Злодейский путь!.. Том 5 и Том 6 (СИ) - Моргот Эл - Страница 34

Не мог же его ученик провести все это время в поисках его меча на склоне пика Росного ладана? Ал ведь вполне благоразумный молодой человек!

Кивнув Лир Тану, Шен бросился на пик Росного ладана.

«Система! Скажи мне, где главный герой!»

Система вообще не отозвалась.

Шена еще сильнее охватило беспокойство. Пока он спокойно отдыхал эти три дня в своей постели, чем занимался главный герой?!

Старейшина пика Черного лотоса пробежал через ту калитку, через которую они входили на испытание, и стал быстро спускаться по склону, время от времени зовя своего ученика.

Наконец, Шен замер на месте, сердце застыло в груди, как иней на ресницах ученика перед ним. Ал сидел под деревом, двумя руками обхватив его бессмертный меч. Он выглядел болезненным, чуть посиневшим от холода, его золотистые волосы покрывал легкий иней, а его глаза были плотно закрыты.

Это зрелище потрясло Шена до глубины души. Он застыл на месте, глядя на Ала и не окликая его. Мысли так стремительно проносились в голове, что казалось, будто она совершенно пуста.

Странно, что Система не списала у него сотни баллов за то, что из-за него происходило с главным героем.

«Я ведь сказал ему поискать его по дороге!»

Но Шен и сам прекрасно знал, что это лишь оправдание. Разве, говоря это Алу, он на самом деле не догадывался, как его ученик отнесется к его заданию? Разве не знал, что тот будет искать его меч с одержимостью? Разве это на самом деле было для него неожиданностью?

«Этот мальчишка настолько желает моего одобрения, что готов рисковать своим здоровьем ради этого».

Шен подскочил к Алу и стал тереть его щеки ладонями.

— Ал! Ал! Ты меня слышишь? Проснись, Ал!

Парень медленно разлепил склеившиеся от мороза ресницы и посмотрел на учителя ясными золотыми глазами.

— Зачем ты тут сидишь?! — разозлился Шен, продолжая тереть его щеки. — Жить надоело?!

В тот момент он совершенно забыл об ауре неуязвимости главного героя. Даже если он и замерзнет до полусмерти, маловероятно, что у него отвалится какая-нибудь часть тела, он же главный герой. Это второстепенные персонажи давно бы откинулись.

— Иди сюда.

Шен потянул ученика на себя и поставил на ноги, прислонив к дереву. Забрав из окоченевших рук Смертельное лакомство, он вновь приторочил ножны к поясу и обнажил меч.

— Учитель, ваши волосы… — прошептал Ал.

— Да-да, я знаю.

Шен перекинул его руку через свое плечо и взвалил ученика себе на спину, а затем встал на меч и полетел к пику Черного лотоса.

Приземлившись на площади, он быстро вложил меч в ножны и потащил Ала внутрь черного замка, приговаривая:

— Тебе необходимо согреться! Как ты можешь с таким пренебрежением относиться к своему здоровью?! Оно важнее какого-то меча! Зачем ты поступил так?!

Он отворил двери черного замка и уже переступил порог, но неловко зацепился краем одежды за что-то и потерял равновесие, падая вместе с учеником. Шен зажмурился, ожидая столкновения с полом, но между его затылком и камнем оказалась рука, а вторая уперлась в пол рядом с его головой. На него уставились золотистые глаза. Иней на его ресницах превратился в капельки воды, одна из которых сорвалась и упала на щеку Шена.

— Ох… — выдохнул тот.

— Вы ушиблись? — тут же обеспокоенно спросил Ал.

— Нет, просто это так нелепо…

Ал продолжал смотреть на него. Он почувствовал под своей ладонью заколку с бубенчиками, исчезновению которой так несказанно радовался, и с трудом сдержал разочарование.

— Похоже, ты уже немного разморозился, — определил Шен по наливающимся румянцем щекам своего ученика.

Ал отвел взгляд и встал, помогая Шену подняться.

— Идем, я приготовлю чай. А ты пока придумай себе достойное оправдание, ибо без наказания ты не останешься. Ты проигнорировал слова учителя! Что я тебе говорил? Поискать меч по дороге! Не заниматься долгими поисками. А ты что?!

— Учитель, я…

— Потом разговоры! — прервал его Шен. — Иди в комнату для чаепитий, раз уж ноги держат. А я схожу за чаем.

