Его нельзя любить. Сводные (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна" - Страница 6

Какая же дура!

— Я… То есть, Ян не виноват. Он, наоборот, мне помог.

4.2

— Что? — мама прищуривается. — Ты его защищаешь? Он тебе угрожал чем-то? Иди что-то рассказал?

Мама начинает нервничать, но я не придаю этому значения.

— Нет. Просто я сама хотела повеселиться, мама, потому что всем можно, а мне нельзя. «Никогда и ничего нельзя», — последние слова говорю тверже. Смотрю ей в глаза. — Пока ты здесь жила, — сглатываю, ведь что сейчас скажу то, что явно ее может задеть, — я сидела дома и училась. Только училась. Бабушка никогда и никуда меня не отпускала. Боялась, что, — отворачиваюсь, — боялась, что я повторю твой сценарий и рожу в шестнадцать.

Мама отшатывается. У нее дрожат губы. Она прикрывает глаза, потирая пальцами переносицу, а я зачем-то продолжаю:

— Вчера был первый вечер, когда я вообще вышла из дома после десяти вечера, мама. Я впервые побывала на вечеринке, тусовке, вписке, без разницы где. Я просто хотела быть как все. Да, перебрала с алкоголем, но я и не пила никогда. Откуда мне было знать, что… Все мои друзья там, дома, считают меня зубрилой. А нашу ба — тираншей. Знаешь, как будет выглядеть мой выпускной? Все поедут на дачу после ресторана, а я пойду домой. Все будут веселиться, а я — спать. В восемнадцать. В день, который никогда не повторится, потому что я не думаю, что мне снова придется заканчивать школу, мама.

— Ника, я не знала…

Мама тяжело вздыхает и поджимает губы.

— Ты всегда такой веселой была, когда я приезжала, говорила, что тебе нравится жить с бабушкой, поэтому я и не хотела рушить твою привычную жизнь. Забирать к себе, на съемную квартиру, в другой город… Я думала, это будет нечестно по отношению к тебе — вот так вырвать из среды, где у тебя все хорошо.

— Я так говорила, чтобы вас не расстраивать. Ни тебя, ни ее.

— Ника…

— Извини, — склоняю голову, — то, что произошло вчера, такого больше не повторится. Не переживай.

Я делаю робкий шаг, а потом почти бегом скрываюсь на кухне. Прилипаю спиной к стене, затаив дыхание. Закрываю глаза, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Я все-таки ее обидела. Мне просто не стоило сюда приезжать. Я всегда все порчу. Жизнь маме, которая была еще подростком, когда меня родила, бабушке, которая положила жизнь на мое воспитание и поставила крест на своей. Всем.

Слышу удаляющийся стук каблуков. Мама, видимо, вышла из гостиной. Перевожу дыхание и усаживаюсь за стол. Минут десять смотрю в одну точку и вытираю льющиеся слезы.

Когда за спиной слышится шорох, вздрагиваю, активнее тру щеки и моргаю.

— А ты безбашенней, чем я думал, с первого дня в тусовку влилась. Настюха там под впечатлением, — Ян садится рядом, со скрипом выдвигая для себя стул.

Морщусь от этого гадкого звука и смотрю на свои руки, лежащие на столе. Разглядываю идеальный маникюр.

— Я ничего не помню. Точнее, смутно…

Притворяюсь дурочкой. Мне стыдно за все, что вчера произошло. Очень и очень стыдно.

— Врешь. — Ян с шумом поднимается и достает из холодильника бутылку сладкой газировки. — Если ты паришься насчет того поцелуя, то я еще вчера сказал, всем пофиг. Будешь? — протягивает мне бутылку.

— Спасибо, — обхватываю двумя руками холодное запотевшее стекло. — И за вчера тоже. Я повела себя…

— Как?

Гирш упирается ладонями в столешницу, практически нависая над ней.

— Плохо.

— Кажется, у нас с тобой разные понятия о «плохо», Ника.

— Что тебе сказал отец?

— Ничего нового, — Ян пожимает плечами. — Куча нотаций. Я привык. А тебе? Мама ругалась?

— Нет. Она думает, что это ты виноват в том, что я… Прости.

— Забей. В следующий раз мы будем осторожнее, — он подмигивает, и я неосознанно улыбаюсь.

Он сказал, в следующий раз?

— То есть ты не обижаешься? — я широко распахиваю глаза, чувствуя, как сердце в груди гулко трепещет.

