Достаточно трёх. Ганзалеон в огне. Книга 5 (СИ) - Климова М. А. - Страница 9

Старец в балахоне с капюшоном запел, обрызгивая нас священной водой, и я взял Мари за руку. Первое касание прострелило огненной искрой, проникло в кровь, и слова храмовника удалились, истаяли, остались далеко на периферии сознания, а для нас заиграла своя музыка, направляющая каждое движение в танце.

Марика летала между нами, как пушинка – худенькая, хрупкая, миниатюрная, безумно красивая. Зелёные глаза высшей прозрачности, обрамлённые длинными, густыми ресницами, сверкали неоновым огнём, обещая рай, чёрные волосы до колен, развивающиеся с каждым взлётом, обволакивали легчайшим шёлком, пухлые губки кораллового цвета, приоткрывающие жемчужные зубки, намекали на сказочную ночь.

Я гнул Мари, как молодую берёзку, наслаждаясь каждым касанием и вдохом, передавал её Маклалу, который жадно вжимал в себя тонкое тело, сливался с ним и нехотя перекидывал Даторру, приготовившему свою порцию ласк. Тор кружил её на вытянутой руке, подбрасывал и ловил, спаиваясь в одно целое. Шальные глаза Мари пьяно блуждали по нам, показывая полную степень возбуждения. О натянутых штанах, готовых вот-вот порваться, нечего было и говорить.

К концу танца заискрился весь храм, воздух накалился, сгустился, потяжелел, пригибая всех мужчин, находящихся в его стенах, на колени. Вспыхнул огонь, поглотив святой источник, очертив древние руны на стенах, пройдясь языками пламени по каменному полу.

- Я получил свою плату от рода Зардо, - раскатился громовой голос. – Размножайтесь, пока есть время, и готовьтесь к войне. Столетие встретите на троне Ганзалеона, как сильнейшие, как победители.

Наступила тишина, в которой с щёлканьем схлопывалось пламя. Атмосфера разряжалась, позволяя сделать вдох, мужчинам встать с колен, а старцу закончить церемонию.

- Новая сакиа родилась. Благословен род Зардо, - просипел старик, продолжая находиться под впечатлением от посещения храма главным богом. Все остальные погрязли в тяжёлых мыслях от известия о грядущей войне. Хороший подарок на свадьбу.

Глава 6

Это была странная свадьба. Вроде все гуляли, ели, пили, веселились, но недосказанность этой ночи висела в воздухе хрустящим напряжением. Не подавленность и растерянность, а стойкое неверие. Конечно, боги не врут, но срок в столетие внушал во всех уверенность, что трагедию можно предотвратить.

На празднике мы пробыли недолго, очень хотелось застать полную луну, улыбающуюся пунцовыми щеками и ждущую нас на камнях. Сакиалат встретил шумом чернильного прибоя, песнью ночных птиц и дурманящим ароматом цветущих кустов. За двадцать с лишним лет плита отполировалась до блеска от потоков страсти и скольжения тел во время церемоний, проведённых здесь, наверное, ни одну тысячу раз. Сколько луна краснела, подглядывая за отпрысками Зардо, отдающими себя друг другу под голоса природы, укрытые заботливым ветром?

Поднял Мари на руки, приник с поцелуем и шагнул на плиту, собираясь замкнуть круг. Лёгкий стон в губы, зарождающаяся дрожь желания, несмелое касание ладошкой к оголённому участку кожи в вырезе рубашки. Такая реакция на меня снесла крышу. Опустил, содрал платье и, с рокочущим хрипом, сжал грудь, пробуя вкус затвердевших сосков. Сладость вишни во рту, прогиб в спине до хруста позвонков, судорога, прошившая тело. Оторвался, посмотрел, как Мак опускается на колени, оглаживает ягодицы и ныряет языком, рыча от удовольствия. Подхватил Мари под бёдра, подтягивая и раскрывая для брата, набросился на губы, исследуя жадно рот, такой сладкий, что отцовские корзинки ничто по сравнению с ним.

Тор разделся, перехватил у меня сакиа, усадил к себе на плечи и зарылся в складочки, с силой вдыхая запах возбуждения. Сумасшествие оказалось общим. То ли соскучились за день, то ли обожравшаяся стонами луна влияла своей вселенской силой, но о нежности забыли все, выдирая Мари из рук друг друга, терзая её зубами и языками, доводя до хрипов голодными касаниями.

Проник пальцем внутрь по сочащейся смазке, погладил нежные стеночки, надавил на заднюю и почувствовал за тонкой преградой пальцы Мака. Мари текла, гнулась, следуя за ладонями, кричала, не сдерживая голос. Она была готова отдать себя нам, крепко замкнуть круг и отдать страсть Сакиалату.

