Улей. Книга 2 - "Алекс Д" - Страница 8

– Почему? – в золотисто-янтарных глазах Медеи вспыхивает ревнивое подозрение. – Почему ты не потратил свой бонус на Науми? – зашипев, как змея, она впивается ногтями в мою грудь и ведет вниз, раздирая кожу до ремня брюк.

– Я думал о твоем грандиозном сценарии. Ты хотела увидеть новенькую на ежегодном шоу, – не обращая внимания на саднящие царапины, напоминаю я. – А чтобы на него попасть, она как минимум должна пережить сезонный.

– Жаль, что ее пребывание у нас оказалось таким коротким, – лицо Медеи расслабляется, на полных губах снова играет обольстительная улыбка. – Но с удовольствием посмотрю на ее казнь. Я думаю, Кронос придумает что-то шедевральное. Разочаровавших его пчелок он провожает в последний путь особенно эффектно.

– Ты так уверена, что он убьет ее?

– С минус второго еще никто не возвращался, – она беспечно смеется, поглаживая подушечками пальцев взбухшие следы своих ногтей.

– Мы не можем знать наверняка, – запустив ладонь в ее волосы, я собираю их на затылке в кулак, и отвожу голову Деи назад. – Ни у тебя, ни у меня нет туда доступа.

Это откровенная ложь, но Медея не в курсе моих еженедельных пятиминутных посещениях узницы, о существовании которой королева давно забыла. Не испытывая никаких родственных чувств к членам своей семьи, она считает меня таким же бездушным и хладнокровным хищником без эмоций и привязанностей. Только Крон знает, что это не так, но предпочитает использовать мою единственную слабость в одиночку.

Наш с ним договор заключался давно. Очень давно. Остров тогда еще не существовал. Когда башню построили, моя мать стала первой узницей минус второго уровня. Пока ее доставляли на остров, она первый раз за несколько лет увидела солнце… и последний. Ей не завязали глаза, в этом не было смысла. Приговор, который в свое время вынес Верховный Совет моей матери, носит бессрочный характер. Она никогда не выйдет из камеры. Есть только один способ вытащить ее оттуда – занять место Кроноса.

Главная сложность в том, что ему отлично известно, что я буду пытаться это сделать. До того, как умер Гектор Дерби, Крон воспринимал наше противостояние, как забавное развлечение, но теперь война выйдет на новый уровень, и это он тоже понимает и готовится нанести превентивный[1] удар. Крон рассчитывает сыграть на эффекте неожиданности, но тут он очень сильно прогадал.

– Думаешь, Крон прячет там что-то особенное? – облизав губы, Медея наконец-то начинает мыслить в верном направлении. – Что-то, что может нам навредить? – она задумчиво сводит брови, на время прекратив елозить своим задом на моих коленях.

– Ты королева Улья, Дея. Я считаю, что у тебя должен быть доступ на все уровни. Без каких-либо ограничений, – подкидываю новую стопку дров в костер ее растущих подозрений.

– Пожалуй, ты прав. Я вынесу на повестку этот вопрос в повестку на ближайшем собрании Верховного Совета, – решительно произносит Медея и обвивает мою шею руками. – А теперь, когда все вопросы улажены, я хочу, наконец, получить то, зачем пришла, – шепчет она, медленно раздвигая губы в предвкушающей улыбке. – Мне хотелось трахнуть тебя еще в кабинете Кроноса, – учащенно задышав, признается она. Просунув руку между нашими телами, накрывает ладонью ширинку и сжимает до искр из глаз. – Прямо на его столе во время этого дурацкого допроса… Боже, мне всегда тебя мало, Бут, – застонав Дея, расстёгивает мой ремень, дергает вниз молнию. – Ты все время в моей голове, независимо от того, чей член между ног, – освободив мою плоть, она нетерпеливо двигает ладонью по полувозбужденному стволу, продолжая нести похотливый бред. – У них у всех твое лицо, твой голос, твои пальцы, твои губы, твой член… Когда все заканчивается, я с наслаждением убиваю их за то, что они не ты. И я убила бы даже Кроноса… Как ты это сделал? – в ее голосе звенит злость и безумное вожделение. – А, может, мне убить тебя и освободиться?

