Вкусная (СИ) - verdes De ojos - Страница 44

— Как обстановка? Что папа говорит?

— Пока всё нормально. В основном, говорим мы со Звард. Они практически не общаются, время от времени перекидываются общими фразами. Ты же знаешь, начало сватовства должно проходить на нейтральные темы.

— А можно я помогу тебе отнести? — указывая на тарелки, спросила девушка.

— Нет. Твой отец говорил тебе не высовываться. Ты и так разозлила его, открыв дверь.

Мари оставалось лишь с покорностью вернуться на прежнее место. У неё не было возможности даже подслушать, настолько плотно была прикрыта дверь гостиной. И зачем такие сложности?!

Спустя минут двадцать, показавшихся ей нескончаемыми, девушку всё же позвали. Ноги по мановению палочки стали ватными, и она с трудом могла передвигать ими. Ей так хотелось присутствовать там с самого начала, но теперь, когда её отделял всего лишь шаг, Мари просто застыла на пороге. Отец обещал, клялся, что никогда не отдаст свою дочь в эту семью. И что ждёт её в следующую минуту?

Дикий, будоражащий и какой — то первобытный ужас охватил её нутро. Это не просто маленький шажок. Это прыжок в пропасть. Она стоит перед выбором, который мучает душу вот уже четыре года. Это жестоко, это несправедливо, что ей придется выбирать между любимым отцом и любимым мужчиной…

— Куда она подевалась? — послышался раздраженный голос папы.

— Сейчас придет, — сдержанно ответила мама.

И вновь воцарилась тишина. Мари взглянула на свои ноги с таким изумлением, будто видела их впервые. Почему они отказываются идти?..

— Мари!

Крик отца заставил её очнуться. Девушка вздрогнула и сразу же вошла в гостиную. Шесть пар глаз уставились на неё.

— Я здесь… — тихо произнесла она, уставившись в одну точку.

— Адам…и его семья просят твоей руки.

Он сказал об этом так торжественно, будто оглашал какое — то важное открытие. Мари изо всех попыталась сдержать нервный смешок, щекотавший горло.

— Мой ответ — нет. И ты его прекрасно знала. Всё остальное можешь решать сама.

Вот тот момент, которого она боялась. Какое — то странное чувство, будто всё тело немеет от кончиков пальцев рук до самых стоп. Неприятное ощущение слабости и беспомощности. И ты будто такая никчемная, что даже говорить не в силах. Мари медленно подняла глаза и обвела всех присутствующих застывшим взглядом. Последним, на кого она посмотрела, был Адам. На его лице читался явный вызов — он не принял это решение. Её любимый мужчина ждал решающего шага от той, ради которой переступил через себя и свою гордость…

Бога ради, почему Мари должна в очередной раз стоять перед такой дилеммой?..

Прошло долгих минут пять в гнетущей тишине. Никто не произнёс ни звука. Эта обстановка сводила с ума и заставляла пылать натянутые нервы от напряжения. Даже если бы и могла, Мари не сказала бы ничего. Потому что сейчас её слова не будут иметь никакого смысла. Да и потом, она всё равно не в силах была заставить язык во рту шевелиться. Взгляд Адама, такой требовательный и выжидающий, словно приковал её к месту. Слишком много зависело от неё, и это было невыносимо…

— Думаю, всё и так ясно… — протянул дядя Аршак.

Он поднялся, а за ним и присутствующие женщины. Все направились к выходу, огибая застывшую Мари. Последним встал и вышел за всеми отец. В комнате остались они с Адамом, который совсем не спешил. Его глаза зажглись печальным огнём разочарования. Он будто говорил о том, что примерно такого и ожидал. А она не могла себя заставить заговорить! Не могла открыть рот и рассказать ему, что готова уйти с ним куда угодно сию же минуту!

— Я со своей стороны попытался спасти наши чувства. Хотя, думаю, это должна была сделать ты… Марианна…

И после этих слов он ушел настолько стремительно, что девушка и глазом моргнуть не успела. Когда дверь захлопнулась, а родители вернулись в гостиную, она почувствовала, как сильные руки обнимают её сзади.

— Ты умница. Я всё боялся, что ты будешь упрямиться. А ты и всех сделала! Вот так!

Она в ужасе переваривала сказанное, с каждой секундой всё отчетливее и отчетливее понимая, что натворила.

— Ты ведь не простил бы мне, если бы я ушла с ним? — отрешенным голосом спросила девушка, поворачиваясь к отцу.

