Венера. Переплетая обрывки жизни (СИ) - verdes De ojos - Страница 35

Я вернулась в гостиную и присела на диван, дожидаясь его. Какое — то приятное напряжение стремительно распространялось в воздухе, заставляя меня отвлечься от своего плачевного состояния.

Феликс принес с собой тарелку с многочисленными сладостями, которые поставил на край журнального столика ближе ко мне. Я большим усилием воли сдержала гримасу отвращения и попыталась отогнать новую волну тошноты.

— Знаю, ты просила пока оставить тебя в покое, — начал он, достав пачку сигарет из кармана вместе с зажигалкой и смотря куда — то в сторону, — но я не могу находиться в стороне. Уверен, тебе нужна помощь — хоть самая незначительная помощь по дому, даже покупка продуктов.

— На самом деле, все хорошо, Феликс. Мне ничего особенного не нужно. Я же не больная.

И тут его взгляд остановился на мне, непозволительно легко и быстро овладев моим сознанием, заставляя съежиться от предупреждения, горящего в нем.

— Ты давно смотрелась в зеркало? Я думал, беременные должны полнеть, а ты за каких — то дней десять превратилась в подобие человека. Я надеюсь, ты не специально отказываешься от еды, боясь за фигуру?

От такого абсурдного предположения стало чертовски обидно. Настолько, что меня хватило лишь на короткое «нет», после чего вновь ударивший в ноздри запах пирожных сделал свое дело — я вскочила, прикрывая ладонью рот, и побежала в туалет. Только и успела, что упасть на колени перед унитазом в ту секунду, как мой желудок охватил болезненный спазм. Я забыла обо всем, кроме давящей боли, скручивающей все тело, а каждая новая судорога спирала дыхание все мощнее и мощнее. И, когда в какой — то миг одна мужская ладонь бережно коснулась моего лба, поддерживая голову, а вторая, на которую молниеносно были накручены мои растрепавшиеся волосы, освободила от необходимости стряхивать их с лица, я вздрогнула от неожиданности. Нет, нет, нет! Он не должен меня видеть в такой момент! Не должен смотреть на это неприятное зрелище…

Мало мне было физических страданий, к ним теперь присоединились и эти невеселые мысли. Возможно, как раз это и повлияло на то, что я чуть не потеряла сознание от последующих сокращений, с силой которых прежние не сравнятся. И если бы не Феликс, я бы точно не смогла удерживать обмякшее тело. Когда все стихло, он помог мне подняться и отвёл в ванную. Пока я умывалась, он продолжал меня аккуратно придерживать за плечи. После, я захотела вернуться в туалет, чтобы прибрать за собой, но этот мужчина, удивляющий все больше и больше, мягко оттолкнул меня, сказав, что сам займется всем. Так мы и вернулись в гостиную — в обнимку, оба удрученные, но, как мне кажется, мой муж был еще и напуган. Я — то успела привыкнуть к выкрутасам токсикоза, а вот он…

Я присела, а Феликс, взяв сигареты со стола, направился к окну.

— Каждый день так? — голос его был обманчиво спокойным.

— Да.

— И давно?

— Около трех недель.

Выпустив клубок дыма в створку, он резко развернул голову ко мне.

— То есть, мы все еще были под одной крышей, а ты молча страдала, Венера?

— Я не страдала, — устало отмахнулась я, с опаской поглядывая на злополучные сладости.

Затем подалась вперед и отодвинула тарелку на противоположный край. Заметив мое непроизвольное движение, Феликс сузил глаза и тщательнее стал наблюдать за моими действиями. Неужели, не верит, что это не каприз, а необходимость? Разве я похожа на человека, готового навредить собственному ребенку в погоне за фигурой?

Когда сигарета была докурена, он закрыл окно и молча отнес тарелку в кухню, отчего я вздохнула с облегчением, хотя все еще чувствовала рвотный позыв. Было огромное желание лечь и поспать, но я сдерживалась, чтобы не вызвать еще больше переживаний с его стороны.

Если честно, я была рада видеть Феликса. Несмотря на наш последний разговор, его присутствие вселяло какое — то необъяснимое спокойствие. Жаль только, что так не может быть всегда…

— Сколько времени ты ничего не ешь? — раздался глубокий голос из коридора, после чего в помещение вошел и его обладатель.

