Дикий. Его неудержимая страсть (СИ) - Савицкая Элла - Страница 54

— Нам. Ты же ради нас продал клуб. И сейчас собираешься провести последний бой. Правда, я не знаю как, но ты делаешь это ради нас. Вот и я хочу сделать что-то ради нас.

По тому, каким нечитабельным становится выражение лица Матвея, можно сделать вывод, что я была права. Он как не хотел брать деньги от меня, так не хочет и сейчас.

— Ри…

— Если захочешь, можешь их выбросить, — говорю без тени шутки, — на свои личные нужды я их не пущу. Мне хватает того, что я зарабатываю. И если ты считаешь, что эти деньги ни капли тебе не помогут, то раздай их нуждающимся. Ну… хотя бы не кричит! По взбугрящимся желвакам вижу, сколько внутренней борьбы в нем сейчас происходит, но я очень хочу верить, что все же смогла ему хотя бы как-то помочь.

— Вижу, занят, — раздается так внезапно со стороны входа, что я вздрагиваю.

Мы с Матвеем синхронно поворачиваем головы на того, кто посмел наглым образом ворваться в наш накаленный диалог.

Семен Валерьевич, тот, кого я терпеть не могу больше остальных знакомых Матвея, стоит в дверях и обводит нас глазами.

— Помирились?

Мне неприятен его скользкий взгляд, который, кажется, видит все. Цепляется за руки Матвея, находящиеся на моих бедрах, перетекает на мое декольте и впивается мне в лицо. Даже холодно становится. С нашей первой встречи чувствую к нему самую настоящую неприязнь. И ведь не зря. Он как пиявка вцепился в Матвея, хотя вероятно, одолжи я кому-нибудь такую сумму, то тоже бы вела себя подобным образом.

— Семен Валерьевич, — произносит Матвей, вставая с кресла, — я думал, мы только вечером увидимся.

— На вечер поменялись планы, поэтому я решил заскочить к тебе сейчас. Побеседуем?

Не знаю, о чем они собираются беседовать, но тон мне его совершенно не нравится.

— Ри, подожди меня на улице, я отвезу тебя.

Хочется сказать, что доберусь сама, но перечить Матвею при этом «царьке», который не дождавшись ответа вошел и уселся в кресле напротив, мне не хочется.

— Хорошо, — кивнув, выхожу в коридор, но не ухожу как должна была, а остаюсь за углом.

Шестое чувство вопит о том, что мне просто необходимо узнать причину его внезапного появления.

Этот хмырь просто так не приехал бы. Это что-то важное. И подтверждение моим мыслям находится мгновенно.

— Ну что, Матвей, ты пришел к какому-то решению?

Пара секунд молчания, а потом уверенный ответ Матвея:

— Я буду драться.

— Я в тебе не сомневался. — звучит довольно. — Все же между потерей своих клубов и вариантом грамотно слиться ты выбрал именно второе. Молодец, парень! Иногда нужно где-то прогнуться, чтобы потом шагнуть выше.

Что? Слиться? Ненамеренно прислушиваюсь внимательнее. У меня прямо дежавю. Словно вернулась во времена двухлетней давности.

— На когда договариваемся?

— Я сегодня как раз встречаюсь с Исмаилом. Думаю, обсудим детали.

— Асманов в курсе с кем будет драться?

— Еще бы.

Пока он что-то отвечает, я быстро вбиваю в гугле имя Исмаил Асманов. Имя конечно на слуху, но, если быть честной, я мало интересуюсь бойцами. Тем более такими…

С каждым прочитанным словом в его биографии меня прошибает ледяной пот. Господи, это не боец, это же машина для нокаутов. Сглатываю сухой ком в горле. Это с ним Матвей должен драться, чтобы не потерять клубы? Такое условие ему поставил этот подонок?

Вдоль позвоночника струится холод, заставляя руки дрожать.

Матвей согласился.

Согласился, чтобы быстрее рассчитаться с долгом. Ведь именно об этом я его просила. Господи…

Глава 57

Марина

— Матвей, зачем ты это сделал? — влетаю в кабинет, едва напыщенная задница Елисеева скрывается за углом коридора.

Матвей стоит у окна и выдыхает вверх струю дыма. Удивленным не выглядит.

— Подслушивала, Ри?

