Блеск чужих созвездий. Часть 2 (СИ) - Доброхотова Мария - Страница 18

— Танюш, если ты вернешься домой, ты отплатишь мне сполна, — его взгляд был настолько добрым и нежным, словно он и вправду был ее добрым дядюшкой. Могла ли Таня подумать, что встретит таких замечательных людей в этом забытом богом мире? — Ну вот и все. Возможно, завтра ты будешь чувствовать себя не очень хорошо, но это нормально. Если что, обращайся прямо ко мне.

Таня сидела, прижав вату к ранке, где букет иномирных вирусов начали свои попытки уничтожить ее организм, и собиралась с силами, чтобы задать важный вопрос врачу. Влад суетился, перебирая инструменты, наводя на столе порядок. Вскрытые ампулы полетели в корзину, за ними отправилась игла.

— Владимир?

— Да, Танюш? — он повернулся, спокойный, домашний.

— А у тебя умирали пациенты? — голос предательски сорвался, засипел.

Влад нахмурился, поправил инструменты в металлическом изогнутом лотке.

— Конечно.

— Я имею в виду, умирали ли люди… ну… из-за тебя? То есть, не ты их конкретно убил, — поспешно поправилась она, — но ты понимаешь, что мог бы их спасти, но не спас?

Влад посмотрел на нее долгим тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. Он, конечно, понимал, о чем беспокоится Таня, что гложет ее еще не встречавшуюся с настоящими дилеммами совесть, но вопрос всколыхнул другие, его собственные воспоминания. В его глазах на несколько секунд появилась такое глубокое несчастье, старое, отравляющее кровь и сны, что у Тани холодок пробежал по спине.

— Да, Танюш, такое часто случается. Если честно, почти каждый раз, когда умирает кто-то из моих пациентов, я думаю, что мог бы его спасти. И ненавижу себя за то, что не смог. И его ненавижу.

— А пациента-то за что? — Таня удивленно распахнула глаза.

Влад скривил губы в подобии улыбки.

— За то, что не принимал лекарств, не поставил ребенку прививку, ходил полуголым по морозу и прочее, прочее. За то, что заставил меня чувствовать… Вот все это, — он снова отвернулся к столу, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами.

— И как ты справляешься?

— Как и все врачи — черствею душой. Цинизм, сарказм, здоровая злость — наши лучшие друзья. Пациенты часто недовольны этим, но что ж поделать, — Влад развел руками. — Иначе сердце не выдержит, надорвется и встанет. И так я точно уже никому не помогу. Э-эх, не хотел я всего этого, хотел в микроскопы смотреть и в чашку Петри палочкой тыкать. А жизнь-то, она вон как повернулась.

— И как же это — научиться быть циничной и злой? — спросила Таня, легко уворачиваясь от яда чужой боли и возвращаясь к своей. Она представила, как щит из цинизма и равнодушия защищает ее от мыслей о Виталине, что сгорела в драконьем замке, как за ним не слышно воображаемых криков.

— Жизнь сама нас учит, девочка моя, быть злыми и прыскать сарказмом направо и налево, — невесело усмехнулся Влад. — Ты попробуй остаться если не доброй, то хотя бы по возможности справедливой — вот это та еще задачка.

— Один человек сказал мне, что справедливости не существует, что то, что хорошо одному, принесет боль другому, — от воспоминаний о Тени стало только хуже.

— Если не справедливость, то что же признает твой друг?

— Милосердие, — пожала плечами Таня. — По крайней мере, он уверен, что не достоин его.

— Ну, это не ему решать. Иногда Бог твердо намерен быть милосердным, и как бы ты ни уворачивался, догонит и простит тебя.

Влад хотел продолжить мысль, но не успел: в дверях появился Мангон. На нем был черный плащ, маска спущена под подбородок. Он внимательно посмотрел на Влада и Таню, которая застегивала рукава, но никак сцену, открывшуюся ему, не прокомментировал.

— Я собираюсь в таверну поужинать, — просто сказал он.

— Не боишься выходить на улицу? — спросил Влад, снова перекладывая предметы на столе.

— Как Тени мне нечего опасаться.

— Если честно, я бы тоже не отказалась поесть, — Таня потерла живот, который уже ощутимо сводило от голода.

— Но я не успел купить продуктов, — Влад сокрушенно развел руками. — Однако я не думаю, что выходить сейчас на улицы — лучшая идея.

— Не выходите, — пожал плечами Мангон, натягивая капюшон по самый нос. — А я хочу послушать, что говорят люди. Что смотришь, Татана? Ты со мной?

Странно, как менялся его голос, стоило ему только натянуть маску на лицо. Пропадали холод и чопорность, появлялись разные краски и интонации, например, игривая, как сейчас. Он снова становился Тенью, насмешливым и свободным.

— Влад, я хочу в эту…

— Таверну, — подсказал Тень.

