Жизнь взаймы (СИ) - Ермакова Мария Александровна - Страница 8

— Сама удивляюсь, — Татьяна благодарно улыбнулась невидимому собеседнику и принялась натягивать комбинезон.

— Вы получили то, что хотели? — поинтересовался профессор.

Она замешкалась.

— Нет. Но я давно не имела контакта с водой. Да и вмешательство духабути вряд ли прошло бесследно. Видимо, придётся прийти сюда ещё несколько раз. Вы позволите?

— Конечно. Пока вы здесь.

— Пока я здесь — эхом откликнулась Татьяна. — И как долго?

НикИв появился рядом, словно для того, чтобы она воочию увидела, как он пожимает плечами.

— Я обещал вам вернуть тампа. Как только реплика созреет, я изыму вашего Та-Та-Шуню, и вы сможете покинуть Дом.

— Дом, — прошептала Татьяна.

Кем был её собеседник на самом деле? Неужели единственным представителем расы, сгинувшей в вихрях времени?

— А всё-таки, почему вы решили создать разумных существ? — осторожно поинтересовалась она.

— Потому что я уже создал всё остальное, — не задумываясь, ответил профессор. — Скука, Лу-Танни, самая страшная вещь во вселенной.

Тепловая защита вкупе с безрукавкой Ту-Ропа высушили одежду. После плавания Татьяну переполняла кипучая энергия, требовавшая выхода.

— Можно я прогуляю? — вдруг спросила она. — Хочется двигаться.

— Идите, — милостиво кивнул НикИв.

Выходя из пещеры, она оглянулась.

Одинокий Бог Майрами с затаённой нежностью гладил острую, как бритва, грань ближайшего к нему сактуса.

Покинув пещеру, Татьяна оказалась в анфиладе однообразных помещений, уходящих в бесконечность. Подошла к стене, лишь отдалённо напоминающей каменную, провела пальцами по охряному материалу с проплешинами изморози.

Анфилада хорошо просматривалась в обе стороны: то ли сами стены светились, то ли изморозь, малахитовым узором покрывавшая всё вокруг, распространяла блеклое сияние. Татьяна увеличила настройки скафандра и, повернув в правый проход, набрала скорость. После водной процедуры тело слушалось идеально. Наверное, не стоило активировать экзоскелет, но она намеревалась бежать долго. Сочетание возросшей физической активности и кристально чистого после гармонизации разума требовало одинаковых по силе и продолжительности движений. Она принялась размышлять об увиденном во время медитации, но мысли свернули в неожиданную сторону.

Татьяна Викторовна часто размышляла над тем, чего добивался Лу-Тан, когда подверг её сознание синхронизации со своим. Подобная процедура, наблюдаемая ей во время визита Жабёны, была призвана настроить на одну волну ментальные контуры разных существ.

«Поначалу она синхронизирует их мозговую активность со своей, чтобы они правильно воспринимали получаемую от неё информацию, — пояснял тогда Учитель. — Постепенно она будет транслировать им всё больше знаний, а они навсегда останутся подключёнными к её ментальному полю и смогут общаться с ней даже на расстоянии».

Обучение Татьяны после процедуры действительно пошло легче, но второй этап так и остался незавершённым! Лу-Тан никогда не вмешивался в её сознание, не учил ментальному общению — сейчас, обретя специфический опыт, она могла сказать это точно. Почему? Не потому ли, что цели синхронизации были другими?

Охряные стены пролетали мимо. Одна пещера сменяла другую. Татьяна бежала со всей возможной скоростью — нервная энергия буквально кипела в мышцах. Она не притормаживала перед сталагмитами, резко уходя в сторону, перепрыгивала, не задумываясь, осколки скал и ледяные глыбы, уворачивалась от неожиданно выраставших из стен выступов. Скорость — то, что было нужно сейчас больше всего. Но что-то мешало… И когда она поняла — что, очень удивилась. Экзоскелет скрадывал её собственные ощущения! Из-за него мышцы не работали в полную силу, лёгкие не раздувались мехами, а мозг недополучал тот кислород, который был ему так нужен!

Осознав это, она резко остановилась.

Полностью сбросила настройки скафандра.

