Ледяной круг (Львиный Зев) - Елисеева Ольга Игоревна - Страница 4

По губам женщины скользнула дразнящая улыбка, и Аль-Хазрад заметил, как хищно блеснули два отточенных резца в уголках рта вечно юной Супруги Бога.

— О, Нитокрис, Царица ночи! — простонал он, закрываясь рукой.

— Успокойся, — расхохоталась женщина. — Ты мне не нужен, сухой лист, — она оттолкнула его смуглую худую руку. — Ты пуст, как перевернутая чашка.

Нитокрис нравилось дразнить мага. Они не могли быть друзьями. Царица чувствовала свое родство с миром демонов, которых пытался поработить Аль-Хазрад, и маг всегда вызывал в ней прилив острой ненависти. Пока она была госпожой положения, ибо ее глаза зорче, а зубы острее, но допусти Нитокрис один неверный шаг, и Аль-Хазрад молниеносно наступит ей на горло.

— Не смею задерживать вас, Божественная. Ожерелье из золотых мух будет передано вам на рассвете, — сказал маг.

— Вы не забыли, что у центральной должны быть изумрудные глазки и свинцовое брюшко? — спросила женщина.

— Как я мог, — рассыпался в уверениях колдун.

— Хорошо, — оборвала его Нитокрис. — Прощайте, да хранит вас черная печать.

Царица выскользнула из тесной шестиугольной комнаты Аль-Хазрада, которая находилась на вершине старого минарета.

Нитокрис была правительницей Харазима, она платила дань султанату, но и только. Даже святых дервишей не пускали харазимцы на свои улицы, боясь оскорбить старых богов. Здесь, в самом сердце фаррадских пустынь, далеко от моря и далеко от блистательного Беназара, черные жители черной земли не чтили ни пророка, ни Аллаха. Тень от утопавших в песках пирамид навсегда легла на их лица. Когда-то именно в этих местах крестоносные рыцари Золотой Розы подхватили заразу, со временем уничтожившую их веру.

Если в Арелате уже наступило утро, то на черной земле еще царила ночная мгла. Тьма не приносила с собой прохлады. От забитого илом канала не долетало ни ветерка. Нитокрис подняла руку и предусмотрительно окутала себя непроницаемой тучей. Царица шла по грязному, никогда не знавшему дождей спуску к реке. Божественный Кем дремал. Где-то внизу плеснуло весло.

— Хотшепсут, ты здесь? — позвала Нитокрис.

— Да, моя госпожа.

— Подай мне руку.

Царица отлично видела в темноте. Ее желтые раскосые глаза внимательно следили за каждым движением девушки. У Хотшепсут не было причин любить хозяйку, скорее наоборот, и Нитокрис хотела знать, попытается ли рабыня столкнуть ее в воду. Но служанка даже не пробовала обмануть госпожу, она покорно протянула ей руку и со всем почтением помогла устроиться в лодке. Это спасло несчастной жизнь, ибо Нитокрис уже надела на указательный палец правой руки черный, отточенный коготь, называемый Жалом.

Царице не доставляло никакого удовольствия находиться в обществе людей, ненавидевших ее. Но волны чужого страха, боли и отчаяния питали жизненную силу Нитокрис. Прокатившись с рабыней в одной лодке, она заметно посвежела и пришла в себя. После нелегкой схватки с Аль-Хазрадом, происходившей на невидимом поле, пока маг и царица мирно беседовали о судьбе арелатского короля, Нитокрис нуждалась в хорошем ужине.

Нос лодки мягко ткнулся в берег. Царица вцепилась рукой в свисавшие к самой воде толстые ветки акации. Харазим отнюдь не утопал в садах, для этого здесь было слишком жарко и сухо, но владычица черной земли могла позволить себе маленький вертоград.

Край небосвода уже посерел, когда царица прошла утренним садом и, никем не замеченная, вернулась в свои покои. Ее голод с каждой минутой усиливался. Нитокрис не стала переодеваться. Она лишь сбросила сандалии и позволила рабыне вымыть себе ноги.

Оставшись одна, царица подошла к толстой деревянной колонне, изображавшей высокую связку лотосов. Нащупав один из стеблей, она аккуратно повернула его, и колонна отъехала в сторону. Под ней в полу открылась темная лестница. Желудок царицы требовательно свело. Нитокрис сделала несколько шагов по ступеням и погрузилась в полный мрак.