— Да. Со мной все в порядке, я могу стоять за себя, если что, — Таня чувствовала себя так, будто отпрашивалась у отца. Владимир нахмурился.

— Одних я вас не отпущу, и не уговаривайте, — от встал и принялся убирать бумаги, над которыми работал, когда вошла Таня. — А тебе бы надеть юбку. Женщина в брюках точно привлечет внимание, особенно с белыми волосами и кожей.

— Что, Влад, может, завалялась у тебя юбка какая-нибудь? — спросил Тень.

— Адриан, что за глупости? Откуда?

— Неужели девушки никогда у тебя ничего не забывали? — он почти в открытую смеялся.

— Без юбки пока никто не уходил, — резко ответил Влад.

— Кажется, ты не заставлял их терять голову?

— Да что с тобой такое? — сердито спросил смущенный врач. Он пристально посмотрел на Мангона, явно не узнавая старого знакомого в этом бесстыжем призраке.

— О, когда он надевает эту тряпку, он становится… — Таня запнулась, подбирая слово: ее знаний катастрофически не хватало, чтобы выразить противоречивое отношение к этому человеку.

— Давай я подскажу тебе. Невыносим, — протянул, почти мурлыкнул Тень.

Таня закатила глаза. Слово, которое он подобрал, было самым точным.

— Вот, возьми это, — Владимир достал из шкафа коричневый плащ, шерстяной, старый и очень длинный. Таня натянула его на плечи, спрятала голову в объемном капюшоне. Ей в нос ударил запах слежавшейся ткани и пыли. Кажется, плащ давно никто не надевал. Она покрепче затянула тесемки и только тогда вспомнила о Росси, которая наверняка испугается, проснувшись в незнакомом доме одна.

— Ты права, — согласился Влад. Он уже надел короткую куртку, напоминавшую дубленку, и был готов выходить. — Я разбужу ее и предупрежу, чтобы не волновалась. Подождите меня на улице.

Лабораторный дворик тонул в прозрачных сумерках. Здесь пахло сладковато, то ли перегноем, то ли нечистотами: к канализации подключился еще далеко не каждый дом. Липа сбрасывала пожухлые листья и они кружились в воздухе, словно мертвые мотыльки. В промежутке между крышами было видно кусок ночного неба, на котором зажигались звезды. Он были здесь намного бледнее, чем далеко от города, и все равно тревожили душу, далекие, чужие. Тень стоял рядом, и они с Таней не говорили друг другу ни слова. Любая мысль, как начать разговор, казалась неуместной и глупой. Время тянулось бесконечно, и когда Влад все-таки появился на пороге лаборатории, Таня тихо выдохнула от облегчения.

— Я предупредил Росси и дал ей поручение, чтобы ей не было скучно. Я пообещал принести ей еды, так что отведи нас в место поприличнее, — сказал он, зябко засовывая руки в карманы.

— Разве я могу отвести вас в дурное место? — возмутился Тень.

— Я его не узнаю, — тихо признался Влад. — И мне это не нравится.

— А мне не нравится настоящий Мангон, — тихо ответила Таня по-русски. — Надутый мороженый индюк. Кстати, ты знал, что современные ученые считают, что динозавры — это не ящеры вовсе, а предки птиц. Может, и драконы — это просто стервятники-переростки?

— Это бы все объяснило, — улыбнулся Влад.

Тень шел впереди, беспечно пиная камушки, попадавшиеся на мостовой. Никто не смог бы подумать, насколько внимательно он вслушивается в чужую речь, еле слышно звучавшую за его спиной.

Центральная улица Илибурга, тянущаяся от ворот к небоскребам, разительно отличалась от темных дурно пахнущих двориков, жмущихся к стене. Вдоль широкой дороги горели ярким желтым светом фонари, толстые скрутки проводов тянулись от них, словно змеи, и ныряли в подстанции, где жадно впитывали тверань из больших баллонов. Чем ближе к центру, тем богаче становились дома. Они все дальше отодвигались от дороги, огорождаясь заборами и садами, смотрели на праздно шатающихся людей арками слепых окон и балконов, которые поддерживали извивающиеся кариатиды. Небоскребы с каждым шагом становились все ближе, возвышались над прохожими, словно пальцы, готовые в любой момент схватить их. Высотные дома тускло блестели медными боками в вечернем свете фонарей. Здесь располагались апартаменты для богатых и, самое главное, государственные учреждения, поэтому небоскребы были устроены так, чтобы в любой из них с легкостью мог попасть дракон. Многие венчались посадочными площадками, от которой вниз тянулась шахта, по которой дракон мог бы доползти на любой этаж. Вокруг некоторых тянулись уступы, словно весь центральный район был площадкой для громадных обезьян. Таня вспомнила дом Филлиона и круглое отверстие в потолке, через которое в дом залез изумрудно-зеленый дракон, испугавший их с Росси до полусмерти. Тогда Таня не думала, что огромные ящеры станут для нее обыденным явлением.