— Да тут и подслушивать не надо. — ладони дрожат, стоит только представить повторение того сценария, как легкие в панике в комок сбиваются, отказываясь наполняться кислородом. — Матвей, зачем?

— Это самый быстрый способ вернуть себе независимость, и… завернуть участие в боях.

Он произносит это без обвинения, просто ставит перед фактом, а меня давит лавиной вины. Не так я хотела, чтобы это произошло. Начнем с того, что я была против с самого начала, когда он только вливался в эти бои, но теперь…

Подхожу к нему ближе.

— Может, есть способ перезанять у кого-то денег? Продать еще часть клубов? Я не знаю. Взять кредит. С отцом поговорить, — хотя, сказав последнее, понимаю, что конечно ляпнула бред. Матвей, как и я — в жизни не станет связываться с собственным родителем.

— Ри, у меня нет проверенных людей, у которых можно было бы занять такую сумму. Все так же, как и Елисеев, рано или поздно начнут тянуть одеяло на себя. В моем окружении ни один не вызывает у меня доверие настолько, чтобы можно было с ним войти в бизнес партнерство. Продать? И с чем остаться? Снова начинать с нуля? Тогда вернувшись в начальную точку получится, что два года своей жизни я тупо просрал.

— А что тогда? Ты же никогда не сливаешь бои.

Черты лица Матвея мгновенно каменеют. Это его принцип. Не сливаться и идти до конца во что бы то ни стало. Ни разу в жизни он настолько не прогнулся под обстоятельствами, чтобы позволить кому-то намеренно победить себя. А теперь ему придется…

Кешнов молчит, я же понимаю насколько для него это сложно — переступить через себя ради… нас. Черт, он идет на подобное из-за нас, а я тут какую-то мизерную сумму приношу, полагая, что вношу свою лепту.

— Матвей, он довольно сильный соперник, — не знаю зачем это говорю. Он и так в курсе. Просто страшно чем все может закончиться.

— Ты меня знаешь, Ри, я буду стоять до последнего.

Именно это и пугает.

— Матвей… — хочется наорать на него, встряхнуть, сделать хотя бы что-то, что может изменить уже принятое решение, — откажись. Я не буду больше давить на тебя. Рассчитаешься как сможешь. Через три месяца, полгода, не важно. Просто не подвергай себя такой опасности.

Не верится, что говорю это, но ставя на весы жизнь Матвея и продление его участия в боях, я выберу первое. Черт с ним, пусть бьется, только побеждает. Я не хочу видеть, как человека, которого я люблю, отправят в нокаут. Не хочу допустить даже мысли, что с моим ненормальным может что-то случиться. Он и так после боев весь в синяках ходит, а с таким соперником как Асманов можно ожидать любого исхода.

Кешнов безрадостно усмехается.

— Нет, Ри, все уже решено, — зацепив указательным пальцем петельку на моих джинсах, подтягивает меня к себе и, погладив ладонью поясницу, съезжает ею мне на ягодицу, — все будет в порядке. Не переживай. Это же я.

— В том и дело, что это ты… — голос срывается, когда я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядами, — он очень сильный, этот Асманов.

— Сильнее меня? — скептически хмыкает Матвей.

— Не знаю. Но не лучше это точно.

— Естественно.

Последующие дни я все время нахожусь как на иголках. Матвей практически безостановочно тренируется, пропадая в зале до поздней ночи. Я приезжаю к нему по вечерам, чтобы привезти ужин и просто быть рядом. С работы я уволилась. После того инцидента мне поставили условие: либо я соглашаюсь на их нововведения, либо забираю трудовую. Конечно, я выбрала второе. Крутить задницей перед озабоченной публикой больше не мое. Эта привилегия только для одного единственного человека.

— Привет, Лен, — радостно обнимаю Лену и, не в состоянии скрыть удивления, обвожу широко открытыми глазами круглый живот.

Ого! Вот это изменения!

— Привет, Марина, — обменявшись со мной поцелуями, знакомая неуклюже опускается на стул.

Они с ее мужем Андреем наконец прилетели, и конечно, первое что она сделала — это позвонила мне. У нас уже как бы традиция.

— Поздравляю, — развожу руками, искренне радуясь за парочку, — если бы я знала — принесла бы какой-то подарок.