Ей не нужно было зажигать факела. Ее удлиненные, как у фаррадской кошки, глаза прекрасно различали предметы. Царица уверенно спустилась вниз и пошла по темному коридору. Нитокрис вело острое чувство голода, безошибочно определявшее, где именно находится «гаввах» — священная пища. Свернув в один из коридоров, Супруга Бога открыла низкую дверь и, как тень, проскользнула внутрь.

При ее появлении два масляных светильника в углах маленькой комнаты зажглись неверным желтоватым светом. У противоположной стены висел на цепях человек. Услышав легкий, скользящий шаг Нитокрис, он издал слабый стон. Царица подошла к нему и подняла пальцами лицо пленника. Сладкая улыбка растеклась по ее тонким ярко-красным губам.

— Здравствуй, мой прекрасный Ульв! Ты не скучал без меня?

Склонив голову, Нитокрис аккуратно провела длинным раздвоенным языком по шее жертвы.

— Нет, Нитокрис, только не это! — собрав последние силы, взмолился пленник. — Пощади меня. Я буду твоим рабом, пылью у твоих ног. До самой смерти!

— Глупец! — нежно рассмеялась она. — Мне служат и после смерти.

— Вечно, — стонал он. — Только отпусти меня!

— Как? — удивилась царица. — Разве не за этим ты прошел сто народов и сто земель? Разве не ради меня ты тайно проник во дворец?

— Не смейся надо мной. Я и так достаточно наказан! — несчастный пытался избежать обжигающих прикосновений ее пальцев.

— Кто, кроме меня, может определить меру наказания? — сладко пропела царица.

Пленник поник головой.

Нитокрис отстранилась от него и прищурила глаза. Истекавшее из раны на шее жертвы сияние было совсем слабым. Оно не могло утолить ее голод.

— Ты не особенно вынослив, Ульв, — с презрением сказала царица. — Впрочем, как и все вёльфюнги. Я оставлю тебе жизнь.

Пленник встрепенулся.

— В обмен на службу, — усмехнулась она. — И запомни: ты будешь жить, пока служишь мне.

— Все, что будет угодно моей повелительнице, — выдавил из себя несчастный.

— Хорошо. — Нитокрис хлопнула в ладоши, и тяжелый ошейник сам распался на две половинки, вслед за ним с грохотом рухнули цепи. Этот нехитрый трюк она усвоила еще девчонкой, но он всегда производил сильное впечатление на ее жертвы.

Ульв рухнул к ногам царицы, он готов был целовать пол, на котором она стояла.

— Ты поедешь обратно на север, — сказала Супруга Бога, — соберешь большой отряд, и будешь ждать моих приказаний.

Пленник очумело мотал головой.

— У меня есть сведения, что вскоре в Арелате понадобятся наемники. Ты все понял?

— Все.

— Повтори.

Ульв машинально повторил за ней фразу, смысл которой пока не доходил до него.

— Верно, — усмехнулась Нитокрис. — Золота ты получишь достаточно. А теперь иди.

Пленник, как пьяный, дотащился до двери.

— Тебе в ту сторону, — презрительно бросила царица. Она повернулась к нему спиной, отлично зная, что жертва не нанесет ей удара.

Пошатывающийся Ульв плелся в глубине коридора, слыша, как за другой дверью раздаются приглушенные, полные отчаяния вопли. Молодой воин, еще вчера слывший самым удачливым предводителем вёльфюнгских наемников, благословлял Бога за то, что сейчас наедине с Нитокрис находится не он.

Глава 3

Арвен стоял у высокого окна своих покоев и с раздражением наблюдал, как к деревянной набережной внизу подваливает длинная вёльфюнгская галера без опознавательных знаков. Ее борта были украшены круглыми гладкими щитами, а с мачты свисал потрепанный треугольный обрывок ткани неопределенного цвета.

— Наемники, — сухо сказал король. — Наемники, позор на мою голову.

Когда-то, вступая на престол, Арвен дал себе слово не использовать иностранных солдат в пределах Арелата, и вот теперь вынужден был его нарушить. Сам в прошлом готовый продать свой меч любому, кто подороже заплатит, король хорошо знал, чего стоит такая служба. Там, где арелатец будет сражаться и умирать за одно только имя — Лотеана, — наемник легко отойдет в сторону, потому что у него нет причин защищать чужих женщин и детей. Однако сейчас обстоятельства не позволяли королю быть щепетильным.