– Ты не можешь, – мотнув головой, прикрываю веки, пытаясь сосредоточиться на скользящих движениях ее ладони. Умелые стимуляции приносят закономерный эффект, но она отвлекает меня своей бредовой болтовней.

– Не могу, – соглашается Медея. – Ты мне нужен. Всегда. Сейчас. Особенно сейчас.

Нужен и сейчас – не просто слова. Это приказ. Дею не волнует желание партера. Важны только ее потребности. Еще одно мое «нет» она воспримет, как личное оскорбление. Отвергнутая женщина способна на любое коварство, отвергнутая королева Улья способна на убийство.

Я слегка надавливаю на узкие плечи, давая понять, где мне сейчас необходим ее болтающий рот. Качественный отсос – это самый верный способ заставить Медею заткнуться, а меня возбудиться.

Соскользнув на пол, она быстро избавляется от платья и, встав на колени, с жадностью дьяволицы берётся за дело. Теперь, когда ее фокус внимания смещен, я, наконец, могу воспользоваться описанным Медеей методом воображаемой подмены. Я прибегал к ему и раньше, но моей сексуальной фантазии не хватало реалистичных деталей, живых воспоминаний, настоящих ощущений, всех тех мелочей, что заставляют вымышленный образ рассыпаться, оставляя острое ощущение фальши.

Сегодня все иначе…, кроме разочарования в конце и яростного желания сдавить горло бьющейся в оргазме Медеи и с наслаждением смотреть в глаза, пока белки не наполнятся кровью, пока не вздуются вены, изуродовав красивое лицо, пока не обмякнет безвольной куклой, испустив последний вдох.

Глава 5

Мама больше не сказала ей ни слова. Собрав разбросанные по полу золотые соты, она снова села за стол и принялась собирать новый пазл, существующий исключительно в ее голове. Кая пыталась задавать вопросы, в лоб и издалека, уговаривала, умоляла и плакала, вставала на колени, заглядывала в глаза, но мать словно отгородилась от дочери невидимой стеной, и та никак не могла до нее докричаться.

Устав наблюдать удручающее жуткое зрелище, кое представляет теперь из себя ее единственный близкий человек, Кая переключает внимание на помещение, где им предстоит коротать свои дни, недели, и, возможно, года.

Изучать особо нечего. Всё на виду. Квадратная комната (удивительно, что создатели изменили своей одержимости шестигранниками) кажется тесной даже для одного человека. Бетонные стены, пол, повсюду пятна плесени и слизи, капающая с потолка вода, спартанская обстановка, состоящая из одной узкой койки, металлического стол и двух стульев, сливное отверстие в полу, крошечный умывальник с минимальным набором гигиенических средств, жуткого вида унитаз – главный источник мерзкой вони, пропитавшей каждый миллиметр мизерного пространства и в качестве утешительного бонуса рулон серой туалетной бумаги. Ни одеял, ни подушек, ни постельного белья, ни полотенец. Из одежды только пара сложенных на свободном стуле рубашек унылого темно-фиолетового цвета, которые по всей видимости носятся на голое тело. Обуви, кстати, тоже нет. Чем может угрожать пара туфель или хотя бы тапок – за гранью ее понимания. Кае, вообще, трудно представить, как тут можно продержаться хотя бы пару месяцев, не подохнув от пневмонии и других легочных болезней. Если мама все пять лет после своей мнимой гибели была здесь, то она – настоящий боец, раз до сих пор жива. Физически жива.

Мысли о побеге можно отбросить сразу. Вентиляционные отверстия узкие, забитые пылью и паутиной. Монотонный гул и пугающие воющие звуки, доносящиеся из них не затихают ни на минуту. Сложно представить, как здесь можно спать и где… Точнее, на чем. На койке они с мамой вдвоём не поместятся. Значит, придется спать по очереди. С едой пока непонятно, но, возможно, ее подают в решетчатое окошко, врезанное в толстую стальную дверь.

Кая с опаской подходит к железной раковине, открывает вентиль. Ледяная. Горячей нет. Кран ржавый и вода из него брызжет, а не течет. Но зато на бортике лежит зубная паста, запакованная щетка, кусок мыла и упаковка тампонов. И на том спасибо.