Венера. Переплетая обрывки жизни (СИ) - verdes De ojos - Страница 15

Всё тот же, кого я ударила, потянулся к моему лицу рукой, намереваясь сорвать вуаль. Я даже не могла плакать. Все внутри сжигало от мыслей о том, что сейчас произойдет нечто непоправимое.

Господи, пусть я умру. Умру раньше, чем кто — то успеет обесчестить меня. Пожалуйста, эта странная игра и так слишком затянулась. Пожалуйста…

— Ладно, хватит, отпускай, Гев. Сева, убери руки. Вы её пугаете. Чего доброго, девушка подумает, что мы звери какие — то, совсем себя не уважаем и собираемся придаться утехам с её б/у — шным телом.

Этот голос звучал как скрежет металла. Как будто кто — то в моей голове вырезает каждую сказанную им букву острым ножом, причиняя нечеловеческую боль. Кукловод, прекрасно справляющийся со своими обязанностями — тянуть нити в ту сторону, которая нужна ему. Захотел — вправо, захотел — влево. Захотел — погубил, захотел — дал жизнь.

— Но… Ф — фел, ты же в — видел, он — на меня ударила! — с трудом закончил неудовлетворенный друг этого изверга.

Меня неожиданно выпустили из оков. Пришлось открыть глаза, чтобы видеть, куда ступать ногой. Я даже не стала поднимать головы, опрометью бросившись к вожделенным дверям. А дальше по коридору на ватных ногах до самого служебного помещения, не осознавая, что по щекам градом катятся слезы. Забежав в комнату, я стала срывать с себя костюм, каскадом падающий на пол, вуаль полетела следом. Кофта уже была на мне, когда я взглядом стала искать сумку. Натягивая джинсы, я босиком подбежала к ней и схватила, проверив наличие кошелька и телефона. Все остальное мне не нужно. Я не заберу ничего из того, что приносила сегодня с собой для выступлений. Пусть горит синим пламенем вместе со всеми, кто принимал участие в моем унижении.

Убежать. Раствориться. Умереть…

Я схватилась за ручку, вытирая темную влагу с щёк, и дернула на себя.

На пороге стояло это нечеловеческое существо. Ухмылка немного угасла, когда он увидел меня. А я же, наоборот, вдруг наполнилась неистовым чувством злобы. Жгучая всепоглощающая ненависть затуманила разум. Я накинулась на него и со всей силы ударила несколько раз по груди, чтобы освободить свой путь. Но что ему, этому дьяволу, мои слабые удары? Он даже не сдвинулся с места.

— Ненавижу тебя! Какая же ты мразь! Дай мне уйти! Уверена, для тебя вечер удался! — кричала я в истерике, стремясь вырваться.

Господин прокурор схватил мои руки, затем ловко замкнул оба мои запястья одной своей огромной ладонью.

— Гонорар, — одно слово, полное безразличия, было брошено в пустоту комнаты, отдаваясь эхом от стен.

И я чувствую, как мой живот обдаёт жаром от прикосновения его пальцев. А в следующую секунду его рука пропихнула деньги…прямо в моё нижнее белье.

Мне казалось, что уже ничего хуже несостоявшегося изнасилования не будет. Но…это добило меня вконец. Широко распахнутыми глазами, полными тихого ужаса, я потрясенно смотрела на его надменное лицо. А он, ничуть того не стесняясь, продвигал купюры дальше. Теперь они касались моей кожи в самом сокровенном месте…

— Спасибо, Багира. Ты оправдала все мои ожидания.

Сказано было это брезгливо, будто выплюнуто, хотя его рука продолжала держать мои запястья. Глаза сверлили меня, бросая вызов, мол, что, понравилось? Хочешь, повторим? Затем свободной ладонью, которой он до этого «оплачивал мои услуги», Феликс провел по моему мокрому лицу, оставляя дорожку после своих пальцев, которые окрасились в черный цвет.

Меня чуть не вырвало от омерзения. Я ослабла и практически согнулась пополам, чтобы попытаться сдержать рвотный рефлекс.

Он резко выпустил меня и отошел на шаг. А я опустилась на колени и прижала руки ко рту. Нет, нет, нет… Только не сейчас… Мамочки, нет…

Не знаю, сколько минут я так просидела, но, когда, справившись с непрошенным приступом, медленно подняла голову, Феликса в дверях уже не было. Я резко поднялась на ноги и побежала по коридору от греха подальше. В какой — то миг до меня дошло, что нечто под одеждой колется и сковывает мои движения.

