Злодейский путь!.. Том 5 и Том 6 (СИ) - Моргот Эл - Страница 76

Шен от такой наглости не нашелся, что ответить. Как-то это стало для него неприятной неожиданностью, что Муан настолько просчитал его действия, что даже успел подготовить ловушку. «Стареешь, старейшина пика Черного лотоса! Все, это старость! Стал предсказуемым и скучным!»

— Нам нужно поговорить, — вдруг серьезным тоном заявил Муан. — Это для того, чтобы ты не сбежал, — пояснил его положение мечник.

— Очень действенный способ!

Муан невозмутимо приблизился, встав от него на расстоянии вытянутой руки.

— Ну? — Шен начал терять терпение. — Что ты хотел обсудить?

— Кто ты такой.

Шен молча уставился на него.

— Я хотел обсудить с тобой, кто ты такой.

Глава 131. Если ты не сможешь принять это, то это твоя проблема, увы

На мгновение сердце замерло в груди проклятого старейшины. Затем он заставил себя улыбнуться и сделать непонимающий вид.

— Кто я такой? — переспросил он, надеясь на пояснения.

Сердце бешено застучало, и оставалось только надеяться, что эти ощущения можно списать на то, что он подвешен к потолку вниз головой. Сейчас Шен уже порадовался, что сразу не освободился.

Чертовы ночи в царстве фейри. Этими ночами ему вечно не везет.

— Я долго складывал разрозненные детали воедино, — спокойно поведал Муан. — Твое резко изменившееся поведение. Твоя внезапная потеря памяти. Странные слова, которые ты иногда используешь. То, как ты выглядел на испытании пика Духовного щита.

— А как я выглядел? — исключительно то обстоятельство, что кровь приливала к голове, не дало Шену побледнеть.

— Как другой человек, — спокойно отозвался Муан, не давая ему сбить себя с мысли. — Но самым последним ключом, позволившим мне открыть этот ларец загадок, стало то, как ты отнесся к моей оговорке, что ты мне всегда нравился. Почему бы тебе так остро реагировать? Даже если ты частично потерял память — это все еще ты, разве нет? Но для тебя почему-то это возымело первостепенно значение. Я долго думал обо всем этом, не понимая, пока меня, наконец, не осенило. Есть только одно объяснение, в которое вписывается все. И звучит оно не так уж невероятно: ты не тот Шен, не тот хозяин Проклятого пика, который был раньше. И не потому, что изменился после потери памяти. Ты просто другой человек.

На мгновение Шену показалось, что он не висит вниз головой, а завис где-то в невесомости у края вселенной. К сожалению, этот момент выпадения из пространства и времени быстро прошел, и Шен вернулся в реальность, обрушившуюся на него, как камнепад.

То, чего он боялся больше всего, свершилось. Он сам позволил этому свершиться, был слишком беспечен, ослеплен чувствами. Как же нелепо-нелепо-нелепо.

— Муан, тебе противопоказано думать!

Мечник нахмурился, продолжая изучающе смотреть на его лицо.

— Не бойся, — попросил он. — Я…

— Бояться? Чего мне бояться?

Вопреки словам, прозвучавшим вызывающе, руки Шена тряслись. Он послал стрелу сконцентрированной духовной энергии в веревку, и та лопнула под его весом. Муан едва успел подхватить его. Шен рассчитывал грохнуться на пол, но оказался в крепких объятиях старейшины пика Славы. От этого прикосновения его затрясло еще сильнее. Он вырвался и прошелся по комнате.

— Ты бы отреагировал не так, если б я говорил чушь, — спокойно произнес Муан.

Шен едва сдержался, чтобы не заорать. Он пытался подавить охватившие его эмоции, пытался обуздать их, и неожиданно они как будто иссякли, словно в кувшине пробили дыру и бурный поток покинул его.

Шен понял, что скажет ему правду. Даже если умрет.

Он резко выдохнул и опустился на диван. Сел прямо, сложил руки на коленях, как прилежный школьник, и произнес:

— Я не Шен.

Удара Системы не последовало, поэтому он продолжил:

— Ты прав, я совершенно другой человек.

Дальше было сложнее, поэтому Шен помолчал некоторое время, собираясь с мыслями.

