Стальной пляж - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 3

— Подумаешь, новость. Люди начали заниматься сексом по телефону, когда еще и десяти минут не прошло с тех пор, как Александр Грэхем Белл его изобрел.

— Ты мне голову морочишь. Секс никто не изобретал.

Крикет мне нравилась, хотя мы и были конкурентами. Она работала в "Откровенном Дерьме", второй по величине электронной бульварной газете на Луне, и уже успела сделать себе имя, хотя ей не было еще и тридцати. В большинстве случаев мы пишем об одних и тех же событиях, а посему очень часто видимся по долгу службы.

За все время нашего знакомства она ни разу не сменила пол, но никогда не проявляла никакого интереса к моим заманчивым предложениям. И вряд ли дело было во вкусе. Я уже начинал думать, что всему причиной ее сексуальная ориентация — но об этом ведь не спрашивают. Скорее всего, так и есть. А если нет, значит, я ее просто не интересую. Во что мне никак не хотелось верить.

Но, какие бы причины ни питали ее равнодушие, все они были одинаково досадны, потому что я уже три года тайком вздыхал по ней.

— "Просто подсоедините Тингл-модем (продается отдельно) к главному чувственному блоку", — прочла она, — "и ваш возлюбленный словно бы окажется в комнате рядом с вами". Готова об заклад побиться, мистер Белл ни о чем подобном и не подозревал.

У нее было детское личико со вздернутым носиком и нежными тонкими бровями, которые так аппетитно хмурились, когда она задумывалась — не сомневаюсь, эта милая гримаска была сознательной и точно выверенной, но от этого не становилась менее волнующей. Верхняя губа Крикет была короче нижней. Полагаю, это звучит не слишком симпатично, но она и эту свою особенность сумела обратить себе на пользу. Один глаз у нее был нормальный, зеленый, а другой — красный и без зрачка. В точности как у меня, разве что мой нормальный глаз — карий. Всевидящее красное око прессы никогда не дремлет.

Красная блузка Крикет с пышными оборками замечательно шла к ее серебристым волосам и ко второму атрибуту нашей профессии: серой фетровой шляпе с вмятинкой посередине тульи и приколотой к краю карточкой с надписью "ПРЕССА". Недавно Крикет переделала себе ноги под высокие каблуки. Это снова начало входить в моду, но я в свое время пробовал, и мне не понравилось. Операция окаблучивания довольно простая. Сухожилия ноги укорачиваются так, чтобы пятка перестала касаться земли, а вес тела падал на пальцы. Если укоротить слишком сильно, ходить придется на цыпочках, на манер балерины. Мне это кажется довольно глупой причудой, и все же я не могу не признать, что от этого лодыжки, бедра и ягодицы выглядят более подтянутыми и привлекательными.

Впрочем, нам-то еще повезло. Раньше для достижения подобного эффекта женщины втискивали ноги в ужасные остроносые колодки с десятисантиметровыми каблуками — и как-то умудрялись ходить в них при одном "же"! Подумать страшно, как это было больно и вредно.

— А еще тут пишут, что предусматривается код блокировки для гарантии верности.

— Что?! Это где такое?

Крикет протянула мне факс-планшет с выделенным абзацем. Я прочел и глазам своим не поверил.

— И это законно? — только и мог я спросить.

— Разумеется. Это ведь договор между любящими, разве не так? Никого не заставляют пользоваться им насильно.

— Да это же просто-напросто электронный пояс верности!

— Да, но для обоих супругов. Вовсе не как в Средневековье, когда бравый рыцарь в крестовом походе ублажал каждый вечер новую подружку, а его жена была вынуждена бегать в поисках хорошего слесаря. А в нынешней парочке — что барану, то и ярочке.

— По мне так, уж лучше бы ни тому, ни другой…

Откровенно говоря, я был в шоке, а меня не так-то просто шокировать. Каждому свое — таков главный принцип нашего общества. Но УЛЬТРА-Тингл предлагала систему гарантийных кодов, в которой у каждого из партнеров было свое ключевое слово, чтобы включать или отключать у предмета своей страсти способность возбуждаться. Паролей друг друга партнеры не знали, а без пароля невозможно было активировать сексуальные центры в мозгу, так что от любви удовольствия становилось не больше, чем от деления в столбик.

