Новая жизнь 7 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 19

— Не, не, не. Никто ничего туда тыкать не будет — тут же поднимаю руки я: — вы, конечно, спец, док, но тыкать не надо. Стоит и стоит, это же дар богов какой-то. Пока стоит — надо извлекать выгоду из положения.

— Ты не понимаешь, Кента-кун — говорит мне медсестра строго: — это патология. Отклонение от нормы. Я как медицинский работник не могу тебя отпустить, пока это у тебя… такое. Ээ… в смысле — эрегированное. Видно же, что болезненная эрекция!

— Ничего подобного! — отрицаю я очевидное. Почему-то говорить о том, что это последствие побочного эффекта, обезболивающего мне не охота. Мало ли. Вдруг Бьянка опять запрещенные препараты на мне испытывает. А медсестра в школе — это официальное лицо, это с Мидори-сан я мог еще о чем-то договорится, а тут сразу ход делу дадут. А откуда у вас такие интересные медикаменты — спросят. А нам с Бьянкой и Шизукой лучше лишнего внимания со стороны правоохранительных органов избегать. Не нужно нам такое внимание. У нас в холодильнике до сих пор труп лежит. Бьянка отказалась его утилизировать, говорит есть что-то в нем подозрительное… пробы взяла. Черт, вот приеду домой, сразу же найду возможность от тела избавится, а то сейчас кто с обыском придет и все… здравствуйте неприятности.

— Это у меня сексуальное! — уверяю я медсестру, стараясь избежать близкого знакомства моего драгоценного лингама с острой металлической иглой: — это меня Мендоза возбудила. Никакого приапизма, обычное для подростков дело.

— То есть не приапизм, а сатириазис? Гиперсексуальность и эротомания. — кивает медсестра: — но это надо устанавливать. Как я могу тебя без пункции отпустить? Давай, это не больно. Снимай трусы и ложись на кушетку, я быстро.

— Неа. — качаю я головой: — нет. Никто не приблизится к моему члену с иголкой. Нет и нет. У меня все нормально!

— Как я могу убедится, что у тебя все нормально? — задает мне вопрос медсестра: — как вариант … а! Вот! Ты можешь его опустить?

— В смысле — опустить? Это что, разводной мост? — хмурюсь я: — когда он сам упадет, тогда и …

— Так я и говорю. Если после эякуляции эрекция не пройдет — значит приапизм — кивает медсестра: — давай эякулируй.

— … - некоторое время я смотрю на нее. Она — на меня. Медики. Не поймешь их, только что краснела в зале, а тут говорит «эякулируй». Нет… ну наверное я могу и в этом найти что-то для возбуждения, особенно учитывая специфику ситуации… так, дайте подумать. Я наедине с молодой и в меру привлекательной медсестрой, полностью одетой, чуть ли не до глаз в медицинской маске, в халате и шапочке с красным крестом и в туфельках… туфельки, кстати, черные, в разрез всем бело-синему на ней. И мне предстоит эякулировать прямо перед ней?

Хм… а что? С точки зрения эксгибициониста очень даже круто. Мастурбировать перед школьной медсестрой? Что-то в этом есть. Интересно, а ее саму такое заводит? — смотрю на медицинского работника. На ее халатике прикреплен бейджик «Фудзита Вада». Рисовое поле и глициния. Интересное сочетание. Фудзита-сенсей не выдает себя ни покраснением щек, ни учащенным дыханием, ни расширенными зрачками, но почему-то у меня есть такое подспудное чувство, что она будет испытывать определенное удовольствие и от созерцания моей … эякуляции, и от того, что меня в неудобное положение поставила. Даже, наверное — в большей степени от второго. Какой школьник согласится дрочить перед своим сенсеем? Значит задача у нее простая — смутить и повергнуть молодой организм в фрустрацию и смущение, чтобы потом этим насладится. Вот.

Что же, повышать ставки, так повышать. Вообще на грани общественного смущения нам играть не впервой и здесь, в Академии у меня есть союзник.

— Хорошо — говорю я и медсестра моргает. Она не ожидала такого вот развития сюжета? Привыкла что все смущаются? Неважно, тыкать себя иголкой я никуда сейчас не дам, приапизма у меня нет. И эротомании… наверное. Тут надо проверять. Опыты ставить. Расскажу Бьянке — то-то она обрадуется, план экспериментов на мне и Шизуке на пять лет вперед распишет.

— Хорошо? — моргает медсестра еще раз: — ээ…

— Но мне будет нужна помощь — говорю я и вижу, как у нее дыхание захватывает от моей наглости.

— Ты что такое говоришь, Кента-кун? — выговаривает она мне: — я — медицинский работник и мне на секундочку уже почти тридцать лет! Да я тебе в матери гожусь!

