Мой любимый преступник (СИ) - Савицкая Элла - Страница 20

В этот момент видимо до болевого центра в мозге доходит запоздавший шоковой ситуацией сигнал и вырывает меня из дурмана жгучей болью на правой ноге. Не могу сдержать шипения, вырвавшегося изо рта, и опускаю Аню на пол. Похоже, кипяток все-таки долетел до меня несколькими внушительными каплями, когда чайник рухнул на пол, потому что вверх от лодыжки до колена алеют три больших красных рваных пятна.

- О, Боже, - охает заяц, прикрывая рот ладошкой, а потом к моему огромному удивлению, внезапно хватает меня за руку и толкает на стул. - Нужно быстро приложить что-то ледяное, - поворачивается к холодильнику и, стремясь перешагнуть через лужу, поскальзывается на мокром полотенце и чуть не падает, но умудряется удержать равновесие.

- Аня, я только что жизнью рисковал, спасая тебя, а ты чуть задницей в кипяток не приземлилась, - включаю сарказм злясь на её нерасторопность. Не хватало хребет себе сломать б***ь. – Что ты вообще ищешь? Масло подсолнечное дай, я намажу и все дела.

- Нельзя маслом, с ума сошел, - изрекает так серьезно, будто я только что сказал, что Земля квадратная. Хватает кубики льда, скидывает их в полиэтиленовый пакет из ящика, оборачивает в вафельное тонкое полотенце и приседает передо мной на колени. Я не успеваю перехватить милосердный порыв, как она уже прикладывает лед к ноге, и тут же чувствуется адово облегчение. Не то чтобы боль была невыносимой, но со льдом однозначно гораздо лучше.

- Почему нельзя маслом? – спрашиваю, наблюдая за тем, как Аня усердно старается растянуть пакет по всем обожженным местам, и не могу пошевелиться, ощущая где-то глубоко в грудине жгучее тепло. Гораздо более приятное чем то, что растекается вдоль голени. Я и забыть успел, что чувствуешь, когда в отношении тебя проявляют заботу.

- Маслом ты закупоришь поры, и воздух не сможет проникать в кожу. То есть ты, считай, замаринуешь собственный ожог, - бросает на меня мимолетный взгляд и, удерживая одной рукой лед, вторую подносит к приоткрытому рту и дует на ладонь, согревая замерзшие пальцы. - Поэтому никогда нельзя мазать маслом. Только холодная вода или можно полотенце, если ожог неглубокий. Ты в данной ситуации обойдешься несколькими днями марлевых накладок с антисептическим кремом.

- Ты откуда знаешь столько про оказание первой помощи? – тянусь и забираю из её руки холодный кулек. Тонкие пальцы вот-вот посинеют, если она еще так пару минут подержит его.

- Учусь в медицинском, - пожимает плечами, так и продолжая сидеть передо мной на коленях, внимательно наблюдая за тем, чтобы все ожоги были покрыты льдом.

Я же сидя сверху не могу оторвать взгляда от её детского хвоста, растрепавшегося от нашего непредвиденного происшествия, того, с каким усердием она прикусывает губу, и от так резко контрастирующей со всем этим образом домашней девочки-медсестры ложбинки на груди, которая с этого ракурса просматривается идеально. Хлопковый топ обтягивает простенький лифчик, который она в моем присутствии не снимает, и, черт возьми, правильно делает, потому что вида ее голой груди под тонкой материей я бы точно не выдержал. Хотя и этой невинной панорамы вполне достаточно, чтобы у меня встал. Вот прямо сейчас, б***ь, очень вовремя и главное уместно. Нервно выдыхаю и тянусь за пачкой сигарет. Свободной рукой выбиваю одну на стол, засовываю в рот и чиркаю зажигалкой. Глубоко затягиваюсь, всеми силами стараясь не смотреть на сидящего у моих ног зайца, потому что то, что я сейчас чувствую, сложно обуздать.

- Не кури, пожалуйста, на кухне, - просит Аня и снова натягивает пакет куда-то вниз. Чувствую прикосновение ее пальцев к коже и раздражаюсь. Скорее на собственную реакцию, чем на нее, потому что она просто пытается помочь, но попадает под горячую руку.

- Аня, я тебе только что жизнь спас, дай успокоить нервы.

Слышу, как она улыбается, и не могу не скосить на нее взгляд. Дьявольски милая, как ребенок, но сексуальная по своему возрасту.

- Максимум ноги от ожогов.