На какой — то миг я залюбовалась им. Кипенно — белая рубашка будто преобразила его, придав смуглому лицу нотки какой — то экзотичности. Хотя, разве этого мужчину возможно преобразить еще больше? По — моему, предел совершенству все же есть…

Поймав себя на этой мысли, я сначала нахмурилась, но мне показалось достаточно честным списать всё на гормональный фон.

— Венера? — вновь позвал Феликс. — Всё в порядке?

Только сейчас я поняла, что не ответила на его вопрос.

— Я ем. Апельсины и куриную грудку. От всего остального меня тошнит. Я так выгляжу из — за слабости, а вовсе не потому, что добровольно отказываюсь от еды, Феликс.

С каждым последующим словом было все труднее сдержать зевоту, так хотелось подремать. Я смотрела куда — то в сторону его плеча, пытаясь сконцентрироваться, но веки сами собой опустились. Сознание истерило по поводу того, как бесцеремонно ведет себя мой организм, но я ничего не могла поделать. Как бы неловко мне ни было перед ним, я действительно не в силах повлиять на эту естественную перестройку.

В следующее мгновение я оказалась в плену мужских рук, которые с осторожностью подхватили меня и понесли в спальню. Возможно, при других обстоятельствах я и стала бы противиться, но не сейчас…

— Как хорошо от тебя пахнет… — вдохнула я его свежий запах, смешанный с нотками сигаретного дыма.

Поразительно, но тошнота стала отступать. Мне нравился этот аромат, он успокаивал все внутри, и даже отголоски сигаретного дыма в нынешней ситуации влияли положительно на мою обонятельную систему, что вызывало целый шквал вопросов…

— Твой запах успокаивает меня, дышать легче, — призналась я, когда Феликс опускал меня на кровать.

Бессознательно потянувшись к нему и обхватив руками сильную шею, я приложила голову к его груди. Этот приступ щемящей нежности я ничем, кроме как беременностью, объяснить не смогу…

— Скоро всё пройдет… — объясняла я с закрытыми глазами, практически провалившись в темноту, но испытывая непреодолимое желание успокоить его. — Меня предупредили, что такое состояние вполне естественно до 9–10 недель. Потом всё станет лучше. Надеюсь, что энергия вернется ко мне. Осталось подождать пару недель.

Я что — то еще бормотала, а он молча слушал и не шевелился. Когда его ладонь стала поглаживать мой затылок, а левая рука крепче прижала к себе, я улыбнулась. Так тепло, уютно и безопасно. Его объятия дарили чувство защищенности. Странно, правда? Те же руки, которые несли в себе боль, разрушения и мои личные муки. Руки, которые сейчас облегчали мое существование. Как жажду их прикосновений сейчас и как дичилась их раньше…

Мерный стук его сердца убаюкивал не хуже колыбельной. Не помню момент, когда я перестала говорить, уснув с блаженно приподнятыми уголками губ.

Феликс приходил почти каждый день. В таком режиме прошла еще неделя. Состояние моё пока не улучшалось, но его присутствие действительно облегчало моё существование. Я поражалась тому, насколько он заботлив. После его ухода могла часами сидеть и смотреть в одну точку, размышляя о том, что он другой человек. Внутри всё кипело от досады, и я каждый раз сдерживалась, чтобы не задать ему прямой вопрос: «Черт возьми, если ты можешь быть таким, почему же был так жесток со мной?».

Возможность эта выпала одной памятной ночью спустя еще неделю. Это был самый фееричный день на моей памяти — так плохо мне ещё никогда не становилось. Когда Феликс вечером после работы увидел меня, ужас застыл в его глазах. Я даже говорить не могла, так ослабла.

— Это как — то слишком, Венера. Я хочу, чтобы завтра ты сходила к Аветисову, — беспрекословно произнес он, в очередной раз став свидетелем того, как меня вывернуло наизнанку.

Потом Феликс просто подхватил меня и отнес на кровать, где я была бережно уложена. В этот момент единственное, чего я хотела, это чтобы он лег рядом и обнял, как в тот первый день несколько недель назад. Он отошел к окну и закурил, а я наблюдала за ним и, расслабившись, провалилась в сон.