Кай - Анжело Алекс - Страница 55

Кай открыл шкаф, что высился неподалеку от двери, и прошелся взглядом по сорочкам и брюкам. Он помнил, какими были празднества в замке Груб. Ему предстояло побывать там в четвертый раз. Существовала традиция, по которой ужин можно посещать лишь по достижении пятнадцати лет. Обычные люди в этот день пытались подражать аристократам, и для женщин это было несколько легче и увлекательнее. Они надевали свои самые лучшие платья (на которые копили едва ли не всей семьей). Но вот мужчинам на покупку одного наряда – совершенно непрактичного костюма-тройки, который после не наденешь в повседневной жизни и даже в более крупных городах, ведь ездили туда единицы – было жаль денег.

Кая же меньше всего беспокоила одежда, хотя прежде он ненароком наблюдал за господином Хэстеином и рассматривал его костюмы. В итоге Кай выбрал белоснежную сорочку с широкими рукавами и хорошо сшитые темные брюки.

Простота и изящество – больше ничего не требовалось. Разве только что-то сделать с волосами… Они уже лежали на плечах, впервые Кай отрастил их до такой длины.

Кай застыл у зеркала-псише, разглядывая отросшие пряди. Черные волосы блестели в свете лампы – на улице уже ложились сумерки, отчего в доме стало темно. Из-за контраста кожа его лица выглядела еще светлее. Отойдя от зеркала, Кай взял в руки пальто, запер дверь и вышел на улицу.

23

Герда

Герда сжимала в руке шелковистые алые ленты, которые в последний момент одолжила ей Трин. Длинные и яркие, они на первый взгляд почти не уступали тем, что хранились в шкатулке Герды. Но она сама видела между ними существенную разницу – ленты подруги смотрелись ярче в огненно-рыжих волосах.

На улице смеркалось, и оставалось не так много времени до того, как люди соберутся на берегу, чтобы отправиться в замок на той стороне озера. Метель, налетевшая на Хальштатт днем, улеглась, но мороз крепчал, температура опускалась все ниже. Только никто не собирался отменять званый вечер. Непогода мало волновала жителей, холода приходили и раньше, но вот то, как выглядела луна этой ночью на небе, не замеченным не осталось – она предстала в оттенке алого. Словно по светлой поверхности разлили красное вино.

Спеша домой, Герда слышала, как какие-то подростки кричали, показывая на темное небо, которое уже усеяли звезды:

– Ты посмотри, какая луна!

В последние месяцы ночное светило будоражило чувства Герды, настраивая ее мысли на мрачный лад. Вот и теперь, когда она остановилась у двери своего дома и подняла взор к луне, на душе на мгновение потяжелело – Герда нахмурилась, по ее лицу пробежала тень. Весь день она чувствовала в себе неукротимую жестокую решимость. Даже когда смотрелась в зеркало, собственный взгляд казался ей холодным и острым, в нем угадывалась опасность. Лишь в церкви она сделала усилие над собой, чтобы казаться такой же, как в прежние дни. Герда и не надеялась обмануть Кая, скорее желала сбить с толку и заставить беспокоиться о ней. Это было похоже на месть, но Герда слишком злилась на него, чтобы поступить иначе.

Вздрогнув, выдернутая из мыслей скрипом снега под ногами соседа, Герда глубоко вдохнула и, хорошенько толкнув, отворила дверь. Не снимая пальто, направилась к деревянной лестнице с потертыми перилами.

– Мам, я вернулась! – крикнула Герда, поднимаясь по ступенькам. Первый этаж дома был погружен в полумрак – их лавка закрылась сегодня гораздо раньше обычного.

Герда торопилась, перескакивая сразу через несколько ступеней, – мама всегда ругала ее за это. И в следующую секунду поняла, что везение и неудача способны менять судьбу в одночасье. Они способны возвысить и низвергнуть человека с вершины в одно мгновение.

