1924 год. Старовер - Тюрин Виктор Иванович - Страница 42

«Да что ж такое страшное в этом городе случилось, раз обыватели так переполошились?» – только я успел задать самому себе вопрос, как вдруг за моей спиной раздался громкий голос Коромыслова.

– Граждане-товарищи, вам здесь что, торговая лавка или базар?! Покупать что-нибудь будем или языки пришли почесать?! А у нас есть что купить! Есть отличные заварные чайники, расписанные красными драконами! Самый последний завоз из Китая! Есть замечательные стеариновые свечи производства Святогорского монастыря! Никто не хочет тульский самовар с медалями?! А галоши?! Уже середина лета и скоро наступит осень! Лучше запастись галошами сегодня, чем бегать с мокрыми ногами завтра!

Голос Коромыслова словно встряхнул людей, заставил жить не надуманными страхами, а своей простой и привычной жизнью.

– Ой! Действительно, что это я! – воскликнула одна из женщин – Я же пришла ситец посмотреть!

В лавке сразу началась деловая суета. Коромыслов присоединился к Леньке и принялся вместе с ним предлагать товар, при этом сыпал шутками-прибаутками. Я прошел через лавку, открыл дверь на склад и добрался до своего стола. Сел и стал слушать, как идет торговля. Через пятнадцать минут на склад зашел Коромыслов. Я покачал головой, как бы в восхищении, и сказал с завистью в голосе:

– Здорово вы умеете, Прохор Петрович. О товарах рассказали, интерес вызвали, а заодно покупателей к порядку призвали. Вот что значит большой опыт в торговых делах.

Мне уже было известно, что наш начальник любит лесть.

– Ничего особенного в этом нет, Егор. Просто любовь к делу надо иметь. Ты мне скажи лучше, из-за чего сыр-бор разгорелся? – спросил он, но тут же сделал отрицающий жест рукой. – Нет! Не говори! Сам догадался! Из-за убийства на Боярской?

– Честно говоря, я про это убийство только сейчас сам узнал, здесь, в лавке. Там действительно так много людей убили?

– Насколько удалось услышать, там убили четырех человек. Что, кого не спрашивай, не знаю, – при этом он внимательно посмотрел на меня. – Мельком услышал.

– Вечером надо будет газету купить, – предложил я.

– И то дело, – согласился он со мной. – Ленька сказал, что тебя куда-то Терентий Степанович услал. Как все прошло?

– Успешно.

Прохор чуть кивнул головой, типа принял к сведению, потом сказал:

– Что-то устал я сегодня. Побегать много пришлось.

Так мы с ним сидели и разговаривали, пока через пару часов не приехали Терентий и Силантий, а за извозчика опять был Кирьян. Именно он заставил меня задуматься о том, что Терентий стал чего-то опасаться. Не успели уркаганы войти на склад, как Прохор вышел и закрыл за собой дверь. Я встал, после чего оба вора сели.

– Ну как там Додон? – почему-то первым спросил меня Силантий.

– Сделал, как Терентий Степанович велели, – и я положил деньги на стол перед Терентием.

– О как! – не смог сдержать удивления старый уркаган.

«Точно знал, урод, что долг силой выбивать придется», – тут же подумал я.

– Весь ваш долг до копеечки. Пересчитайте.

– Ничего добавить к этому не хочешь? – сразу поинтересовался Силантий.

– Сказать-то скажу, а вот по нраву вам будут мои слова, не знаю, – после такого начала воры заметно напряглись. – Очень не хотел барыга отдавать долг, хотя и признал его. Пришлось силой взять. По-другому никак не получалось.

– Погоди-ка! Додона я… лет семь как уже знаю. Крепкий, за себя постоять может. А силой – это как? – спросил меня Силантий.

– Как на духу говорю: три раза всего ударил. Я врать не приучен. Он жив-здоров и даже револьвером своим пугал.

Воры недоверчиво смотрели на меня, пытаясь понять, кто я такой. В обычные рамки их понятий я теперь не влезал. Молодой старовер. Обратник. Крови человеческой не боится. Долги у непростых людей вышибает.

– Ты не прост, парень, совсем не прост, – задумчиво сказал Силантий, рассматривая меня, как товар на витрине. – Я так понимаю, это еще не все?

– Додон еще сказал, что за эту подлянку Нож ему ответит.

