Улей. Книга 2 - "Алекс Д" - Страница 12

– По шкале от одного до десяти, – издевается сукин сын.

– Сто… – выдыхает Кая, и не успев толком раскаяться в своем опрометчивой откровенности, а затем совершает то, что делать ни в коем случае нельзя – рискует остановить это безумие здесь и сейчас: – Теперь ты… – Его язык снова атакует ее рот, не давая закончить мысль. – Скажи мне, Дэрил…

Кая находит в себе силы оторваться и взглянуть в горящие одержимым черным вожделением глаза. Пусть это будет дико больно, но она не позволит ему, если меньше, чем…

– Миллиард, – хрипло отвечает он, вновь настойчиво обрушивая губы на ее податливый рот. От требовательных ритмичных толчков языка, она плавится, как чертов воск.

Миллиард… Если бы Кая могла, то расплылась бы в довольной триумфальной улыбке, ощущая, как миллиард игл невыносимого удовольствия пронзает выгнувшееся тело, когда его член врезается в нее до предела, заполняя собой каждый миллиметр.

А дальше все, как в тумане, размытом сне, эротическим дурмане, разум отключается, выпуская все подавляемые первобытные инстинкты. Контроль слетает, осторожность и здравый смысл стыдливо забиваются под кровать.

Вцепившись в твердые мускулистые плечи, она дрожит, стонет и задыхается, извиваясь под тяжестью вбивающегося в нее тела. Смотрит в черные от похоти глаза и бесстрашно тонет в них, теряя последнюю связь с реальностью.

Она ожидала иного – вырвавшейся из-за сорванного контроля бешеной примитивной страсти, грубого звериного секса, заломленных рук, укусов на тонкой коже и дикого животного соития, но он оказался совсем другим зверем, соединив в себе беспощадного хищника и опытного ласкового любовника, который умеет быть нежным, немыслимо нежным и в тоже время безжалостным, неукротимым, выносливым. И это разбивает ее глупое сердце, заставляя трепетать содрогаться и стонать от каждого прикосновения от каждого жесткого толчка. Бут не просто классно трахается, в механике он не особо отличается от предыдущих ее любовников. Его особенность в другом. Он проникает глубже пределов физического тела, поглощает, пробирается в каждый атом, и все миллионы отмирающих нервных клеток радостно приветствуют его, совсем не беспокоясь за свою скорую гибель.

Время замедляется, погружая любовников в вечный вакуум. Первый раз быстрый и яркий, второй – бесконечный и чувственный, третий – жесткий и изнуряющий. Влажные простыни сбиваются, одеяло сползает на пол. И они следом за ним, с хохотом, с грохотом, а потом с гортанными стонами, набрасываясь друг на друга. Снова и снова. С короткими передышками, с одной сигаретой на двоих и глотком вина, чтобы потом опять нырнуть в обжигающее пекло горячего необузданного секса.

Кая ограниченна в позах из-за ее поврежденных коленей, но им с головой хватает доступных. Батлер крутит ею так, что она не успевает понять, откуда у нее во рту оказался его член, а в следующее мгновенье снова таранит ее снизу, усадив на себя верхом. Его сильные пальцы гладят, сжимают, проникают, даря ослепительное удовольствие, губы жадно пьют стоны с ее губ, оставляя нежные ожоги по всему телу. Член врезается в нее в идеальном ритме и с той скоростью, в которой она нуждается, чтобы раз за разом взрываться от немыслимого дикого экстаза.

Он не спрашивает, как она хочет и может ли еще, но Кая почему-то уверена, что Бут остановится, стоит ей попросить. А пока она раз за разом с готовностью раздвигает ноги, он берет, так как хочет сам. Мощно, долго, жадно, до изнеможения и сорванных связок. Без пошлых словечек и порнографических стонов. Естественные животные реакции, сбившееся дыхание, темный взгляд, не скрывающий беснующейся в глубине ненасытной жажды. Кончает он тоже молча, с хриплым рыком, клокочущим в горле, неотрывно гладя в глаза, и долго содрогаясь мощным, покрытым потом телом. В эти моменты ее охватывает щемящее незнакомое чувство, заставляющее сердце трепетать и сжиматься. Она забывает дышать, разглядывая яркие вспышки наслаждения в расширенных зрачках, и протянув руку нежно водит дрожащими пальчиками по сжатой челюсти, сдавливая пульсирующий член внутренними мышцами, чтобы продлить его удовольствие, а потом целует в уголок губ, зарываясь пальцами в взмокшие волосы. Кая не помнит, что делает Бут, когда кончает она, потому что в эти моменты реальность полностью меркнет, но ей очень хочется верить, что в самые уязвимые и чувственные мгновения в глазах Бута она выглядит не менее прекрасной. Даже если это не так, именно благодаря ему, Кая забыла, что одна половина лица – сплошной синяк, тело покрыто свежими рубцами, и утонченной красавицей, к которым он привык, ее даже с натяжкой назвать нельзя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Да, черт бы его побрал, это совсем не то, что она ожидала. Бут был чертовски прав, не позволяя им перейти грань. Ставки слишком высоки, рано или поздно один из них умрет, и батлер уверен, что это будет не он.

