Инволюция (СИ) - Кауф А. - Страница 32

Пожилой слуга-индиец беззвучно подходит к побледневшему журналисту. Тот открывает рот. Вцепляется в сиденье стула. Не желает уходить, упорствуя в получении ответа.

— Вам пора.

Сухой старческий голос прерывает начавшийся было порыв. Стальной взгляд двух пар глаз вынуждает ослабить хватку.

— Подождите. Я не задал ещё столько вопросов! — журналист порывается к улыбающейся девушке — Не хотите рассказать о ваших личных достижениях? Мы бы поставили эту колонку на первую страницу.

Улыбка Валери растягивается ещё больше. Прелестные трели птиц радуют душу своей красотой, особенно, когда воспевают величие своего хозяина. Но стоит им увлечься, как чудесная песня превращается мерзкое верещание, способное свести с ума.

— У меня назначена встреча. Всего хорошего, месье.

Журналист отлипает от стола. Он помнит, о чём предупреждали его перед встречей. Если он не хочет лишиться карьеры, стоит повиноваться приказам мисс Валери. Этой девушке под силу уничтожить его жизнь за три дня. И как он мог забыть главное правило? «Никогда не сомневайся в мисс или в предпринятых ею действиях».

Дверь негромко захлопывается, оставляя девушку в одиночестве. Нервный стук ноготков по столешнице разносится в тишине. Не желая мириться с подступившим негодованием, она встаёт из кресла. Звук каблуков по мраморному полу тонким эхом отражается от полупустых стен комнаты. Девушка подходит к окну, всматриваясь в бушующий красками солнечный город. Окна от потолка до пола вдоль одной из стен. За ними живёт бурной жизнью центр города. Улочки переполнены вечно спешащими людьми, магистральные артерии пропускают через себя тысячи машин, а туристы с фотоаппаратами, кажется, готовы снимать даже мусорные баки рядом с величественными зданиями. Старинная архитектура здесь смешивается с блестящими небоскрёбами. Уличные музыканты бренчат популярные песни, пока стаи голубей склёвывают щедро рассыпанные у центрального фонтана крошки.

На двух смотрящих друг на друга стенах комнаты расположен ряд зеркал. Их стеклянные поверхности отражают солнечных зайчиков. Один из них падает на рабочий стол. Радостное мельтешение света раздражает девушку. В любой другой день принятие солнечных ванн расслабило бы её. Но не сегодня. Достав из ящичка пульт, она заставляет плотные шторы из дорогого шелка притупить слепящее солнце.

Слуга, как и подобает, беззвучно проскальзывает в помещение. С подноса на стол опускается белая салфетка с узорчатыми краями и изящный стакан с жидкостью. Чуткие слуги семьи знают: чай с чабрецом всегда помогает мисс расслабиться после тяжелых переживаний.

— Мисс Валери, вам поступило сообщение от агента из Ливингстон Бэя.

Девушка берет стакан с чаем и немного отпивает.

«Надеюсь, хоть здесь не будет разочарования».

— Она мертва?

— Пока что у агента нет возможности убедиться в этом.

Пухлые губы дергаются, и на секунду приятное лицо превращается в отвратительную гримасу, которой испугался бы даже портрет Дориана Грея.

— Агент просит передать, что даже при провале, хотя это и исключено, есть ещё один запасной план. Желаете заслушать?

Стакан с громким стуком опускается на столешницу. Яростный порыв угасает, не успев начаться. Рошель сцепляет руки в замок и кладёт их на подбородок. Уловив знак, слуга достаёт телефон и нажимает на воспроизведение нужного отрывка из записанного разговора.

— Мэм, у меня есть блестящая идея, как сыграть на слабостях этой девушки, — шум моря и крики чаек на заднем фоне напоминают Валери о том, как давно она не была на отдыхе. — Заготовленная мной ловушка призвана выудить цель из норы и заставить её идти туда, куда я направлю. Агате и в голову не придёт, что здесь какой-то подвох. Она будет думать, что делает выбор сама, в то время как за ниточки буду дергать именно я. Стоит ей только пересечь черту этого места, как можно заказывать надгробную плиту. Никто из тех идиотов или смельчаков, что почти одно и тоже, сунувшихся туда, не вернулись назад. Что уж говорить о хрупкой девушке, у которой телосложение — это кожа да кости?

Аудио замолкает. Рошель прикладывает кончики пальцев ко лбу и усиленного его массирует.

— Пусть продолжает наблюдение. Если подтвердится информация о смерти — сообщить первым же звонком на прямую линию.

