1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 53

Таня попрощалась со своими поклонниками и подошла к нам, после чего я представился девушке, и мы познакомились. За нами какое-то время следили два ее кавалера, причем мне доставались почему-то недружелюбные взгляды.

После знакомства и нескольких общих фраз, я сказал:

– Милые дамы, приглашаю вас всех в кондитерскую. Нашу встречу надо достойно отметить. Сразу говорю: возражения не принимаются.

Все согласились с моим предложением пойти в кафе-кондитерскую, за исключением Насти, которая заявила, что у нее болит голова, поэтому она совсем не в настроении чего-то праздновать. Таня пошла с ней, чтобы открыть дверь в комнату. Александра Михайловна закрыла на ключ тяжелую дубовую дверь школы с резными завитушками, после чего мы отправились в кафе-кондитерскую.

– Дамы не желают выпить по рюмочке ликера или коньяка? – спросил я, когда мы сели за столик в углу, за колонной.

– Дамы желают коньяка, – сказала как отрезала Наталья Алексеевна.

– Отлично. Все остальное заказываете вы сами, на свой вкус. Только мне хочется есть, поэтому, дорогие дамы, давайте закажем что-нибудь существенное помимо воздушных пирожных.

Спустя пять минут перед нами стояли налитые рюмки с коньяком, рыбное заливное, нарезанная ветчина и пирожки двух видов: с мясом и рисом с яйцами.

– Где наша Танюша пропала? – с укором спросила Александра Михайловна. – Всего-то дел: взять ключ да открыть комнату Насте. Вот и все дела.

– Николай! – неожиданно позвала Наталья Алексеевна официанта, который нас обслуживал.

– Слушаю вас.

– Голубчик, пожалуйста, выгляните на улицу. Там где-то Татьяна Владимировна должна быть. Мы беспокоимся.

– Сию минуту, мадам.

Пройдя через зал, он открыл дверь кафе и вышел наружу, но спустя минуту вернулся. Подойдя к нам, негромко сказал:

– Там машина стоит. Видно, большой начальник. С шофером. Это он Татьяну Владимировну задержал, разговаривает с ней.

Старушки переглянулись и нахмурились. Заметить их перемену настроения было нетрудно.

– В чем дело? – поинтересовался я.

– Да повадился тут один нежеланный и нелюбезный мужлан к Тане ходить.

– Важная персона?

– Хуже. Опасная. Он из чекистов. Какой-то большой начальник. Егор, у меня к вам просьба. Вы не могли бы выйти и позвать нашу Таню.

– Сейчас сделаем, – сказал я бодро и весело, но на самом деле не имел желания вступать в прямой конфликт с карающим органом советской власти.

Не из страха. Я собирался исчезнуть из Советской России невидимкой, не оставляя следов. Хватит с меня и того, что я и так беглый преступник, причем с контрреволюционной статьей. Впрочем, наверное, я должен сказать большевикам спасибо, что меня не шлепнули на месте за вооруженное сопротивление и по молодости лет дали только четыре года тюрьмы. Не знаю насчет прежнего хозяина тела, но у меня чувство благодарности пока не появилось.

Выйдя, я сразу увидел черный блестящий автомобиль, шофера за рулем, сидевшего с надутым лицом, и девушку, стоящую рядом с видным, атлетически сложенным мужчиной в костюме от хорошего портного.

– Здравствуйте, товарищи, – поздоровался я, не обращая внимания на враждебный взгляд водителя и недовольный, хозяина автомобиля. – Извините, но мы ждем Татьяну Владимировну. Разрешите мне ее увести.

– Всего хорошего, Григорий Степанович, – попрощалась девушка. – Мне действительно надо идти.

– Надо так надо, – покорно согласился мужчина. – Жаль, конечно, но, думаю, мы не последний раз видимся. До свидания, Татьяна Владимировна.

Меня он проигнорировал, словно меня здесь не было, даже не посмотрел в мою сторону. Открыл дверцу и залез на заднее сиденье, а вот его шофер окинул меня напоследок откровенно враждебным взглядом. Двигатель взревел, а затем мимо нас мягко прошуршал шинами автомобиль.