— Я просто умер однажды и открыл глаза уже старейшиной пика Черного лотоса. Не знаю, почему мне была уготована такая роль. Я даже не из этого мира. Я только читал о таких вещах, как заклинательские практики, самосовершенствование, бессмертные, духи и демоны. В моем мире это лишь сказки.

Такого Муан не ожидал. У него и в мыслях не было, что Шен может быть обычным человеком. Он думал… Даже признайся Шен, что демон или божество, сошедшее с небес, Муан удивился бы меньше!

— Я не Шен… Он — мой сосуд. Я лишь дух, занявший пустую оболочку.

Шен не пытался услышать мысли Муана, он боялся, что это разрушит то хрупкое оцепенение, которое охватило его. Муан сказал ему не бояться, и Шен притворился, что это вовсе не страшно, но… Он никак не мог разобраться, что же именно так ужасает: что Система все же спишет все баллы? Или что Муан не примет того, что услышал?

— Как долго… — начал Муан, но хриплый голос прервался.

Мечник откашлялся и продолжил:

— Как долго ты притворяешься Шеном? С какого момента?

Не глядя на него, уткнувшись взглядом в колени, Шен тихо произнес:

— Если ты любишь меня, то должен знать ответ на этот вопрос. — Акцент был сделан на слово «меня».

В тишине проходили долгие минуты, и каждая изводила Шена посильнее голода и раскаленного железа.

— Ясно, — произнес Муан.

«Ясно?» Темные волны сошлись над головой Шена. «Ясно…»

Он вздрогнул, услышав, как захлопнулась дверь. Шен остался один в комнате.

Но он чувствовал, что Муан не ушел далеко, стоит за дверью. Это успокаивало и дарило надежду. Шен не уследил за юркой мыслью, которая сорвалась, сформулировалась, пока он не успел подавить ее:

«Он вернется и скажет, что это не важно!»

А затем Шен почувствовал, что Муан за дверью исчез.

Хозяин Проклятого пика так и остался сидеть на том диванчике в странной позе послушного ученика. Он уставился в пространство и больше ни о чем не думал.

Он просидел так довольно долго, пока вдруг не почувствовал, что от него воняет. Несет чем-то несвежим, тухлятиной, мертве… мертвечиной?

Тело оригинального Шена разлагается.

Как давно? Как он раньше не замечал? Почему другие не заметили?

Оно гниет. Гниет! Точно гниет!

Дни в этом месте определялись настолько условно, что Ал сбивался в подсчетах. День от ночи отличали лишь более резвые фейри и, может, чуть более яркий лунный свет. Проснувшись, Ал уставился в потолок и все никак не мог понять, ночь сейчас по местному времени или день.

Впрочем, не важно, спать уже не хотелось.

Пусть учитель и провел с ним половину дня, помогая в зимнем саду, Алу казалось, что встреча была мимолетной. Они почти не разговаривали, вместе избавляясь от надоедливых колючих лоз. Руки Ала прилично зажили еще накануне, так что он мог продолжать справляться и в одиночестве, но учитель не принимал возражений. Казалось, он наслаждается этой простой работой куда больше самого Ала, а тот, в свою очередь, наслаждался обществом учителя.

Потом они вместе сходили на ужин и распрощались. Это был хороший день.

И все же, направившись в сторону кухни в поисках раннего завтрака или ночного перекуса, Ал отчего-то свернул совершенно в другую сторону. Какое-то время он брел по пустым коридорам, не отдавая себе отчета, куда направляется, однако затем смутная тревога заставила парня остановиться.

Коридор тонул в полумраке, а вдалеке, спиной к закрытой двери застыл старейшина пика Славы. Лунный свет, льющийся через стрельчатое окно, освещал его лицо, и оно казалось лихорадочно бледным. Ал никогда не видел старейшину пика Славы таким растерянным и уязвимым. Прославленный мечник застыл чуть ли не в прострации, и не понятно было, что у него на уме.

Алу отчего-то показалась неприятной эта картина. Однако он и не подумал тихонько уйти, напротив, затаился, наблюдая за старейшиной, пребывающим в таком странном состоянии.

Внезапно на ум пришла мысль, что это как-то связано с Шеном. Правда, днем не было заметно, что учитель обеспокоен чем-либо, связанным со старейшиной пика Славы. Или Ал просто не заметил? Или то, что могло его обеспокоить, случилось позже?