Шен быстро ретировался прочь, даже не взглянув больше на своего ученика. Ал проводил его взглядом, пребывая в смешанных чувствах. Не то, чтобы эффект от плана помощника, в котором он предложил Алу притвориться, что все три дня не щадя сил искал его меч, был плох. Алу очень даже понравилось, как забеспокоился о нем учитель, когда увидел это представление. И все же, кажется, обдумав все спокойнее, Шен скорее накажет его, чем похвалит за самоотверженность.

Пройдя в комнату для чаепитий, Ал замер на пороге, узрев потрясшую его картину. Риту сидела на диванчике и заплетала косички Онэ, а по комнате носились друг за дружкой Волчара и небольшая, но пушистая, черная девятихвостая лисица.

— Ч-что здесь творится?! — воскликнул Ал, на всякий случай положив руку на рукоять меча и приняв боевую стойку.

— Братец Ал! — воскликнула Риту, бросив недоплетенной очередную косичку и вскакивая с диванчика. — Приветствую!

— Я спросил: что здесь творится? — напряженно следя за духами, застывшими и уставившимися на него, повторил парень.

— А это… Это друзья дядюшки Шена. И мои тоже, — на всякий случай добавила Риту, словно именно последняя часть могла заставить Ала не извлекать из ножен меч.

— Друзья? — с недоверчивым отвращением повторил Ал.

Риту не понравился его тон.

— Да, друзья! — с вызовом воскликнула она. — Если тебе что-то не нравится — ты в курсе, где выход.

Ал не сдвинулся с места.

В этот момент в комнату вошел Шен. Он бы хлопнул себя ладонью по лбу, сетуя на то, что совершенно забыл о духах и Риту в своей гостиной, да руки были заняты подносом с чаем и конфетами. Однако, заметив черную девятихвостую лисицу, он опустился на корточки, отставив поднос в сторону, и протянул к ней руки.

— Ух ты! Какая ты маленькая и пушистенькая! — восхищенно воскликнул он, жмякая ее звериную форму.

Лисица тут же обернулась в человеческую форму, руки Шена так и остались на ее животе.

— Ох, довольно нежно. Продолжай, — проворковала она.

— Много ты хочешь, — проворчал Шен, тут же убирая руки. — Ты теперь не пушистенькая.

— Мои хвосты все еще пушистенькие, — заметила лисица, тут же обвив один вокруг его руки, а второй подставив прямо к его носу.

Шен отмахнулся от хвостов свободной рукой и чихнул.

— Учитель, что здесь творится? — очень жалобным голосом спросил Ал.

Шен поднял поднос и перенес его на стол, а чайник поставил на угли.

— Иди сюда, Ал, погрейся у жаровни, — затем потребовал он.

И пока парень опасливо проходил мимо лисицы, ответил:

— Они — мои друзья.

Ал вскинул бровь, но больше ничего не сказал по этому поводу, а Шен не стал развивать тему. Ал присел возле жаровни, протянув к углям руки, хотя на самом деле он вовсе не замерз так сильно, как решил Шен, и у него не было необходимости отогреваться.

Шен сел напротив и уставился на него. Несмотря на все внимание, проявляемое сейчас к нему учителем, Ал чувствовал себя неуютно под этим взглядом.

Шен же думал о том, что ему делать с этим глупым главным героем. Несмотря на то, что ему было прекрасно известно, как высоко превозносит его скромную персону Ал, он все же думал, что в остальном тот является благоразумным молодым человеком. Шен даже надеялся, что в будущем Ал перерастет это его обожествление учителя и с ним можно будет общаться на равных. Беспокоясь из-за этого неоправданного безграничного восхищения, Шен старался поменьше контактировать с ним без необходимости, чтобы не подкреплять свой «святой» образ в глазах ученика. Понятно, что о нем долгие годы никто не заботился, в детстве ему приходилось не сладко, когда он жил впроголодь вместе с матерью. Должно быть у той было не много возможностей проявить свою заботу и внимание, зарабатывая на еду. Потом, когда их жизнь наладилась благодаря отчиму, Ал почти сразу ушел в орден, где опять получил лишь насмешки и испытания. Шен мог понять, почему он так привязался и так высоко превознес человека, который стал заботиться о нем. Ему оставалось только ждать, пока Ал повзрослеет и перерастет это чувство безграничного обожания, сменив его на глубокую привязанность. Но пока этого не произошло, это оставалось проблемой. Крайние чувства могут легко сменить полярность. Если Ал увидит, что обожествляемый им человек ведет себя не как божество — он может тут же сменить обожание на глубокое презрение. А Шену не хотелось разбираться еще и с этим.