Чингисхан. Демон Востока (СИ) - Ибрагим Нариман Ерболулы "RedDetonator" - Страница 47

То какой-то отряд визиготских налётчиков напал на виллу очередного патриция, слишком тупого, чтобы переселиться за городские стены, то очередной конвой с зерном из Иберии перехватили африканские пираты, то при дворе опять кто-то был отравлен или зарезан в ходе попойки…

«Смутное время», — подумал император мимолётно. — «Но хорошие новости случаются, ведь так⁈»

— Доминус ностер, — заговорил магистр конницы Гауденций. — Новости однозначны: гот Аларих снял своё войско с осады Рима, не оставив там никого, после чего повёл его на север.

— Значит ли это, что он собирается осадить Равенну⁈ — посетила императора трусливая мысль.

— Будь это так, он бы взял с собой осадные приспособления, построенные под Римом, — покачал головой Гауденций. — Но он приказал сжечь их.

— Значит ли это, что я могу вернуться в Рим? — неуместно вмешался в разговор Папа Римский Иннокентий I.

— Можете, Ваше Святейшество, — не стал остро реагировать Флавий Гонорий.

Папу Римского он уважал и даже часто прислушивался к его мудрым советам. Правда, большей частью они касались вопросов духовных, нежели мирских…

«Ох, как же не хватает Стилихона…» — с досадой подумал император. — «Надо было договариваться, надо было идти на уступки. Надо было взять его сына под личную опеку и спрятать где-нибудь в Иберии или на западных островах, чтобы он просто не смог использовать его в интригах…»

Но теперь ему оставалось лишь сожалеть, ведь Стилихон мёртв, а ситуация полностью вышла из-под контроля.

— Аларих задумал что-то другое, — вздохнул Гауденций. — И даже если бы он взял осадные приспособления, Равенну он бы не захватил, слишком крепки укрепления, а у него не так много времени и нет флота, чтобы взять город измором.

— Может, он уходит? — спросил император с надеждой.

— Слышал я, что у него какие-то нелады с остготами… — неуверенно произнёс магистр конницы. — Мой сын…

— Где он, кстати? — заинтересовался император.

Юноша, известный ему под именем Флавий Аэций, вызывал у Гонория только положительные чувства: уже успевший снискать уважение воинов в ратном деле, Аэций отлично себя чувствовал при императорском дворе. Всё шло к тому, что этот юноша сможет занять достойное место подле императора, как отличный военачальник и советник. Если его не сожрут в ходе интриг.

— Я отправил его в Иберию, чтобы он заручился поддержкой наместников Тарраконики, Галлеции и Карфагеники, — сообщил магистр конницы. — Мы обсуждали это декаду назад…

— Да, я вспомнил, — раздражённо поморщился император. — Как вернётся с успехом — пригласи его на аудиенцию, хочу послушать его мнение об истинном положении дел.

— Не уверен, что его миссия завершится полным успехом, потому что наместник Гай Антилл уже слал вам донесения, что опасается большого набега от группы племён свевов, разоряющих сейчас юг Галлии, — сообщил Гауденций. — Я питаю надежду, что нас послушают наместники Лузитании и Бетики, куда мой сын поедет после посещения упомянутых провинций. Там стоят лимитанские легионы, защищающие берега — вот на них я бы стал рассчитывать.

— Где мои комитатские легионы, Гауденций? — с отчаянием спросил император. — Где они все? Ведь их было так много…

Примечание:

1 — Подъём на щит — у древних германцев, до формирования государственности баловавшихся военной демократией, это был обычай для обозначения верховенства власти вождя или короля. Нет причин считать, что у остготов вдруг, ни с того, ни с сего, было как-то иначе.

2 — Scutata — вообще, на современную вульгарную латынь слово «scutatus» переводится как «экранированный», но тут подразумеваются щиты скутумы, нехило выделяющие остготский легион на фоне римской комитатщины и прочей лимиты.

