Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Полюбить Монстра (СИ) - Драч Маша - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Разодрав простыни и вывалив из пододеяльника одеяло, я всё это выбросила в мусорное ведро. Затем оделась и вынесла его. Резкий прилив сил и бодрости так же резко схлынул, когда я уже возвращалась домой.

Еле поднявшись на свой этаж, я открыла дверь, опустилась на пол в коридоре и расплакалась. Навзрыд.

Глава 3.

— Пусть Нанка у тебя какое-то время побудет, хорошо? — я старалась не смотреть матери в глаза, подсознательно понимая, что если хотя бы на секунду посмотрю, то она всё поймет.

— Конечно, Маречка, конечно, — торопливо ответила мама, наливая мне в тарелку только что приготовленный борщ.

Его аромат тут же разнесся по всей кухне и неожиданно на пару секунд мыслями вернул меня в детство. Почему-то оно у меня ассоциировалось именно с борщом, домашними пампушками и машинным маслом. Борщ и пампушки всегда невероятно вкусно готовила мама. А машинным маслом пахли руки папы. Причем этот аромат никуда не исчезал, даже если папа хорошо с мылом вымывал каждый палец.

— Что-то случилось? — осторожно спросила мама, поставив передо мной тарелку.

Этот вопрос одним махом выбил из меня остатки воздуха. Я замерла и опустила взгляд в тарелку. Внимание так глупо сосредоточилось на аккуратно нарезанных кусочках картошки, что выглядывали из-под полосок капусты.

Мама поставила рядом открытую стеклянную банку с домашней сметаной и принялась нарезать домашний хлеб. Любовь к кулинарии я определённо унаследовала от матери. Мне нравится готовить. Этот процесс я никогда не считала непосильной или тяжелой домашней работой. Я отдыхала на кухне. Отдыхала, когда готовила Нане ее любимые рыбные маленькие котлетки или пекла шоколадный торт. Отдыхала, готовя для Юры его любимую свинину с розмарином.

Юра…

Та странная, ни на что другое непохожая боль в грудной клетке, разлилась изнутри колючими невыносимыми импульсами. На глаза моментально навернулись слёзы. Я не хотела плакать при маме, чтобы не расстраивать ее. Но, кажется, не получилось.

— Маречка, дочечка, что случилось? — мама тут же отложила нож и подошла ко мне, чтобы обнять.

Я плакала и не знала, как ей объяснить всё то, что случилось. Для мамы это станет настоящим ударом. Я не знала, куда мне теперь двигаться. Не знала, что сказать матери, что сказать собственной четырёхлетней дочери, когда она спросит, где же папа. Я совершенно ничего не знала. Была только тошнотворная острая боль в солнечном сплетении и больше ничего.

Мама молча обнимала меня и нежно гладила по волосам, терпеливо дожидаясь, когда я приду в себя. Она никогда ни на меня, ни на Олю не наседала. Просто была рядом и не торопила. Я и сама уже мама, а всё равно вдруг почувствовала себя маленькой девочкой. Наверное, так всегда бывает, когда попадаешь в объятия родителей.

Постепенно моя истерика начала ослабевать. В переносице всё еще жгло. Немного разболелась голова.

— Я дам обезболивающее, — мама поцеловала меня в макушку и отошла к кухонному шкафу. В одном из ящиков она всегда хранила небольшую аптечку.

Я высморкалась в бумажное полотенце и глубоко вздохнула. Кажется, мне стало чуть легче. Будто тяжесть негативных эмоций огромной лавиной сошла вниз, позволяя теперь дышать глубже и свободней

Выпив таблетку, я окунула ложку в уже чуть подстывший борщ. Есть совсем не хотелось. С момента ухода Юры прошло уже три дня. И все эти три дня я почти ничего не ела. Только пару раз выпила чай и съела одно печенье.

— Поешь хотя бы немного, — мягко попросила мама, садясь рядом.

Зачерпнув немного юшки, я почти поднесла ложку ко рту, но тут же снова окунула ее обратно в тарелку.

— Мам, мы с Юрой разводимся, — собравшись с силами, заявила я.

Удивления или шока во взгляде матери я не увидела. Думаю, она уже всё поняла в тот момент, когда я начала плакать, а возможно, даже раньше.

— Почему? — тихо спросила она, разглаживая складки на маленьком кухонном полотенце.

— Измена, — лаконично ответила я и оставила ложку в покое.

