Школа пластунов - Трофимов Ерофей - Страница 33

– Бред собачий, – проворчал Елисей, разворачивая бумагу. – В осень, воевать… мальчишек… Совсем сдурели в столицах своих… – бурчал он, пробегая взглядом по строчкам письма.

Развернувшись так, чтобы свет из окна падал на письмо, он вчитался в его строки и спустя пару минут громко, от души выругался. Мрачно куривший за столом комендант едва папиросу от удивления не проглотил, услышав его тройной боцманский загиб. Это было впервые, когда парень позволил себе материться. Поперхнувшись дымом, штабс-капитан долго не мог откашляться, после чего, отдышавшись, раздавил окурок в пепельнице и, растерянно расправив усы, проворчал:

– М-да, умеешь. Я такого даже от унтеров в казарме не слышал.

– Да мне сейчас всю эту канцелярию перестрелять хочется, – зло выдохнул Елисей, сжимая кулаки.

– Что там? – осторожно поинтересовался комендант, кивая на письмо.

Осторожничал бывалый офицер не просто так. Понимал, что в подобном состоянии парень может сорваться и наделать бед. А в том, что противников ему в комендатуре попросту нет, он не сомневался ни секунды. Что называется, видел все своими глазами во время осады.

– Школу мою, задним числом на полный государственный кошт перевели, и приказано мне, как ее основателю и начальнику, отправить команду под руководство князя Буачидзе. А самому велено новых рекрутов набирать. Вот так вот. Все труды одним росчерком пера псу под хвост, – мрачно закончил он.

– Да погоди ты, – попытался утешить парня штабс-капитан. – Их же никто на редуты гнать не станет. Это ж пластуны.

– Вот именно. Пластуны. Это, ваше благородие, можно сказать, оружие точечного применения. Как удар шпагой. Укол в нужное время в нужное место. А этот князь станет гонять их куда ни попадя и сгубит ни за грош.

– С чего ты взял? – моментально насторожился комендант.

– Человек, имеющий привилегию аудиенции у самого императора, уже по определению паркетный шаркун, а не боевой офицер. Небось, где-то в гвардии все это время отирался, а теперь решил генеральские эполеты получить, – отмахнулся Елисей, судорожно ища выход из положения.

– Может, и так, – нехотя согласился штабс-капитан. – Да только выхода у нас все одно нет. Приказ прямой и подлежит немедленному исполнению. Думаю, атаман и сам все понял, да только сделать ничего не может. Сам понимаешь, война идет, и отказ от исполнения подобного приказа суть дезертирство.

– Это понятно, – вздохнул Елисей, снова разворачивая смятое в кулаке письмо. – Он пишет, что своим приказом передал моих ребят под команду командира полуэскадрона. И что полуэскадрон тот уже в Тифлис отправлен. Нам придется туда самим добираться. Да мать твою! У них же толком нет ничего! – злости парня не было предела.

Обеспечить отряд для похода это не обеспечение учебной подготовки. Тут нужно было продумать тысячи мелочей. От питания в походе до сухих пайков, и от оружия до снабжения боеприпасом. Благо хоть лошадей для такого похода у них хватало.

– М-да, крепко нас там кто-то подставил, – угрюмо проворчал Елисей, постукивая пальцами по столешнице. – Одним махом решил от всей школы избавиться.

– Это с чего ты так решил? – подобрался комендант.

– А чего тут еще решать? – фыркнул Елисей. – В местном штабе про нас и не знают. Толком о моей школе только казакам известно. Военные про нее только краем уха слыхали. А тут прямо из императорской канцелярии бумага. Мы ведь нигде не прописаны. Вся эта школа только моя затея. Лично. Нигде она не числится и не значится.

– Понятно, – задумчиво протянул комендант. – Ты вот что. Собирай ребят и отправляйся в Тифлис с ними. Но сначала к атаману вашему заехать надо. А заодно подполковника Тимофеева найди, и своими мыслями с ним и поделись. Он поймет, что делать надо.

– Угу. Только ребят моих это никак не спасет, – тяжело вздохнул парень.

– Да не каркай ты, ворон. Не для того ты их натаскивал и столько сил вложил, чтобы с ними так легко справиться можно было, – рявкнул на него комендант. – Видел я волчат твоих в деле. Любому зверю сто очков вперед дадут. Да, мальчишки. Но мальчишки умные, умелые, ловкие. А значит, должны справиться.