3 — Зерно и римляне — некоторые упускают очень важный момент, связанный с Римской империей во все времена — это насквозь аграрное государство. Средства производства там были примитивными, если сравнивать даже с Высоким Средневековьем, промышленной революцией римлянам не грозило ни в каком виде, а вся экономика их плотно упиралась в землю и от неё зависела. Почему-то у некоторых в головах бытует мнение, якобы римляне были настолько развитыми, что им чуть-чуть, на донышке, не хватило до капитализма, но это глубокое заблуждение. Римляне были развитыми, даже можно сказать, что аномально развитыми, если сравнивать с соседями, но капитализм был им недоступен, потому что он продукт более высокоразвитого общества, обладающего более эффективными средствами производства. Пусть признаки капитализма в древнеримском обществе присутствовали, но миновать феодализма, увы, им было не суждено. Феодализм, прямо истекающий из аграрной формы их империи, был обречён состояться и закономерно состоялся. И события, случившиеся на излёте Западной Римской империи, буквально за сотню лет до времени действия этого романа, предопределили форму и содержание будущего феодализма, но об этом чуть позднее.

Глава шестнадцатая. Мордовое побоище

/3 июля 409 года нашей эры, Провинция Паннония, дом Зевты/

— В смысле идёт сюда⁈ — выпучил глаза отец, услышав слова Эйриха.

— В прямом, — вздохнул Эйрих. — Дальние дозоры видели визиготов у Аквилеи — это значит, что очень скоро всё воинство Алариха будет здесь. И он идёт с немирными намерениями. Он хочет нас уничтожить.

— Но почему⁈ — воскликнул отец поражённо. — Мы ведь ему помогли!

— Слишком хорошо помогли, видимо, — вздохнул Эйрих с грустью. — Но о причинах будем думать потом. Сейчас надо уведомить Сенат, а затем начать срочно разрабатывать план обороны.

— Сколько у него воинов? — взял себя в руки первый консул.

— Не меньше шестидесяти тысяч, — ответил Эйрих. — Огромная сила, требующая вооружить всех, без исключения, воинов нашего народа. Если мои подсчёты верны, то мы можем выставить двадцать семь тысяч воинов, восьмая часть из которых будет так себе.

— Эх, мало… — скрипнул зубами Зевта.

— Но у нас есть проверенные в бою воины, только вернувшиеся с похода, а также целый легион старого порядка, — усмехнулся Эйрих. — Если используем их грамотно, то Алариху придётся сильно постараться, чтобы одолеть нас.

— Идём в Сенат, там как раз заседание, — встал отец из-за стола.

Новости о неожиданном прибытии войска Алариха пришли с утра, что очень удачно, потому что можно застать всех, без исключения, сенаторов на утреннем заседании, где они должны обсуждать новый регламент формирования фракций.

В нынешнем формате слишком всеобъемлюще и сильно влияние лидера, поэтому Торисмуд, почувствовавший снижение собственного влияния, на фоне недавних событий, решил испортить жизнь остальным фракциям. И портил он им жизнь умело, ловко, с применением изуверской хитрости, кою Эйрих в нём начал разглядывать только сейчас.

«По-настоящему хитёр тот, о ком никто не думает, что он хитёр», — посетила его голову мудрая мысль.

Второй консул Балдвин легко согласился продвинуть инициативу о формальном дроблении фракций на партии, с более подробным уточнением спектров взглядов на конкретные политические идеи. Деление фракции — это новое явление, порождённое разумом Торисмуда, пожелавшего создать немножко хаоса, в котором легче всего будет восстановить утраченное влияние.

Само понятие «партия» не представляет собой ничего нового, ведь у старых римлян Сенат условно делился на две партии: популяров и оптиматов, но это были очень непрочные формирования, между которыми регулярно «кочевали» массы сенаторов. Торисмуд же предложил наполнить термин «партия» новым смыслом, дабы чётко разделить сенаторов на противоборствующие лагеря.

Нет, озвучил он всё весьма благовидно: целью этой инициативы он задекларировал «более точное соответствие воззрений каждого сенатора, возникающее вместе с партией, а не вынужденное следование для кого-то слишком абстрактной главной идее фракции».

«И придраться даже не к чему», — усмехнулся своим мыслям Эйрих. — «Действительно, многие сенаторы будут рады вступить в партию, в которой чётко обозначено следование конкретным идеям, а не чему-то вроде „пойдём скоро на римлян, станем богатыми, хурра!“ или в этом духе…»