Соннасарнова. Элит (СИ) - Моргот Эл - Страница 23

— Привет, брат, — вдруг произнес он. — Я стал старше на десять лет за одно мгновение. Как я тебе, представительный? Знаю, что да, можешь не отвечать. Я пока не смог поприветствовать тебя официально. Ты так внезапно исчез, и никто в Кетер не знает, где ты находишься. Забавно, не правда ли? Давай встретимся? Я в этом городе ничего не знаю… У фонтана? Тут точно должен быть главный фонтан, у которого все встречаются. Встретимся там. Завтра, в пять.

Кэйн подскочил на кровати. От столь резкого движения вены будто хлыстом обожгло. Он закрыл руками рот, стараясь не издать ни звука.

Тейн, чей чуткий сон способно потревожить и куда меньшее, приоткрыл один глаз, следя за Фирой, но ничего не сказал, притворяясь спящим.

Опустившись на кровать, Фира все еще взволнованно дышал. Он прокручивал в голове свой сон снова и снова.

Алкайдэ, который видел смятение Кэйна, но не знал его причины, решил, что Фире просто приснился кошмар. Решив разрядить обстановку и отвлечь его от гнетущих мыслей, Тейн, продолжая делать вид, что крепко спит, перевернулся на бок, попутно закинув руку поверх Фиры. Получилось достаточно резко и, главное, неожиданно.

— Эй! — возмутился Фира.

Но Тейн проигнорировал его возглас. Фира же, чему-то усмехнувшись, не стал сбрасывать с себя его руку.

Глава 8. Главное правило в жизни — ничего сверх меры

Adprime in vita esse utile, ut ne quid nimis

Еще одно солнечное утро. Слишком яркое на вкус повелителя теней. Сонно повернувшись на другой бок и лениво приоткрыв веки, Тейн скользнул взглядом по безмятежно спящему рядом человеку. Сон тут же с него слетел. Нет, он никак не мог привыкнуть к чужому присутствию. Стараясь не разбудить этого забавного чудака, Алкайдэ выскользнул на кухню. А там — изогнуть бровь, даже меньше, чем величавое мановение руки, и вот к его услугам посеребренный столик и винтажное кресло с высокой спинкой, а на столике дымится черный горячий шоколад. Такой же черный, как тени, что принесли его.

Тейн был искренне рад, что не привык к человеку. В конце концов, развлечение кончилось, не успев толком начаться. При мысли, что договор выполнен и нет больше ни одной причины продолжать знакомство, ему стало тоскливо. Тоскливо так, как может быть только по-настоящему бессмертному существу, древнему и неприкаянному, тому, кто так хорошо знает, как это долго — вечность. Тейн подумал про одинаковые дни и столетия, тонущие в молочной мгле одинаковости — и его передернуло. Он спал так долго. Но, как бы ни хотел повелитель теней признавать, нелепому чудаку, сумасшедшему человеку с киноварными волосами и неподражаемо обаятельной нахальностью удалось его разбудить. Но проснулся повелитель теней лишь для того, чтобы снова погрузиться в сон. Вечный, бессмысленный сон. Он жил как сомнамбула пять тысяч лет, но сейчас мысль об этом почти приводила в ужас.

Нетронутый шоколад остыл. Взгляд, тень — и столик уже пуст. Алкайдэ подошел к стене и тяжело оперся на нее, ощущая спиной холод и тяжесть камня, затаившегося под дорогими обоями. Он был не здесь, полностью уйдя в свои мрачные размышления. Казалось, сам конец света останется для него незамеченным.

Повелитель теней вздрогнул и почувствовал, что человек в соседней комнате проснулся.

Неожиданно для самого себя он подумал, что пить кофе в компании гораздо вкуснее. И когда он успел проникнуться этим? Он, проклятый изгнанник, приговоренный (и не сам ли он вынес приговор?) к одиночеству, которое никогда прежде не тяготило его? Но — договор выполнен. Время истекло, фаза закончилась. Жизнь человека спасена. Муха выпущена из паутины. Только вот — и тут губы повелителя теней тронула лукавая улыбка — на свете полно пауков. Одна паутина разорвана, но сколько еще паутин существует под солнцем? Спасение жизни может затянуться еще на день. Неделю? Да пусть и один час, — повелитель теней задорно тряхнул головой, и в его руках материализовались две больших кружки ароматного кофе. А вечность…. Что ж, вечность всегда успеет взять свое. Ей некуда спешить, а значит, и ему тоже.

***

В руках Тейна были две ароматно дымящиеся чашки. Одну из них он протянул Фире. Наблюдая, как тот с удовольствием принялся за кофе, Тейн задумчиво поинтересовался:

— И что дальше планируешь делать?

— Дальше? — удивился тот. — У тебя еще есть омлет?

— Я не об этом, — Тейн не дал увести себя в сторону.

— Тогда о чем ты?

— Ну, в целом. Чем собираешься заняться теперь, когда все закончилось?

Кэйн долго молчал, глядя в черную гладь кофе в своей кружке (только сейчас он понял, что Тейн так и не добавил сливки). Наконец произнес:

— А ты действительно думаешь, что все закончилось?

— Ну твоей жизни вроде как ничего не угрожает… Жизни твоего брата — тоже. Кстати, — спохватился Тейн. — А как много осталось от офиса Кетер после нашего ухода?.. Интересно.

— Все не так плохо, как ты предполагаешь. Хотя тебе почти удалось уничтожить треть главного корпуса. Почти посередине зияет большая воронка, от третьего до минус шестнадцатого этажа, — невозмутимо заметил Кэйн, и только потом спохватился, что теоретически не должен о таком знать. Понадеявшись, что Тейн не обратит внимания, он украдкой посмотрел на него.

— Жаль, — Тейн искренне огорчился. — Я надеялся, что это угрюмое и совершенно неэстетичное здание… рухнет хотя бы. Кстати, — он, прищурившись, взглянул Фире в глаза, — когда ты успел узнать о масштабах разрушения?

— Э-э… — замялся Фира. — Ну… Я подсмотрел.

— И каким же образом? Раньше за тобой таких умений не наблюдалось.

— Не наблюдалось? — саркастично усмехнулся Кэйн. — Ты же знаешь, что я могу управлять людьми с помощью красных нитей. Для этого мне нужно знать только имя и мечту человека. Я всего лишь подсмотрел через глаза того, кем управлял. Вчера, когда ты подумал, что я помер.

— Так вот, как это выглядит! — Тейн рассмеялся.

— Выглядит? — не совсем поняв, о чем он, переспросил Фира.

— Ну, ты… Во время управления.

Кэйн усмехнулся.

— Не знаю, я себя не вижу. Но это не всегда так, иногда ты можешь даже не понять, что я кем-то управляю. Тогда просто… я действительно слегка засмотрелся.

— На что же? На разрушения?

— О да! — раздув щеки, воодушевленно стал рассказывать Кэйн. — Заслушался историями персонала! О том, как темный монстр вырвался на свободу (видать из какой-то лаборатории), поубивал тьму невиданную невинных людей, разрушил здание и съел доктора Кэйна. Все так рады, что вчера был выходной. В будний день жертв было бы куда больше.

Тейн просиял. Потом, не сдержавшись, расхохотался.

— Съел тебя? — сквозь смех выдавил он. — Люди всегда так меня умиляли!

— Да! Причем с особой жестокостью! — с энтузиазмом кивнул Фира. — Правда, к моему великому огорчению, мало кто плакал, — он вздохнул. — Больше плевали на пол и говорили что-то типа: "Дождались". Как думаешь, что они имели в виду?

— Ммм… А ты себя с ними так же вел, как со мной при первой встрече?

— Нет, меня они совершенно не заботят! И вообще я по жизни добрый и отзывчивый.

При последней фразе Тейн снова прыснул.

— И чем теперь займемся? — наконец Тейн смог взять себя в руки.

"Займемся, — повторил Кэйн в уме, задумчиво глядя на Тейна. — Прозвучало так, будто мы сейчас пойдем есть мороженное".

— Пойдем есть мороженное? — предложил он.

— Идем, — Тейн с неожиданным энтузиазмом направился к двери, задержавшись около нее.

***

Солнечным теплым днем внимание жителей Суюди привлекала странная пара. Двое мужчин, одинаково нетипичных и по-разному странных, непринужденно, беззаботно беседуя, прогуливались по улице. Они уже успели посидеть с мороженным в трех, а может, и во всех пяти кафе. Один из них был одет в элегантный белый френч с изысканной вышивкой красными шелковыми нитями по кайме, белую рубашку, черный жилет и такие же черные брюки. Наряд был ему к лицу и выглядел очень празднично, только киноварно-красные волосы парня придавали ему некую безалаберность. Второй был одет более строго: в темно-фиолетовый деловой костюм. На манжетах поблескивали дорогие запонки из черных камней. Длинные черные волосы с фиолетовым отливом, который на солнце становился очень ярким, спускались до поясницы. Голову его, словно тиара, венчал огромный цилиндр в тон костюму, а в руках была длинная изящная трость, на которую он небрежно опирался при ходьбе.