— Да я не о вас, Фудзита-сенсей! — машу я рукой, встаю и открываю дверь в коридор. Как я и ожидал — у стены, уперевшись в нее ногой со скучающим видом стоит Марика. У ее ног в кучу свалены мои вещи.

— Марика-тян — говорю я ей и она поднимает голову от своего смартфона: — тут Фудзита-сенсей просит тебя помочь мне эякулировать у нее в кабинете. У нее есть подозрение на приапизм.

— Приапизм? У тебя скорее сатириазис — уверяет меня Марика: — такие же симптомы. О! Я поняла. Пошли, помогу. Тебе рукой или ртом?

— И откуда все знают эти названия и почему я ни черта ни про приапизм ни про сатириазис не знаю? — задаюсь я вопросом, пропуская Марику в кабинет.

— Это потому, что ты боишься про свои болячки читать. Мужики они все такие — пока не развалятся — к врачу не обратятся. — отвечает мне она, откидывая волосы назад и снимая сумку с плеча: — прямо здесь? При школьной медсестре? Возбуждает.

— Но… — говорит Фудзита-сенсей и на этот раз я вижу у нее учащенное дыхание под маской: — но…

— Все-таки ты изврат, Кента-кун — говорит Марика и становится на колени передо мной и расстегивает блузку: — кто бы мог подумать, перед школьной медсестрой. Смотрите внимательно, Фудзита-сенсей, не пропустите ничего важного…

Глава 10

Она сидела за столиком в углу кафе и улыбалась. Едва-едва, уголками рта — так улыбается Джоконда, жена безвестного флорентийца, увековеченная рукой итальянского гения. Увидев меня, она не взмахнула рукой, приглашая, не встала, не повернулась ко мне всем телом, просто в ее глазах словно бы что-то изменилось на секунду, вспыхнуло и снова ушло в глубину.

— Добрый день, Ю-тян. Я так рад тебя видеть — говорю я и наклоняюсь к ней. Поцелуй. Сухие губы, сухая кожа щеки. Она отстраняется. Я сажусь напротив. Бьянка и Марика — остались в автомобиле, у них есть о чем поговорить, подружка Большого Та и моя девушка обсуждают какие-то совершенно отвлеченные темы, словно я с ними в разных реальностях живу.

Тем не менее, едва получив сообщение от Юрико — я тут же бросил все дела и попросил Бьянку заехать сюда и по возможности — не отсвечивать. Потому что я не знал, что она уже вышла из казематов «Токийского айдола» на свободу и мне было немного стыдно, что я совсем забыл отслеживать новости, а смс-сообщений от нее за это время было не так уж и много. Понимаю, что и они не дети, и я не папочка, но как друг мог бы и поинтересоваться что за бардак там у них происходит и почему Юрико уже на свободе, а остальные пока нет.

— Ты не знаешь, что случилось, не так ли? — не то спрашивает, не то утверждает Юрико, пододвигая к себе чашку кофе, испытующе заглядывает мне в глаза.

— Не знаешь… — с каким-то тайным удовлетворением продолжает она.

— Не знаю — признаюсь я: — но ты же расскажешь мне об этом, верно?

— Рассказать тебе об этом? Хорошо, но ты будешь мне должен. Ты уже мне должен, не так ли, Кента-кун? В конце концов я приглядывала за Сорой-тян и за этой твоей скрипачкой… кстати она на удивление воспряла духом в последнее время. Наверное гормоны. Или ты ей с воли весточку прислал? У вас с ней какие-то делишки совместные, не так ли? Вот до чего же ты предсказуем, Кента-кун… хорошо, хорошо, не смотри на меня такими глазами. С чего бы начать? А, вот! Директор Накано — очень последовательная женщина и умеет держать свое слово. Как там «уж если я обещала, что рассеку тебя, то быть тебе рассеченным!» — цитирует кого-то Юрико, сдвигая свои брови и изображая взмах мечом.

— Это Сора так говорит? — уточняю я. Юрико кивает.

— Накано-сан обещала две вещи. Первое — что у меня будут неприятности, если я не буду сотрудничать с ними. И второе — что как только все узнают кто я на самом деле — все очень сильно осложнится. Вернее так — я вылечу с шоу как пробка из бутылки шампанского. Взрыв, брызги во все стороны и я, лечу верхом на пробке, размахивая трусами. — Юрико усмехается: — так что ничего особенного не случилось. Все, как всегда. Большие корпорации побеждают, капитализм рулит, богатые всегда сверху, а начальство не любит тебя персонально. И да, никто ни в чем не виноват, верно же?