Настроение у девушки после встречи с очередным ухажером было, мягко говоря, неважное, поэтому я не стал ничего говорить, а просто проводил ее к столику. Зато старушки сдерживаться не стали. Они заставили девушку выпить рюмку коньяка, хотя та при этом слабо сопротивлялась, а потом закусить, после чего приступили к допросу.

Из слов девушки стало понятно, что он специально приехал пригласить ее провести следующие субботу и воскресенье на его даче. Она отказывалась, но он был очень настойчив и только приход Егора помог ей оборвать разговор. После этой новости все как-то разом загрустили, и тогда я предложить выпить еще по рюмке коньяка. «Декабристки» меня поддержали, а затем уговорили Таню.

– Давайте выпьем за все хорошее, что было в нашей жизни, – предложил я тост.

Все выпили, закусили и принялись за кофе с пирожными. Сладкое хоть немного, но подняло настроение женщинам. За пирожными мы немного поболтали на французском языке, чем весьма удивили Таню. Потом старушки пытались разгадать мою загадку, а я снова повторил свое вранье про папу-инженера и маму, погибшую от горячки. За разговорами мы просидели до восьми часов вечера, после чего я проводил женщин до подъезда. Как оказалось, все они жили в этом доме, на третьем этаже, затем распрощался. Стоило мне направиться в свою сторону, как я ощутил давно забытое чувство – меня провожал чей-то упорный взгляд.

Глава 12

Будучи наемником, я как-то поучаствовал в одной партизанской войне, где выживал тот, кто первым ловил в прицел своего врага. Там я научился терпению и выносливости. Работа телохранителем выработала во мне принятие молниеносных решений на уровне нервных рефлексов и готовность не задумываясь вступить в схватку. Служба егерем в частном заповеднике и непрерывная, предельно жестокая война с браконьерами отточили до совершенства мое чутье на опасность.

Вот и сейчас я чувствовал, что меня ведут. Связать топтунов с чином из ГПУ труда не составило, и пока для меня было лишь одно непонятно: меня собираются брать или только проследить до места проживания.

Изображая никуда не торопящегося человека, сначала остановился перед первой попавшейся афишной тумбой и сделал вид, что заинтересовался рекламным плакатом «Трудящиеся, не страшны дороговизна и нэп, покупайте дешевый хлеб!» Мимо меня медленно проехал извозчик, а затем остановился, начав о чем-то спорить с пассажиром.

«Похоже, они, – подумал я, отметив, что их спор излишне затянулся. – Проверим».

Оторвавшись от изучения плаката, повертел головой по сторонам, словно решая, куда идти, а затем, перейдя улицу, вошел в пивную. Табачный дым, пепельницы, полные окурков, осклизлые от пролитого пива столы, кислая физиономия буфетчика. Сделал вид, что не понравилось, развернулся и вышел.

Извозчик уже развернулся и ехал по моей стороне улицы, а вот второго агента я не заметил. «Неужели ошибся?»

Но уже в следующую секунду удовлетворенно хмыкнул. Нужный мне тип оказался за афишной тумбой и старательно делал вид, что изучает какой-то плакат. Было еще светло, поэтому мне хватило быстрого взгляда, чтобы запомнить их личности. Честно говоря, мне было непонятно желание чина из ГПУ найти меня. Как-то уж больно мелко.

«У меня сегодня просто день незабываемых встреч. Сначала господа офицеры-налетчики, теперь пролетарский барин, страдающий манией величия».

Ехидничать я мог сколько угодно, вот только сложившуюся ситуацию нужно было быстро разрешить, так как теперь она касалась не только меня одного.

Уйти от наблюдения, после того как вычислил агентов, я мог вполне профессионально, но стоит им это понять, как об этом будет доложено начальству, и я окажусь в разработке у чекистов. Меня будут искать, причем начнут с «декабристок». Придумают контрреволюционный заговор со ссыльными дворянками и присланным к ним белым эмиссаром из-за границы. Может, еще кого-нибудь пристегнут к этому делу, после чего отправят победную реляцию в Москву. Кстати, в этом случае у чекистского начальника будут развязаны руки в отношении Татьяны, даже ухаживать не надо.

Подставлять женщин под удар мне очень не хотелось. Значит, что-то надо придумать. Впрочем, стоило мне услышать вдалеке пьяные голоса, певшие под гармошку, как решение пришло само собой.