— Было весело, — он берет меня за руку. А я, я тут же краснею.

4.3

Вячеслав собирает нас всех вместе вечером после ужина. Ян как раз возвращается к этому времени домой.

Мама и ее новый муж расположились на диване, я же — в кресле напротив. Ян, вообще, стоит у камина, привалившись к стене и сунув руки в карманы. У него максимально скучающий вид. Вот бы мне его выдержку. Его ничего не трогает. И вины он не чувствует. Я же сгораю со стыда и никак не могу хотя бы немного скрыть свой раздрай.

— Мы с Ладой подумали и решили, что на все лето вы оба отправитесь к Серафиме Григорьевне.

— К бабушке? — срывается с моих губ.

— С фига ли? — тут же подключается Ян.

— За словами следи, — осекает Вячеслав сына. — Раз вы так хорошо нашли общий язык, думаю, вам обоим будет полезно провести лето, не бездельно болтаясь по Москве, а помочь Серафиме Григорьевне с гостевым домом. Ян, это в первую очередь касается тебя.

— Ты серьезно сейчас?

Ян закатывает глаза и усаживается на подлокотник моего кресла.

— То есть, по-вашему, мы должны батрачить хер пойми где все лето, потому что… Напомни-ка почему, папа?

— Потому что я так решил. Поживешь пару месяцев как все нормальные люди, может, ума прибавится. Меньше времени будешь морочить Нике голову своими тусовками.

Мама на его словах прячет взгляд, а я злюсь. Так сильно, что до крови расцарапываю себе руку ногтями. После всего, что я ей рассказала, она решила снова вернуть меня бабушке. Может, и заслуженно, конечно, просто я с чего-то решила, что мама хоть немного попытается меня понять. Наивная.

— По поводу поступления, — продолжает Вячеслав, — Ника, ты пойдешь учиться в тот вуз, который хотела. Будешь архитектором, — он улыбается. — Обучение я оплачу. Ян до сих пор болтается, как фекалии в проруби, со своим выбором, поэтому я решил за него.

— Ты у меня спросить не забыл? С чего вдруг, я…

— Замолчи, или положишь на стол ключи от тачки своей. И все карты.

Ян касается языком верхней губы, но замолкает. Только смотрит на них так, будто в своей голове уже покромсал маму и Вячеслава на мелкие кусочки.

— Полетишь к Серафиме Григорьевне сразу после экзаменов. Выпускной пропустишь. Тусовок у тебя за эти годы достаточно было. Артём тебя сопроводит и будет сопровождать все эти три месяца.

— Твой тупоголовый баран из СБ? Ты сейчас серьезно?

— Я очень долго терпел все твои выходки. Нужно было еще несколько лет назад отправить тебя в закрытый интернат для трудных подростков, а я все жалел. Одно дело, когда ты разлагаешься сам, и совсем другое, когда втягиваешь в свою грязь других людей. Сначала Тимофей, теперь вот Ника.

— Пошел ты!

Ян швыряет брелок от машины отцу практически в лицо и, резко развернувшись, выходит из дома.

— Далеко не уйдет, — Вячеслав смотрит сыну вслед и сжимает мамину руку.

4.4

Как только за Яном закрывается дверь, его буквально сразу затаскивает обратно охрана.

— Вы охуели тут все? Руки от меня убрал! Я тебе ска…

— Артём, все, как мы договаривались, — кивает Вячеслав Сергеевич.

Бугай ухмыляется и поддевает Яна за шиворот.

— Остынь. Вячеслав Сергеевич разрешил любые методы воспитания.

Я в ужасе наблюдаю за происходящим, нервно отгрызая ноготь на мизинце. Гелевое покрытие отдирается до середины ногтевой пластины.

— Ника, — мама наконец-то подает голос, — я полечу к бабушке с тобой. Поприсутствую на выпускном. Пока идут экзамены, купим платье, туфли. Ты сказала, что ребята собираются после ресторана на дачу, скажешь мне потом, сколько нужно будет денег.

Я смотрю на маму, чувствуя, как по телу растекается тепло. Мое настроение меняется, но одно я знаю точно. Кажется, я окончательно запуталась.

— Почему Вячеслав хочет отправить Яна к нашей бабушке? — спрашиваю маму уже в своей комнате.

— Он слышал наш с тобой сегодняшний разговор. Сказал, что Яну будет полезно немного поработать…

— Ему не кажется, что он лишь сильнее так испортит отношения с сыном?