В бесконечной цепи подземных пещер, выплавленных неизвестной мощью в толщах многокилометрового льда, она вновь стала слабым человеком. Существом с мягкой кожей и нежными тканями, без присущих хищникам когтей и зубов, без панциря или крыльев. Человеком, которому не преодолеть высокие горы — без кислородной маски и альпенштока, океаны — без кораблей, космос — без звездолётов. Не преодолеть ничего, кроме одного — себя самого! И тогда человек становится целой Вселенной!

Она несколько раз подпрыгнула на месте, осознавая возможности собственного тела и… взяла разбег.

Собственная реакция если не испугала, то удивила. Утратившее несколько килограммов тело ничуть не потеряло в силе, скорости и быстроте реакции. Наоборот, собственные возможности полностью заменили возможности экзоскелета.

Отложив на время размышления о синхронизации, Татьяна начала отсчитывать секунды, минуты и… часы собственного бега. В прошлом осталась неторопливая рысь по круговым коридорам Лазарета сектора Див. Она достигла той скорости, что развила ранее, пользуясь настройками скафандра, и… превзошла её. Усталость не наступила ни через полчаса безумного марафона, ни через час, ни через два. Как и не видно было конца анфиладе, которая была кольцевой и оттого бесконечной.

В очередной раз оказавшись в пещере с водоёмом, Татьяна Викторовна остановилась. Дыхание практически не сбилось. Сердечный ритм был ровным. Человеческая физиология отступила перед вмешательством то ли Учителя, то ли вируса духабути. А, может быть, дело было в том, что она находилась в точке сосредоточения и «брала взаймы» не только жизнь? А если у неё так и не получится выйти из Вечности? Если она навсегда отдала ей какую-то часть себя, получив взамен выносливость, скорость и ещё что-то, о чём пока не подозревает!..

От такой неожиданной мысли Татьяна замерла, глядясь в лик водоёма, отражавший световые лучи — грани загадочно молчащих сактусов.

Прежние мысли гармонично вплелись в канву рассуждений о Вечности. Лу-Тан ничего не делал просто так! Каждый его шаг был просчитан, каждое действие — оправдано. Так почему он выбрал в ученицы именно её: женщину средних лет, уставшую от жизни, чья душа едва теплилась после смерти любимого мужа? Да, он называл причины. Но все ли были названы?

— Потому что вы умерли, Лу-Танни, — промурлыкал знакомый голос. — А я всё ждал, когда же вы вернётесь к размышлениям на эту тему!

Она подняла взгляд.

Чреше стоял на другой стороне водоёма, и глаза его светились двумя бирюзовыми углями.

— Что? — переспросила она враз высохшими губами.

— Вспомните…

…Диван на кухне, накрытый полосатым покрывалом, и она в позе эмбриона… Девятый день после похорон. Воскресенье. Нет света и тепла. Исчезли звуки, превратившись в невнятное бульканье. Она знает, что звонит телефон — но не слышит. И телефон звонит реже… реже… реже…

Чёрно-белая фотография на столе. Стопка. Засохший хлеб.

Занавешенные до сих пор зеркала. Слепые окна.

Из ощущений — только бесконечная боль где-то в районе средостения, заставляющая всё сильнее подтягивать колени к животу. А потом одни отрывочные видения… Ватный кокон горя… Зелёная шерсть небытия…

…Татьяна сглотнула. С трудом разлепила губы.

— Что вы хотите сказать… этим?

— Смерть близкого человека — это крах целого мира. Мира, в какой-то степени созданного и поддерживаемого вами. — Чреше медленно двинулся вдоль края бассейна. Его одеяние оставалось неподвижно, отчего казалось, что стайя плывет по воздуху. — И вы последовали за ним в небытие — слой за слоем убивая себя. Сначала потеряли друзей, затем любимую работу, интерес к жизни… Думайте, Лу-Танни, думайте!

Слой за слоем…

В паутине ежедневной рутины осознавались только привычные телу действия — проснуться по звонку будильника, умыться, выпить кофе, выкурить сигарету. И так далее, и тому подобное — день за днём, ночь за ночью. Личность казалась рисунком, растворявшимся от попавших на него дождевых капель до тех пор, пока не остался чистый белый лист, на котором… можно было начать рисовать что угодно!