— Маречка, может, ты рубишь с плеча? — мама с сожалением посмотрела на меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Не я, мам. Не я, — я покачала головой и взяв рулон, оторвала себе еще лист бумажного полотенца.

— А как же Нана?

— Не знаю, мам. Когда мы в последний раз говорили с Юрой… Он…

Я быстро вытерла слёзы и медленно сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

— В общем, его уже давно от меня воротит и жить со мной он больше не хочет. Всё кончено, мам. Измена, о которой я узнала, только подвела черту.

— Ты их застала?

— Практически. Увидела в его телефоне.

— А кто она? Ты ее знаешь?

Я затаила дыхание. На данный момент я определенно не была готова рассказать матери правду. Я вообще никогда не любила жаловаться или ябедничать. С детства всегда такой была. То ли врожденная гордость, то ли воспитанность проявлялись таким образом. Не знаю.

— Знакомая, — соврала я, успокаивая свою совесть тем, что это ложь во благо.

Я не собиралась утаивать то, что в принципе невозможно скрыть. Раз уж Оле хватило смелости и наглости лечь под мужа родной младшей сестры, пусть это будет на ее совести. И пусть она всё рассказывает матери. На данный момент я ни видеть, ни слышать, ни говорить об Оле не хотела и не могла.

— Больно, дочечка, больно, — мама снова крепко обняла меня. — Но оно переболит, дочечка. Переболит. Перемелется и отпустит.

Я всегда восхищалась своей матерью. Она сильная женщина, потому что вместе с отцом воспитала нас. Работала за двоих, когда папу сократили. Поддерживала всех нас в любом нашем начинании. И никогда… Никогда не теряла самообладания и не падала духом даже в самые тяжелые моменты.

— Сейчас мне от этого совсем не легче, — созналась я. — Не знаю, что мне теперь делать.

— Жить, — мама посмотрела на меня и вытерла ладонью слезинку, застывшую на моей щеке. Она и сама едва сдерживалась, чтобы не заплакать. — У тебя растёт дочь. Ты еще так молода, Маречка.

Я знала, что мама просто поддержит меня. Не станет напирать или мучить расспросами. Она очень чуткий человек и остро улавливает эмоциональное состояние человека.

— Мне больно оттого, что моя семья… что я ее не сохранила, — выдохнула я.

— Вы ее не сохранили, Маречка. Вы. Никогда нет одного виноватого. Если Юра прямо заявил, что не хочет быть с тобой, значит просто отпусти. Так будет лучше. Да, это очень больно осознавать. Но еще больней продолжать жить с тем, кто тебя не любит. Не стоит принуждать друг друга. Тогда вы рискуете остаться врагами. А для ребенка нет ничего хуже, когда его родители враждуют.

— Да, ты, наверное, права, — я опустила голову.

— Всё пройдет, дочечка, — мама снова крепко-крепко обняла меня, прижав к своей груди.

— Я так устала, — призналась я. — Внутри всё болит. Ничего не хочу делать.

— Оставайся у нас. В одиночестве станешь себя накручивать и мучить. Я приготовлю что-нибудь особенное. Папа скоро с работы вернется. Пойдем вместе заберем Нану из садика. Что скажешь?

— Мне сейчас больше всего на свете хочется побыть именно в одиночестве. Прости.

— Не извиняйся, — строго ответила мама. — Я тебя прекрасно понимаю. В такие моменты хочется накрыться одеялом с головой, закрыть глаза и просто ничего не видеть, не слышать и не ощущать.

— Ты так говоришь, — я с тревогой посмотрела на маму, — будто и сама…

Она лишь молча кивнула мне.

— Как? Неужели…

На несколько секунд тяжелая ноющая боль в моей груди перестала так сильно пульсировать. С затаившимся во взгляде шоком, я продолжала смотреть на мать.

— А как ты думала? — она грустно улыбнулась. — Мы с вашим отцом больше двадцати лет вместе. Всякое бывало.

— Ты никогда об этом не рассказывала, — я высморкалась.

— А что здесь рассказывать? К тому же давно это было. Ты еще даже в школу не ходила, — мама смахнула со скатерти невидимые пылинки.

— Но как ты это пережила? — ошарашено спросила я.

— Всё пришло со временем. Мне было очень больно. Папа твой долго прощение вымаливал. Раскаивался. Себя он не оправдывал, но мне от этого легче тоже не становилось. Много думала о том, что именно я сделала не так. Мы прошли через это. Сохранили семью. Вместе. Если муж и жена стремятся в разные стороны, толку от совместной жизни уже не будет. К сожалению.