Половицы тихо скрипнули под ее ногами, и Герда остановилась, так и не преодолев последнюю ступеньку. В горле у нее встал ком, а желудок скрутило. Герде показалось, что она падает, несется с отвесной скалы прямо к земле. Взгляд ее неотрывно бродил по полу, усеянному прядями, которые залили антрацитовой чернотой все доски под ногами ее матери и сидящего на табурете Кая. В одной руке госпожи Летиции оказались зажаты сверкающие новизной ножницы, а в другой – обычный деревянный гребень. И дело уже подходило к концу. Волосы Кая теперь были как никогда коротки, едва касаясь кончиков ушей. Он подстригся.

После Герда еще долго вспоминала это мгновение – как накатили эмоции и затряслись руки, а потом и губы задрожали от едва сдерживаемых рыданий. Паника кидала ее в жар и холод, она себя не контролировала, практически ничего не понимала. Герда попятилась, едва не скатившись вниз по лестнице. Кажется, она слышала оклик матери, но он не заставил ее остановиться даже на мгновение. Герда выскочила на улицу. Морозный воздух опалил щеки, а снег кружил в воздухе – вновь начиналась метель.

Взгляд Герды заметался, но вскоре остановился там, где на горизонте виднелись высокие деревья Малервега. Она сорвалась на бег. Легкие горели, ледяной ветер хлестал по щекам, разметав волосы. Но Герда продолжала свой путь по глубокому снегу, не приближаясь к озеру, на котором уже толпились люди, пересекающие Хальштеттер по льду в стремлении скорее попасть в вожделенный замок Груб.

Герда замерла перед кромкой леса – ее сдавленное хриплое дыхание звучало оглушительно громко, почти сливаясь со свистом ветра. Красная луна же на небе вдруг показалась Герде удивительно большой, но стремительно наступавшие снежные облака готовы были в любую минуту закрыть собой ночное светило.

Немного выровняв дыхание, Герда сделала глубокий вдох и выдох, собираясь с силами. И ступила в тревожную тень леса.

«Лишь бы не потеряться… Лишь бы отыскать ту лощину…» – твердила она про себя, продираясь сквозь мелкий кустарник. Встревоженный ее появлением, с ветки ближайшего дерева взлетел в небо ворон, сопроводив свой полет громким гортанным карканьем. Герда едва не вскрикнула от неожиданности, а после перевела дыхание, и ей даже стало немного спокойнее.

«Хоть какая-то живность попадается в этом пугающем лесу».

Вдруг ворон вернулся. Возможно, это была уже и не та птица, но на своих черных крыльях она сделала круг над головой Герды, а после облетела три могучих ели с пушистыми ветками, за которыми начинались заросли голой осины.

Герда побежала вслед за вороном прежде, чем сумела полностью осознать свою догадку.

Птица звала ее за собой! В любом другом месте ей бы в голову и мысли подобной не пришло. Вороны не наделены разумом, а она пока еще не лишилась своего. Но все же Малервег внушал трепет. Он обладал особой аурой, его всегда окутывала таинственная атмосфера. Войдешь в него – и поверишь не только в духов, но и в разумных птиц. За последний год Герда не единожды столкнулась с необъяснимым, и этого было более чем достаточно, чтобы начать верить во многое.

Она выбежала из тени деревьев, следуя за мелькавшей впереди темной точкой – она то появлялась среди еловых ветвей, то вновь исчезала, сокрытая ими и снегопадом. Герда все бежала, а алые ленты, до сих пор зажатые в ее руке, трепал ветер. Она так увлеклась, что не заметила, когда лес, все это время поднимавшийся в гору, резко ушел вниз, спускаясь в лощину. Не найдя опоры, ее нога ухнула в пустоту, а сама Герда упала, покатившись на дно оврага. Девичий крик, словно остро наточенный нож, разрезал тягучую тишину леса. Герда инстинктивно прикрыла лицо руками, чтобы мелкие ветви кустарников не оцарапали кожу.

Когда падение прекратилось, она почувствовала, как ноет ее тело, избитое о сырую землю и торчащие корни деревьев, растущих на склоне лощины, – снега в этом месте почти не было, лишь легкая изморозь расползлась по темной почве. В овраге оказалось значительно теплее, будто на улице стоял не разгар зимы, а середина осени.

Герда оглянулась, громко дыша. Она узнала это место, расслышала даже шум ручья, протекающего неподалеку, а после приметила и заросли бузины, растущей на его берегах. Куцые ветви покрывали остатки черных мелких, словно бусины, ягод.