– Должны, – нехотя кивнул Елисей. – Ладно. Пойду я. Мне еще с вдовами, матерями их говорить.

– Сначала казакам, что из круга казачьего, все расскажи, – быстро подсказал комендант.

– Тоже верно, – согласился парень. – К дядьке Святославу пойду. Может, он чего умного подскажет.

Выйдя из комендатуры, Елисей быстрым шагом добрался до дома старика и, постучав в ворота, принялся дожидаться выхода старого казака. К его удивлению, из дома вышли все, кто входил в казачий круг крепости. Сняв папаху, Елисей вежливо поздоровался с ними и, достав из кармана письмо, негромко сообщил о проблеме. Переглянувшись, казаки мрачно закивали головами, словно поддерживая его.

– Знаем уже, потому и собрались, – вздохнул в ответ Святослав. – Сами с тобой пойдем. Негоже одному с такой вестью к матерям идти. Сами говорить с ними будем.

– Благодарствую, казаки, – снова поклонился Елисей.

– Это тебе благодарность наша, казак, что трудностей не испугался и на свой кошт сирот учить взялся. А поход этот для них путь в казаки реестровые. И не абы кем, а пластунами, – поклонившись в ответ, ответил самый пожилой казак.

Елисей его видел только на казачьем кругу. Похоже, этот патриарх был в крепости кем-то вроде хранителя традиций. Семь пожилых мужчин, выйдя со двора Святослава, не спеша направились к ближайшему дому его учеников. Лизавета, едва увидев входящих во двор мужчин, тихо ахнула и замерла, не понимая, что происходит. Встав в один ряд, казаки дружно поклонились женщине, и Святослав, сняв папаху, принялся обстоятельно объяснять ей, зачем они пришли.

Выслушав старика, Лизавета растерянно оглянулась на выскочивших на крыльцо дочерей и еле слышно прошептала:

– Как же так-то? Они ж дети совсем.

– Не дети уже, Лизавета. Казаки. Науку пластунскую прошли. И прошли они ее добре, раз уж в столице о них прознали. Не печалься. Не одни они там будут. Атаман их к полуэскадрону казаков приписывает.

– Но как же? Поход ведь, а у них даже оружия своего не имеется, – тут же попыталась выкрутиться вдова. – То, что сейчас пользуют, вон им дано, – небрежно кивнула она головой в сторону парня.

– Место свое знай, женщина, – словно гром прогремел голос старого казака. – Кабы не Елисей, сынам твоим век в обозе куковать. Бога моли, что согласился он им науку свою передать.

– Прости, дядька Мирослав, – съежившись, извинилась вдова. – Да только и ты меня пойми. За детей сердце болит. Не будь науки той, так и беды б ждать не пришлось.

– Тьфу, дура баба, – выругался патриарх. – Да будь они хоть подпасками при стаде, все одно от судьбы не спрячешься. Налетели бы горцы, и не стало б сынов твоих. А теперь хватит ныть. Про оружье и остальную амуницию не думай. Елисей все решит. Вспомни, что ты казачка, и проводи сынов, как положено. Все поняла?

– Поняла, дядька Мирослав, – тяжело вздохнув, кивнула вдова.

– Не кручинься. Пока сыны твои в походе, тебе от казачьего круга всякое вспомоществование будет. И помни, это тоже учителя сынов твоих заслуга.

– Благодарствую, – поклонилась женщина Елисею, растерянно посмотрев на стариков.

Дружно поклонившись в ответ, старики потянулись на улицу. К дому вдовы Ермила они подошли спустя полчаса, и вдова сама встретила их на подворье. Дочери быстро поднесли гостями чаши с квасом, а сама женщина смотрела на гостей грустным, но твердым взглядом. Поблагодарив хозяйку, Святослав снова начал свою речь о походе, но вдова, поклонившись, прервала его, тихо ответив:

– Знаю уж, дядька Святослав. Земля слухом полнится, – и, повернувшись к Елисею, снова поклонилась: – Спаси тебя Христос, Елисей. Не дал роду казачьему пропасть. Выучил сынов тому, чему отец не успел выучить. Даст бог, не посрамят они ни тебя, ни отца своего, ни рода казачьего.

Этот ответ так разительно отличался от того, что было сказано Лизаветой, что парень растерялся. Потом, подчиняясь какому-то наитию, парень поклонился в ответ и, вздохнув, ответил: