Вредина для мажора (СИ) - Сью Ники - Страница 55

В комнате меня ждала подушка и одеяло, для которых я до сих пор единственная и особенная. А еще с ними плакать удобно: уткнулся носом, накрыл голову, и реви вдоволь, пока не высушишь себя без остатка. Однако я сдержалась. Потянулась к телефону, надо же номер дать.

Провела пальцем по экрану и сердце екнуло.

Пропущенные.

Больше двадцати пропущенных.

И все от Ромы. Вибро режим не дал услышать звонок. Может оно к лучшему, что не дал. Иначе не знаю, взяла бы, наверное. Зачем он звонил. Посмеяться? Разве недостаточно той дурацкой фотки, разве на этом нельзя разорвать все.

С другой стороны… если подумать, странно. Он целует меня, не хочет уезжать, говорит всякие нежности, тянет руки за объятиями. А потом изменяет и выкладывает такой пост? Надежда тут же ухватилась за нити сомнений. Сердце сжалось, заныло, словно больная рана. Сердце хотело верить, что Рома звонит опровергнуть пост, фото и проклятые комментарии. Только разум твердил, не может быть. Так просто не бывает. Измены прощать нельзя.

Я зашла в телеграм, значок горел сверху, оповещая о новых смс. Много сообщений. Опять от Филатова. На последнем были точки. Надо было всего лишь войти в чат и прочитать, но я испугалась.

- Милая, - голос мамы выдернул из внутренних терзаний. Я отложила телефон и перевела взгляд на нее. Она вошла, присела рядом и посмотрела так, словно знала больше, чем ее глупая дочка.

- Не переживай…

- Кто он? Это же слезы не о проблемах на работе и учебе.

- Мам, - я опустила голову. Вот ничего нельзя скрыть от нее. Как только умудряется видеть, догадываться обо всем.

- Хотя бы намекни. Вдруг я смогу дать дельный совет.

- Тебя когда-нибудь подводило сердце?

- Нет, - покачала она головой. Вздохнула и коснулась моих рук. Такое мимолетное прикосновение, а словно в темноте появился лучик света. Никто кроме мамы не пожалеет так, никто не погладит по голове, не скажет, что ты самый лучший и все будет хорошо. И смотрит мама всегда по-особенному: с любовью, о которой не пишут в книгах и не поют песни. Материнская любовь не измеряется в цифрах. Она граничит с небесами. А может и выше.

- Что тогда делать? – спросила едва слышно. Глаза вновь наполнились слезами.

- Доверять сердцу. Попробуй. Уверена, оно знает ответы на все вопросы.

- Мам, - я наклонилась, а мама обняла меня, свою такую еще юную и глупую дочку.

46.2

Мы просидели так почти час. Мама гладила по волосам, а я грелась в ее теплых объятиях. В итоге меня немного отпустило, и даже рана в сердце, кажется, чуть затянулась. А может просто затупилась.

Потом я написала менеджеру, что заболела и беру отгул до конца недели. Наврала про температуру и больное горло. К счастью, мне поверили. Справку требовать не стали. Пожелали поскорей поправиться, и прислали смайлик.

Анастасию Александровну мы в итоге оставили на ночлег. Родители положили ее спать в гостиной. Выдали сменную одежду, напоили, накормили. Мама так вообще бегала, поддерживала. Я в свою очередь дала номер Ромы. Мы обменялись скупыми словами благодарности и разошлись по комнатам. Мне хотелось спросить, как она оказалась в нашей местности, почему такая потерянная и расстроенная. Однако не в моих правилах требовать от человека откровений. Если захочет, расскажет потом сама.

Ночью сон не шел, видимо выспалась днем. Телефон я убрала в ящик и отключила звук. Решила – не буду заглядывать в него. Надо, в самом деле, успокоится, взять себя в руки. Ну и найти силы прочитать сообщения от Филатова, может даже принять входящий вызов от него.

Не сейчас, так позже, мы не сможем вечно бегать друг от друга. Один университет, совместные пары, одна столовая, общие знакомые. Плевать, что люди будут тыкать пальцем и смеяться. Чужое мнение невозможно изменить. Да и зачем на это тратить время. Так или иначе, людям свойственно думать о других людях. А вот видеть Рому наверняка будет больно. И это то, что действительно тревожило меня.

В три ночи сердце окончательно взяло вверх над разумом. Изливалось от тоски, обиды и желания прочесть эти тридцать с лишним сообщений. Пусть и самых ужасных, пусть и с насмешками, но прочесть. Надо смотреть правде в глаза.

Так что я вытащила мобильный из ящика, провела по экрану, а там прибавилось непринятых вызовов и сообщений в телеге. Ну, тут уже не выдержала. Кликнула на значок, затаив дыхание. Я честно ожидала чего угодно, но…

«Кать, возьми трубку».

«Давай поговорим».

«Где ты?»

«Кать…»

«Я прошу, дай мне все объяснить. Это не то, что ты думаешь…»

«Кать, мне плохо без тебя».

«Мне никто кроме тебя не нужен, слышишь?»

«Прошу, давай поговорим».

С глаз покатились слезы. Я прикрыла рот ладошкой, листая смс. В груди лихорадочно билось сердце, которое кажется, пронзали иглы сомнений. Не знала, радоваться ли мне или реветь еще громче. Эти смс… они делали больно. Они зарождали надежду. Но в то же время я понимала – не смогу простить измену. Никогда. Настоящие отношения строятся на доверии, на желании принадлежать одному единственному. Тебя тянет только к этому человеку, другие на фоне меркнут. Если Рому тянет к другим, никакая это не любовь.

Значок в телеге вдруг поменялся, оповещая, что Филатов в сети. Три часа ночи, почему он не спит. А потом появился карандашик. Я гипнотизировала этот маленький символ, ждала, боясь сделать вдох.

Он долго писал. Кажется, минут десять. Несколько раз переставал, затем продолжал. Словно не мог подобрать слов, или перечитывал. Мне оставалось только догадываться. Я замерла. Сидела под одеялом, поджав под себя ноги. В темноте горел лишь экран моего гаджета, тишину разрывали звуки учащенного пульса.

И вдруг сообщение появилось. Длинное сообщение.

«Кать, дочитай до конца, ладно? Ты ведь в сети, так что выдели мне ничтожных пару минут. Я понимаю, ты имеешь полное право ненавидеть меня. Господи, я и сам себя ненавижу. И нет, не потому, что был нечестен с тобой. Я никогда никому не изменял, ни тебе, ни другим девушкам. Если мне отношения в тягость, я их разрываю, не хожу в другую сторону тайно. Эта фотография – она подставная. Я уснул дома, спасибо матери. Аня приехала и сделала фотку. Пароль от моего телефона она знает, как и ты. Я не менял его, хотя стоило бы. Наверное, ты решишь, что пишу чушь. Но сейчас три часа ночи. Я не ночевал дома уже два дня. Сижу в машине и смотрю на окна твоей квартиры. Не знаю, где ты и с кем. Дай мне шанс доказать тебе свои искренние намерения? Пожалуйста. Я… мне чертовски тебя не хватает. Мы можем поговорить?»

Наверное, это было глупо, но мне вдруг захотелось ему поверить. Ведь в одном Рома прав: в три часа ночи человек не будет писать тому, на кого ему наплевать. И звонить столько не будет, и просить. Однако ответила я иначе.

«Привет, Ром. Сейчас я не готова с тобой говорить. Давай дадим, друг другу немного времени…»

Когда писала это сообщение, пальцы дрожали, сомнения терзали каждую клеточку в теле. Но мама права: сердцу нужно доверять. Только оно может указать правильный путь, когда вокруг сплошная тьма, когда все звезды осыпались, оставляя черное полотно на небе.

«Где ты? Как ты? Давай увидимся. Я знаю, есть такие вещи, в которые сложно поверить. Но… разве то, что было между нами, не дает мне фору? Кать…»

Я встала и подошла к окну. Посмотрела вниз, на ночную улицу, на полупустую парковку. В нашем дворе почти нет машин, а если и есть, то в основном отечественные. Рома не знает, где я живу. Его априори не может здесь быть. Однако до дрожи в коленках захотелось увидеть его джип под своими окнами. Выбежать, посмотреть в любимые глаза и поверить в каждое слово. Я вздохнула, и спустя, наверное, минут десять, напечатала ответ.

«Я у родителей в другом городе, буду здесь до конца недели. Если ты действительно хочешь увидеть меня и поговорить, приезжай. Но если я в твоей жизни очередной проходной аттракцион, то это отличный шанс разойтись».