Деньги! Мой Бог!

Просунув руку в джинсы, я резко вытащила грязные купюры и с отвращением пустила по воздуху. Они шелестели где — то сзади, пока я, вытирая оставшуюся влагу и собирая волосы, уверенно направлялась к выходу.

Дорогие машины перед роскошным зданием. Шикарная вывеска и чудесная летняя площадка. Всё кричало о состоятельности, которую могли себе позволить лишь богачи.

Дорогая жизнь. Но дешёвые люди.

Когда я ступила через порог самого дорогого ресторана в городе, как о том гласили слухи, уровень моей паники был поднят до предельного уровня. Каждую секунду я так и норовила развернуться и умчаться в неизвестном направлении. Не могла. Я обещала…

Церемония бракосочетания была абсолютно типичной, но Роза и Арам так сияли, а я была так рада за них, что на мгновение забыла о пристально следящих за мной глазах, черных, как сам уголь.

«Как ты посмела?» — стоял в них немой вопрос.

Конечно, он же предупреждал… Предупреждал, чтобы я не появлялась на свадьбе. А я поступила вопреки его воле, и теперь не знаю, чем всё закончится. Феликс испепелял меня взглядом при любом столкновении. Мне казалось, что вся кожа покрыта ожогами — настолько всё было реально. Но приходилось выдерживать ради Розы…

Венчание представляло собой нечто потрясающее. Я впервые за эти несколько дней на короткий промежуток времени почувствовала покой и умиротворение, слушая голос церковнослужителя. Ничего прекраснее рождения новой семьи, в которой оба влюблены, не может быть. Разве что, рождение новой жизни в этой семье в дальнейшем. Чистота и возвышенность таинства, символизирующего соединение двух сердец, поглотили меня. Но ровно до того момента, когда мы вышли из здания церкви.

Пока немногочисленные члены семьи — а на венчании собрались только самые близкие — поздравляли молодоженов, я спиной чувствовала сверлящий меня взгляд. Удивительно, но в почти тридцатиградусную жару мне вдруг стало холодно. Рядом стояли Вика и Нана, восторженно хлопающие в ладоши. Каждая из них — красавица. Невероятная прическа, макияж, дорогущее платье, парфюм… Я удивлялась, почему Феликс до сих пор не женат на одной из этих эффектных девушек. Может, в таком случае он не был бы таким жестоким, не превращал бы жизнь посторонних людей в ад? Хотя, стоит подумать и о другой стороне медали — любая женщина рискует быть несчастной в браке с таким чудовищем. После фееричной ночи мальчишника, которую он мне обеспечил обманным путем, я больше не поверю в какую — либо человечность или положительные черты характера этого человека. Он и не человек вовсе. Патологоанатомы — и то человечнее относятся к бездыханным телам, чем Феликс к живым существам.

Я даже не помню, как добралась домой в ту ночь. Не помню, как её пережила, встретив рассвет судорожными непрекращающимися рыданиями. Всё было в тумане, а душевная боль давно переросла в физическую. Почему в своё время меня никто не встряхнул, не привел в чувство, не предупредил, что я могу со своим стремлением оставаться незаметной вдруг ввязаться в такую историю? Откуда появился этот мужчина, решивший, что может вешать ярлык на меня и на мой образ жизни? И как, ради всего святого, как я это ему позволила?!

В реальность я вернулась практически вечером следующего дня. Почти сутки я была в прострации, размышляя над тем, что мне делать. В какой — то миг я вдруг очнулась и увидела, что сижу в полотенце с растрепанными волосами. Кажется, я долго принимала душ, когда попала домой. Но четких картинок в голове нет.

Мозг выдавал единственно верное решение — уехать на время к семье. То, чего я боялась столько лет. Чего избегала, трусила перед обстоятельствами. Папа…увижу его впервые за три года. Переживу ли?..

Одно я знала точно — что бы ни случилось, как бы ни угрожал мне Феликс, на свадьбу Розы я пойду в любом случае. Как бы мне ни была ненавистна сама мысль о том, что я его вновь увижу… Как бы мне не хотелось не вспоминать о том, как подло он поступил со мной… Я обещала Розе быть с ней. С моей стороны было бы каким — то предательством пропустить торжество человека, являющегося моим единственным другом. Она этого не заслужила. И потом, если бы вопрос зашел о причинах моего отсутствия, что бы я ответила? Не рассказывать же о её брате и его садистских замашках… Я была просто обязана пойти, быть рядом, а потом попрощаться с ней.