Он ничего не сказал. Да и ни к чему было это лишний раз подтверждать.

— Но Адам — это я. Это часть меня. Ты же мой папа. Ты должен принимать всё то, что связано с твоим ребенком. Разве я плохая дочь? Разве я хоть раз дала повод сомневаться в себе? Это мой выбор! Ты должен уважать мой выбор! Вы все должны уважать мой выбор! — перешла Мари на крик.

— Мари! — одёрнула её мама.

Мужчина убрал руки с плеч девушки и красноречивым жестом указал ей на дверь:

— Лучше иди в свою комнату, пока не наговорила того, о чём потом будешь жалеть.

Его зловещий тон не предвещал ничего хорошего. И в этот момент Мари почувствовала, как в ней поднимается волна отвращения и ненависти. Она толком не смогла бы объяснить — к себе или к родителям испытывает эти гнусные чувства…

Оказавшись на своей кровати, девушка уставилась в темноту сумерек остекленевшими глазами, полными пустоты. Нет, так нельзя… Почему из — за упрямства отца она второй раз должна терять своё счастье? Он ведь обязан хотя бы попытаться понять её! Обязан сделать шаг ей навстречу! Четыре года Мари сдерживает свои терзания и боль от потери тех неповторимых мгновений, которые могла бы пережить рядом с любимым человеком… Четыре года испытывает муки, граничащие с физической болью. Смотрит на окружающих — Лилит с мужем, Мхитара с женой, Авета, их детишек…и понимает, что упустила самое важное в этой жизни.

Ей больше не хотелось быть примерной дочерью и уважаемой преподавательницей, жизнь которой расписана по минутам. Мари хотела быть сумасшедшей влюбленной девочкой, готовой с головой уйти в это состояние. То, что в своё время не сделала, будучи неготовой пойти против воли отца.

Но как же она жалела…как же сокрушалась…

Если за всё это время, наблюдая за её погасшими глазами и замкнутостью, появившейся после расставания с Адамом, он не понял, что его дочь страдает…то и сейчас не поймет. Мари осознавала, что не сможет изменить отношение отца к своей любви. Но почему она, взрослая состоявшаяся женщина, должна кому — то что — то доказывать? Почему должна убеждать всех в свое правоте? Почему должна вымаливать шанс на счастливую жизнь, если у неё есть полное право идти по своему выбранному пути?! Девушка, считающая себя сильной личностью, в какое — то мгновение оказалось безвольной куклой, позволяющей управлять собой. Это так глупо!..

Вскочив с кровати, Мари принялась собирать свои вещи. Благо, их было не так много, потому что она не планировала задержаться в родительском доме.

— Что ты делаешь? — удивилась мама, вошедшая на шум.

— Уезжаю.

— За ним?

— За своей потерянной жизнью.

— Мари…

— Не надо! Вот этого всего больше не надо! Мне не пять лет! — угрожающе предупредила девушка, взглянув на мать. — Я не хотела причинять вам боли почти четыре года. А вы даже на мгновение не захотели войти в моё положение и понять, что причиняете боль мне.

В глазах женщины застыли слёзы, а лицо исказилось мукой.

— Не говори так…

Мари потянула замок, закрывая небольшую спортивную сумку.

— Я устала, мама… Позвольте мне быть собой.

— Я понимаю, что у вас сильные чувства, но если ты сейчас так поступишь, папа тебя не простит…

— Пусть задаётся вопросом, прощу ли его я. За столько лет мог понять, как мне плохо.

Взяв телефон и сумку, девушка подошла к двери, поравнявшись с мамой.

— Прости меня, но я так не смогу дальше. И так затянула с этим, давно надо было пойти за тем, кого люблю с самого детства.

Крепко обняв её и сдерживая свои эмоции, Мари быстро отстранилась и поторопилась уйти, пока отец не заметил.

Не оборачиваясь, она покинула дом, в котором выросла.

Дом, в котором ей больше не будут рады…

— Лилит, ты можешь узнать у Алисы насчет крупного кредита? — потирая от холода пальцы, придерживающие мобильный, спросила Мари. — Нет, ничего не случилось, — отвечала она на закономерный вопрос подруги с другого конца «провода». — Я хочу взять деньги и закрыть ипотеку, чтобы родители не волновались ни о чем. Лил, хватит задавать вопросы, расскажу всё потом, когда встретимся. Мне пора!