«Убивать его будет больно», – мелькает в ее голове пронзительно ясная мысль, и горько сглотнув, Кая обреченно соглашается.

– Все в порядке? – заметив что-то на ее лице, он мягко подхватывает Каю за подбородок, внимательно заглядывая в глаза, и его неугомонный член внутри нее снова начинает набухать.

– Я выдохлась. Прости. Мне нужно поспать, – вымученно кивает Кая, отводя взгляд.

– Окей. Спи, а я в душ, – пожав плечами, он скатывается с нее на другую половину кровати. – Я разбужу через час, – сообщает, прежде чем соскользнуть с раскрученной постели.

– Разбуди раньше. Мне тоже надо принять ванну, но не сейчас… – вяло бормочет она, наблюдая, как голый языческий бог бодрой походкой направляется в душ.

Она просыпается в наполненной душистой пеной ванне из цельного горного хрусталя. Кая оценила ее еще, когда принимала душ в прозрачной кабинке, но забраться внутрь не решилась. Времени Бут дал ей в обрез, хотя, как оказалось, никакой необходимости в спешке не было. Просто кто-то очень хотел казаться большим и злым господином.

И вот сейчас она лежит в этом рукотворном произведении искусства, в не огранёнными краями, подчеркивающими естественную красоту и форму мерцающего кристалла. Мягкая пена скрывает ее тело почти до подбородка, теплая вода успокаивает и расслабляет ноющие мышцы, в воздухе витают пьянящие ароматы тропического леса и спелых фруктов. Такой релакс и нега, что лень даже пошевелиться.

Легкая блаженная эйфория испаряется ровно в тот момент, когда Кая замечает сидящего на краю ванной Бута, сосредоточенно наблюдающего за ней привычно нечитаемым взглядом. Сдержанная улыбка, строгий костюм, рубашка, застегнутая до самого горла, идеально лежащие волосы. В нем ничего не изменилось, все тот же циничный самоуверенный засранец с завышенным самомнением, кучей секретов и таинственных планов. На бесстрастно-красивом лице ни тени усталости, ни проблеска живых эмоций, ни одного намека на ту дикую вакханалию, которой они предавались в спальне несколько часов подряд. Словно ничего и не было. Может, так и лучше? Вычеркнуть, забыть и выживать дальше…

– Не удалось мне тебя удивить? – она все-таки рискует задать провокационный вопрос, чувствуя себя в это минуту особенно уязвимой. Еще час назад была желанна и интересна, а сейчас уже нет. Обидно, но не смертельно.

– Ты так опешила от свалившегося на тебя счастья, что не успела как следует продумать свою удивительную концепцию. Мы спишем это на эффект неожиданности, – ухмыляется батлер, выдав на удивление длинную речь.

– Мог бы соврать, – обиженно сопит Кая, переводя взгляд на торчащие из пены коленки. Синие, блядь.

– Это не я, – продолжает веселится Бут.

– Я помню, что не ты, – еще больше помрачнев, она погружает колени под воду. – Но сценарий твой.

– Вылезай, пчелка, у нас на повестке план ликвидации твоего бывшего, – Бут резко встает и протягивает ей полотенце.

– Никакой он не бывший, – фыркает Кая, поднимаясь из душистой пены и быстро прикрывается предложенным полотенцем.

– Тебе видней, – не спорит батлер, кивая на стопку одежды, аккуратно сложенную на одном из шкафчиков. – Как будешь готова, выходи. Мы с ждем тебя в гостиной.