- Тем более. Тебе этими ногами еще пацанов соблазнять, так что отключи миссис Пропер хоть на время.

Несу полную херню, но хочется её задеть, чтобы встала и вышла, больше не тестируя мою выдержку на прочность. Только Аня делает совсем наоборот. Встает, наконец, с долбанного пола и кладет свои холодные пальцы поверх моего запястья.

- Спасибо, Дим, - произносит едва слышно и пробирается взглядом куда-то мне в самую голову, заставляя проглотить дым от неожиданности.

- Не за что благодарить. Я не сделал ничего такого.

- Ты сделал больше, чем я ожидала.

Смотрит так, словно пытается найти подвох, понять причину того, почему я не проигнорил долбаный чайник, но какая причина может быть кроме той, что ей могло ошкварить ноги? Пальцы на моем запястье жгут, и я подношу руку к губам, снова затягиваясь сигаретой. Аня наблюдает за тем, как я втягиваю дым, и ее глаза на мгновение темнеют. Чувствую, как тонкие пальцы подрагивают около моего лица, и выпускаю дым прямо на них. Аня отдергивает ладонь, будто он может ее обжечь, но это скорее от осознания, что удерживала руку на моей слишком долго. Тупит взгляд и, переступив через растекшуюся лужу, отправляется в ванну.

Я же шумно выдыхаю, раздурманенный ее пристальным взглядом, и тру лоб большим пальцем. Не к такому я себя готовил вчера утром. Конечно, четкой картины происходящего у меня не было, но того, что у меня появится желание не просто трахнуть, а уберечь от чего-то - это сюрприз, мать его. Ведь когда она от страха взвизгнула, у меня прям сжалось внутри все от мысли, что я поздно ее подхватил.

Аня возвращается с тряпкой и тазиком, не глядя на меня садится на пол и начинает выжимать в него кухонные полотенца, а я же зависаю снова на этом гребанном виде сверху. В паху снова заметно жарит, и я психую. Надо выйти отсюда скорее, иначе лед придется прикладывать к еще одному месту. Резко тушу сигарету в блюдце, встаю со стула и, обойдя зайца, отправляюсь в зал.

- Дим, не убирай лед! – доносится из кухни, и я, рухнув на диван, осматриваю, наконец, свою ногу. Скорее всего появятся волдыри, потому что печет дай Бог, но испытывал и хуже. Переживу.

Врубаю телик и откидываюсь на диван. Показывают какую-то ерунду, поэтому проклацав все каналы, нахожу передачу про рыбалку и останавливаюсь на ней. Аня несколько раз заходит и выходит из ванны, входит в зал, достает что-то из шкафа, снова прячется в ванне, чтобы появиться минут через пять расчесанной и в другой одежде. Легкие хлопковые бежевые бриджи свободного покроя и чистая салатовая майка на тонких лямках. У нее вообще есть другая одежда? Желательно такая, чтобы до пяток и с высокой горловиной. Да что со мной происходит? Не смотреть и всё. Это же так просто, б***ь. Глаза в сторону, и уткнулся в телек.

- Тебе легче? – искренне интересуется Аня, присаживаясь рядом на диван, убирает пакет со льдом и осматривает ногу.

- Жить буду, пока что.

В руках зайца откуда-то появляется марлевая повязка, и она начинает оборачивать ею ожоги. По коже распространяется легкая прохлада, но странным образом не печет.

- Она пропитана мазью, пара дней и будешь в полном порядке, - мягко улыбаясь, поясняет мой личный доктор. Действует очень осторожно, практически не прикасаясь к коже.

- Давай я сам, - приподнимаюсь, потому что могу и сам за собой ухаживать, но Аня отрицательно качает головой, останавливая мой порыв.

- Не волнуйся, я практиковалась, сделаю точно не хуже, чем ты сам себе, - в уголках губ появляются крошечные ямочки, оставшиеся ранее почему-то незаметными, и я делаю единственное возможное, что можно сделать в моей ситуации – забираю из её руки бинт и оборачиваю остаток самостоятельно.

- Практиковалась на ком? На жабах? – включаю мудака, но не хочу видеть ни этих ямочек, ни желания помочь, ни улыбки, действующей на меня как нектар на пчел. Пусть обижается, злится, встанет, в конце концов, с чертового дивана.

Но Аня снова меня удивляет.

- Жаб мы оперируем. Сомневаюсь, что ты хотел бы моей помощи именно в этом, - в голосе улыбка, и я все же не сдерживаюсь и снова поднимаю на нее глаза.