— Разве вы не хотели заменить агента на кого-то другого? — старик быстро отстукивает в телефоне заметку. — Этот человек уже не раз выставлял себя в дурном свете. Вряд ли ещё один шанс сможет сгладить прошлые провалы.

«Эти слуги порой так утомляют своей безграмотностью».

Рошель бросает язвительный взгляд, не менее ядовито отвечая на вопрос:

— Мы заключили сделку. Он уберёт Агату с моего пути так, что никто не догадается, что к этому была причастна Рошель Валери. Я же, в свою очередь, помогу ему уничтожить один гадкий и мерзкий… рассадник Тьмы.

Валери морщится от произнесенной фразы. Изначально она отклонила просьбу человека. Связываться с потусторонними силами, одновременно противостоя им, абсурдно. Но, обдумав в одиночестве все «за» и «против», решила, что потеряет немного. Как когда-то говорила её бывшая коллега Агата: «Всё во благо великой цели».

— Я бы никогда не стала брать на службу какого-то проходимца. Перехватить человека на задании, связаться со мной, не выдав своего местоположения, ещё и сторговаться об условиях сделки. Ха-ха! Не каждому под силу подобная дерзость.

— Не поймите меня превратно, мисс, — старик отвешивает поклон, извиняясь, — но ваше положение позволяет нанять более опытного спецагента для подобной задачи. Мне, старому дураку, непонятно, почему ваша светлейшая и умнейшая голова избрала именно такой метод решения проблемы.

Валери заливается смехом. Действительно, куда ему, седому идиоту, понять её стратегические планы. Этим тупицам только и остаётся, что разжевывать элементарные вещи.

— Эта мысль посещала меня не раз, Тадеуш. Агата в ловушке. Но и мы связали себя. Случившееся взбудоражило общественность, научный круг и спецслужбы. Нанять «особого человека», чтобы убрать Агату и её семью, — неоправданный риск. Лёгкая прогулка на авто рядом с мёртвым городком не настолько подозрительна, как выход на заказного убийцу. Ты так не считаешь?

Слуга безмолвно кивает, терпеливо ожидая продолжения.

— Моральные рамки очень хрупки. Выйди за них, и люди обрушатся на тебя шквалом негодования. В конце концов, именно я все эти годы курировала проекты Агаты. Безумные рассказы про «ключ от жизни и смерти» прошли мимо моих ушей, и теперь, когда она на свободе с практически готовым образцом препарата, я обязана остановить её. Одно неловкое движение — и Рошель Валери из героя превратится во всеобщий предмет ненависти.

В голове раздражающим жужжанием всплывает последний вопрос журналиста. За ним перед глазами вихрем пролетают картинки недалёкого прошлого. Тошнотворный запах бьёт по ноздрям. Омерзительные эксперименты сливаются в единую массу. И на фоне этого бледное бесстрастное лицо с серыми глазами.

— Исчезни, — надменно бросает Рошель. — Мне нужно побыть одной.

Откланявшись, слуга беззвучно ретируется к двери. В образовавшейся тишине собственные мысли звучат громче обычного. Несколько минут девушка меряет шагами комнату, пока не останавливается возле стены без зеркал. На ней в золотых рамочках развешаны все достижения её жизни. Сверкающие злобой и жадностью глаза разглядывают каждую победу. Нет. Она совсем не глупа. И ничуть не хуже Агаты. Среди прочих застекленных листков есть и благодарности за вклад в науку. Жаль, только Валери она интересовала лишь со стороны прибыли. Стоит ли считать везением, что в поисках нового источника дохода ей довелось познакомиться с монстром в белом халате и его отродьями? С одной стороны — да. Не дать позволить миру увидеть завершение чудовищного эксперимента — работа истинного героя. Вырубить на корню. Уничтожить. Подавить всё зло, способное нарушить спокойствие мелких людишек. С другой же…

— Боюсь ли я тебя? Скажу напрямую. Моё сердце окутывает страх, стоит только воспоминаниям проснуться. Каждую ночь меня терзают кошмары. Вина. И сожаление, — мягкий шёпот нежно растворяется в тишине. — Не доглядела. Не убедила прекратить. Позволила тебе стать монстром! — голос твердеет. Звонкий, будто удары в колокол, он оглушает собственные мысли. — Это моя оплошность. И только мне разбираться с нею. Ни властям, ни полисменам. Мне. «Личные счёты», —как бы сказала ты. Я уничтожу тебя, моя дорогая Агата. Раздавлю, будто букашку на ладони. Заставлю твое прогнившее и жестокое сердце остановиться раз и навсегда.