Чтобы согласиться этим воспользоваться, я должен был бы передать другому человеку право налагать вето на процессы в моем собственном сознании. Не могу представить, кому я мог бы настолько доверять. Но кругом полно психов — из-за чего, собственно, моя работа и имеет смысл.

— А если, к примеру, вот здесь? — спросила вдруг Крикет.

— Где? В смысле, о чем ты?..

Я остановился в недоумении и проследил, как она свернула к небольшому зеленому участку, которому предстояло по завершении строительства стать мини-парком. Там стояли деревья в огромных кадках, а к стенам, как в магазине ковров, были прислонены большие рулоны дерна.

— Скорее всего, лучшего места мы не найдем.

— Для чего?

— Так ты уже забыл о своем предложении? — улыбнулась она.

Честно говоря, забыл. В моем возрасте подобные вещи обычно предлагают разве что в шутку. Но Крикет на полном серьезе взяла меня за руку и подвела к раскатанной полоске дерна. Он был мягким, упругим и прохладным на ощупь. Крикет улеглась и выжидательно взглянула на меня.

— Может быть, мне не следовало в этом признаваться, но я удивлен…

— Ну-ну, Хилди, ведь ты же никогда по-настоящему не спрашивал!

Я был твердо уверен в обратном, но, возможно, она была права. Как правило, я в таких вопросах миндальничаю и дурачусь, занимаюсь тем, что называется ухаживать. Некоторым женщинам это не нравится. Им предпочтительнее задать вопрос в лоб.

Я растянулся сверху, и мы слились в поцелуе.

Крикет в ее легком одеянии было не о чем беспокоиться, а мой костюм мы совместными усилиями распотрошили — и вскоре уже двигались в ритме, на задумывание которого у Матушки-Природы ушло куда больше миллиарда лет. Это было неудобно, грязно, не слишком-то гибко и, возможно, не давало простора для воображения. Определенно, это не был УЛЬТРА-Тингл. Но несмотря ни на что нам было чудесно.

— Ух ты! — выдохнула Крикет, когда я перекатился на спину и пристроился у нее под боком на ласковом травяном ковре. — Это было и впрямь… старомодно!

— А уж как старомодно это было для меня!..

Мы взглянули друг на друга и покатились со смеху.

Но долго нежиться Крикет себе не позволила — вскоре она уселась, взглянула на цифры, светившиеся у нее на запястье, и сообщила:

— Через три часа я должна быть на месте.

— Я тоже.

Тут мы услышали басовитое гудение, подняли глаза и увидели, как к нам направляется наш старый приятель — авто на воздушной подушке. Мы поспешили ему навстречу, перепрыгнули через борт и приземлились в гущу семи пассажиров, которые с ворчанием и охами потеснились, чтобы дать нам место.

— Я очень счастлив подвезти вас! — сказало авто.

— Беру назад свои слова о мусоровозе, — потупился я.

— Спасибо, сэр.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Это не детектив. Люди, с которыми вы будете встречаться по ходу повествования, — не подозреваемые. Ситуации, в которые они попадут, — не ключи к разгадке тайны. И я клянусь, что в конце не буду собирать всех персонажей вместе, чтобы эффектнее разоблачить преступника.

Это и не приключенческая история. По ходу ее вселенная не будет брошена на грань уничтожения. Несколько важных событий произойдет, и мне довелось быть их свидетелем и участником — но меня, как и большинство других людей, просто подхватил смерч Истории и опустил, как Джуди Гарланд[3], туда, где я никогда не думал очутиться. Я не приложил — или почти не приложил — руку к исходу всего совершившегося. На самом деле, поскольку речь пойдет о реальных событиях, а не о приключенческой литературе, правильнее будет сказать, что никакого исхода не было и нет. Кое-что переменится, что-то останется неизменным, а жизнь по большому счету будет идти, как шла. Если бы я сочинял приключенческий роман и писал главного героя с себя — о, тогда я без колебаний отвел бы себе решающую роль в большинстве поворотных точек сюжета. Я подверг бы свою жизнь смертельной опасности, заставил бы себя сражаться с титанами и спасать человечество… или что-нибудь в этом роде. Но я не буду этого делать. Большая часть важнейших событий, о которых я собираюсь рассказать, произошла без всякого моего участия. Я и знать о них не знал — я просто пытался выжить…