Воры переглянулись, потом Терентий сказал:

– Если все так, как ты говоришь, с тебя взятки гладки. Мы были в своем праве. Я долг затребовал, ты его забрал. Пусть лишнее языком не мелет, а то я и укоротить могу. С этим все. Говори, если есть что еще.

Мне пришлось рассказать о моем походе в «Пьяный арлекин», иначе никак не объяснить драку у барыги. Терентий с Силой меня не прерывали, но при этом нередко переглядывались между собой.

– Вот оно как, – задумчиво сказал Силантий после моего рассказа. – Значит, решил по городу погулять. Ну-ну. Только теперь ты, старовер, от толковища не отвертишься. Ты авторитетного вора мордой в дерьмо ткнул. Причем дважды. Не знаю, что у Резаного с газетчиками, но Сыч тебе точно этого не простит.

– Что делать, Терентий Степанович? – спокойно спросил я.

– Завтра встретимся с Резаным, а заодно по тебе узнаем. Тогда и думать будем.

Практичные и умные люди, случись такая ситуация, не стали бы рисковать, а забрали, что имеют, и отправились в сторону вокзала, вот только подобные поступки не в моем характере. Будучи по натуре бродягой и авантюристом, я любил ходить по лезвию ножа. При этом я не адреналиновый наркоман, практичность и расчетливость у меня присутствуют в должной мере, вот только каждый раз, когда я завершаю свое очередное путешествие, меня что-то толкает на поиски новых приключений. Когда я сказал старым дамам, что представляет собой мой девиз, это не было хвастовством, а являлось сутью, основой моей жизни.

На следующий день приехал Семен с продуктами, а заодно предупредил меня, чтобы я был на месте в пятницу после двух. За мной приедут. Моя реакция на это сообщение его несколько обескуражила. Сидит с каменной мордой, и все тут.

Спустя два дня за мной зашел опять Семен. Большую часть пути проехали на извозчике, а затем шли пешком, молча, с оглядкой. Какое-то время петляли между домами, пока не вышли к поселку, находящемуся рядом с железнодорожным мостом. Дома покосившиеся, ветхие, с завалившимися заборами. К виду заброшенности прибавился запах креозота, которым пропитывают шпалы, а стоило нам войти в поселок, сразу появился запах браги. Несмотря на рабочий день, из домов были слышны пьяные крики и песни. Семен не забывал оглядываться и проверяться. В отличие от него, я это тоже делал, только более незаметно, маскируя свои взгляды по сторонам под любопытство. Как-то неожиданно быстро мы свернули в проулок, заросший сорняками, а пройдя еще немного, Семен остановился, открыл калитку, и мы вошли в чей-то двор. На крылечке сидел старик в серых мятых штанах, нижней рубахе навыпуск и босой. На голове – рваная фетровая шляпа. Я не сразу заметил, что он кривой на один глаз.

– Как тут, Косой? – задал вопрос Семен.

– Бог миловал, – последовал ответ.

Мы обошли дом и, пройдя сквозь дырку в заборе, оказались в следующем дворе, на месте, где когда-то был огород. От всего хозяйства, насколько я мог видеть, сохранились только несколько плодовых деревьев и ряд ягодных кустарников, росших вдоль забора. Не успели мы раздвинуть кусты, как перед нами встала пара дюжих молодцов. Плечистые, с большими кулаками и настороженные. Кивнули Семену и покосились на меня.

– Он со мной.

Один из них сказал:

– Проходите.

Охрана отступила в сторону.

Стоило нам вывернуть из-за дома, как сразу открылась интересная картина.

Во дворе под раскидистым деревом стоял стол, за которым сидело четверо жилистых молодых парней. На столе стояли самовар, кружки, тарелка с колотым сахаром и пара глубоких мисок с сушками и печеньем. Парни окинули нас настороженно-любопытными взглядами, после чего вернулись к какому-то спору о шулерских приемах в картах. Во дворе было еще двое охранников. Один стоявший со скучающим видом у калитки, бросил на нас косой взгляд, после чего вернулся к наблюдению за улочкой, другой, верзила, подпирал дверной проем широким плечом. Он единственный здесь занимался делом – подрезал засапожным ножом ноготь на большом пальце левой руки. Окинув нас ленивым взглядом, он легонько мотнул головой в сторону двери.