Лёг спиной на гладкую поверхность, начавшуюся нагреваться от общего желания, выхватил малышку у Тора и насадил на себя, входя легко, на всю длину, словно нож в масло. Маклал не дал опомниться любимой, последовав следом в тугое кольцо мышц. Мари только охнула, распласталась по груди и прерывисто, с натягом задышала. Спустя мгновение стонать и кричать для неё стало невозможно. Даторр зарылся в волосы, обмотал несколько петель на кулак, подтянул голову к паху и загнал членом в горло очередной стон.

Яркий, лунный свет, будто луч прожектора, озарил сплетение блестящих от пота тел, резкий перекат мышц пол бронзовой кожей и тонкую фигуру девушки, извивающейся белизной внутри всей этой мешанины. Мы входили и выходили в одном ритме, вбиваясь, как машина со слаженным механизмом, работающем в общей цепочке движения, не дающая повода усомниться в отсутствии сбоев и осечек.

Время остановилось, стих гомон птиц, шум моря скрылся за колпаком завесы тишины, луна раздулась до неимоверных размеров, грозно нависая над чашей чернеющих камней, обрамляющих наше ложе. С криком излился в Мари, выплёскивая с семенем всего себя, сердце и душу. Как со стороны, наблюдал соблазнительную картину. Мак, одновременно с Тором, подался вперёд, запрокинул голову назад и заорал в небо, наполняя сакиа и сотрясаясь в крупной дрожи. К нему присоединился рык Тора, расходящийся грохотом по побережью, и сразу Мари забилась в оргазме, приподнялась, прижалась спиной к Маклалу, выгнулась, и розовые, ослепляющие лучи пробились из груди, прошивая наши тела, сплетаясь с пламенем плиты.

Воздух сгустился, проникая как кисель, искрил, смешивался с кипящей кровью, гнал бурлящую лаву по венам, разрывая нас на мелкие частицы. Хлопок. Оглушающий. Вспышка. Режущая по глазам. Порыв ветра. Пригибающий к камням. И тишина. Прерываемая рваным дыханием, натяжным, сиплым, обжигающим.

- Новая сакиа родилась. Благословен род Зардо, - прошептал в сливочную толщ луны, лоснящейся покатыми боками, стекающей на нас мерцающим дождём.

- Предлагаю искупаться и вернуться в нашу спальню, - хрипло произнёс Тор, как только птичья трель прорвала кордон, ловя ослабшую Мари и целуя в губы.

- Согласен, - застонал Мак, выходя из сакиа и нежно прикоснулся к её спине.

Даторр подхватил сакиа на руки и пошёл в сторону белоснежного пляжа с набегающими на кристальную крошку гребнями волн, оставляющих пенные хлопья вместо себя. Маклал припустился за ним, а я оглядел напоследок наше брачное ложе, остывающее и затягивающееся туманной пеленой.

Вода освежала, обволакивала чернотой и придавала сил. Своими резервами пользоваться не хотелось, поэтому черпали энергию из ночи и затухающей луны. Мари лежала на поверхности, раскинувшись как морская звезда, и широко улыбалась, млея от удовольствия.

С наших лиц тоже не сходили улыбки, посылая в звёздную бесконечность безграничное счастье. Душа требовала кричать о нём, а сердце противоречиво настаивало на изоляции от всего мира. Закрыть, спрятать и не выпускать из кровати. Наконец она наша, и этого не изменить никому и никогда. Боги, войны, вселенная. Есть только она. Марика. Сакиа Зардо.

***

В это утро солнечные лучи особенно дерзко проникали сквозь щели задёрнутых занавесок, настойчиво скакали по стенам и требовали скорейшего пробуждения от морока сладостной ночи. Просыпаться желания не было, как и покидать постель со смятыми простынями, пропитанными запахом нашей любви.

Мари поморщилась, когда самый наглый пучок света пощекотал переносицу и скользнул по шее вниз, остановившись на яркой горошине соска. Безумно красивая, с мерцающей белизной кожей, с подпухшими после поцелуев губами, с растрёпанными волосами после страсти, заснувшая всего пару часов назад.

Перед глазами до сих пор стояла сцена Мари на коленях, с намотанными чёрными прядями на кулак Тора, послушно принимающая его член глубоко в горло и подставляющая попу под мощные толчки Мака, грубо впивающегося пальцами в нежные бёдра. Я сидел на краю кровати, с жадностью наблюдал за ними и надрачивал ствол, крепко сжав в кулак и с дрожащим удовольствием надавливая излишне сильно на креско. Сладко, вкусно, до одурения приторно, с вкраплениями острой перчинки.