замечал, только тревогу и сомнения, но Михаилу и этого хватало, чтобы переживать. Алмазов вообще с трудом представлял, как Оксана до сих пор держится и не выводит его на серьёзный разговор о будущем. Сам бы Михаил так не смог. Знать, что человек, с которым ты встречаешься, состоит в браке, и вместо исчерпывающих объяснений получить какие-то нелепые отмазки… Алмазов наверняка бы не выдержал, потребовал рассказать всё в подробностях, чтобы понимать, не вешают ли ему лапшу на уши.

А Оксана просто ждала, доверившись ему, и это… подкупало. Потому что причин верить-то не было ни одной. А Оксана верила, словно знала, что Михаил не станет её обманывать. Как будто была знакома с ним уже много-много лет и понимала, какой у него характер и принципы. А впрочем… так ли важно, сколько лет прошло? Вот Михаил знает Таню почти всю жизнь, и какой в этом толк? Почти десять лет жена водила его за нос, врала, изменяла. Теперь уже Алмазов думал, что с настоящей Таней даже и не знаком, и не хочется знакомиться. Пусть живёт где-нибудь… отдельно. Машу только жаль… до боли.

В среду вечером Михаил поговорил с Юрой, решив заранее подготовить сына к пятнице, чтобы хотя бы он не был ошарашен и смог поддержать Машу.

Ошарашен Юра не был, наоборот, воспринял всё спокойно, по-взрослому.

— Когда-нибудь это должно было случиться, — сказал, пожав плечами. — Только, пап… Можно мне с тобой?

Объяснить сыну, почему ему лучше остаться рядом с матерью и Машей, было сложнее, чем просто объявить, что развод не за горами. Юре с его уравновешенностью всегда было сложно рядом с матерью и сестрой, когда те фонтанировали эмоциями, поэтому в восторг он не пришёл.

— Пап, давай договоримся, — Юра вздохнул, взъерошив волосы немного нервным движением ладони, — я останусь, скажем, на месяц. За месяц они, наверное, слегка угомонятся, как ты считаешь?

— Не знаю, не уверен. Но ты в любом случае не обязан ни с кем нянчиться, я просто надеялся, что ты окажешь поддержку Маше. Ей будет особенно сложно.

— Хочешь честно, пап? — резко спросил сын, криво усмехнувшись. — Машке будет особенно сложно, потому что вы с мамой с неё пылинки сдували. Особенно в последнее время. Хватит уже, ей почти двенадцать лет, в конце концов, сколько можно сопли вытирать. Сеструхе пора понять: не всё в жизни происходит так, как хочется, частенько бывает наоборот.

— Юр, — Михаил даже улыбнулся, — ей же будет двенадцать, а не двадцать два.

— Вот об этом я и говорю, — сын назидательно поднял палец вверх, немного смешной в этой своей псевдовзрослой важности. — Вы с мамкой всё Машку мелкой считаете, а она вполне себе большая. И ей реально на пользу пойдёт, если её меньше баловать. Серьёзно, пап, хватит, взрослеть пора.

Возможно, Юра был в чём-то прав, Михаил это допускал. И они с Таней действительно слишком сильно баловали Машу. Но это получалось как-то само собой, неспециально. А когда неспециально… как перестать это делать?

Ответа у Михаила не было, но он собирался его найти. И начинать искать Алмазов будет уже в эту пятницу.

Глава 69

Оксана

У Оксаны было чувство, что в среду, после выписки отца, родители попрощались друг с другом. Наверное, для этого мама и приехала — чтобы в последний раз увидеть и проститься, понимала ведь, что отец больше не побеспокоит её. Оксане от этого было горько, хотя она и осознавала, что всё случившееся неизбежно и вообще следствие определённых поступков, которые нельзя исправить. Однако в Оксане по-прежнему жила — и всегда будет жить — маленькая девочка, в памяти которой хранилось множество прекрасных совместных моментов счастья, и она до сих пор не могла поверить, что это никогда не повторится.

В результате Оксане было тошно и тревожно, настроение совсем не подходило для знакомства с сыном Алмазова, но отказываться от приглашения на концерт она не стала. Не хотелось объяснять и рассказывать про родителей — Оксана была не готова обсуждать эту тему. Ей было нужно немного покоя и молчания, чтобы понять, переосмыслить…

Оксана-то всегда считала, что в браке главное — любовь между супругами. Что, если любишь, всё можно преодолеть. Но вот если взять её родителей, которые до сих пор любили друг друга — Оксана была в этом уверена, — однако не могли преодолеть измену и предательство отца… Несмотря на всю совместную любовь — не могли. Значит, любви мало, нужно что-то ещё? Что?

Оксана вспоминала Михаила и то немногое, о чём догадывалась по отношению к его жене. Скорее всего, она что-то сделала… нехорошее, обидела его. Как Оксанин отец маму. И Михаил не смог простить жену.

Но ведь он когда-то писал своей Тане настолько проникновенные стихи! Трепетные, нежные, чувственные. Быть может, Алмазов всё-таки до сих пор любит жену? Просто обижен, но любит. А Оксана… ну, она беспроигрышный вариант для спокойного и уютного брака, на самом-то деле. Вот и Михаил, измучившись с женой, наверняка яркой и красивой, решил завести себе женщину попроще. Чтобы борщи варила, в постели всегда ждала, неконфликтная была, мозг не выносила по пустякам. Оксана именно такая… Ещё Коля говорил, что она «удобная». И её Миша, в которого Оксана настолько влюбилась, быть может, просто ищет удобство?..

Эти мысли жгли изнутри, словно кровеносные сосуды кто-то проложил крапивой. Беспокоили, зудели. И решения никакого не находилось, и перестать думать Оксана тоже не могла. Работа немного отвлекала, но не настолько, как хотелось бы. Тем более что по рабочим вопросам Оксана постоянно общалась с Алмазовым, и он выступал катализатором её переживаний. Сам Михаил, кстати, тут же заметил, что с Оксаной творится неладное, спросил, в чём дело, но она отговорилась общими фразами про папину выписку и отношения между родителями.

Около шести часов вечера Алмазов вышел из кабинета и, улыбнувшись, кивнул:

— Пойдём, пора. Как раз к семи до клуба доберёмся.

По пути Оксана немного расслабилась, развеселилась — Михаил развлекал её разговорами на отвлечённые темы. Впрочем, как и всегда. Общаться с ним с самого начала было очень легко и ненапряжно — Оксане настолько комфортно раньше было только с мамой. А уж настолько интересно вообще не было никогда и ни с кем…

Клуб, в котором выступал Юра вместе со своей молодёжной группой, находился в центре города, и по пробкам Оксана с Михаилом добирались туда долго. Приехали в результате за пять минут до начала и еле успели сесть. В таких условиях о знакомстве с сыном Алмазова не могло быть и речи, но Оксану это только обрадовало — до сих пор было как-то неловко думать, что Михаил будет представлять её Юре. Она даже не решилась спросить в качестве кого.

Но пока можно было расслабиться, поужинать и послушать музыку. Еда и чай были вкусными, хотя в самом клубе Оксане не очень понравилось — она не слишком любила подвальные помещения, сразу возникали ассоциации с каким-то бункером. К тому же свет был тускловат, ярко освещена оказалась только сцена, на которой находились пятеро ребят — четыре парня и одна девчонка-солистка. Хотя потом оказалось, что один из парней — тот, который играл на синтезаторе, — тоже пел, но в основном солировала девушка. Все были совсем юные, не старше двадцати лет, и Оксане стало интересно, как так получилось, что они уже выступают в клубе, а не в каком-нибудь Доме культуры.