Солнце краденое (СИ) - Кроноцкая Нани - Страница 50

— Я тоже женат, и знаешь, — это вообще ничего не меняет.

Взглянув на свое отражение, Аверин конечно скривился, но ничего криминального в нем не увидел. Худой, зеленоватый немного, синяки под глазами. Волосы? Да уж… Какими-то чалыми пятнами на них выступила ранняя седина, сделав его сразу старше лет на пятнадцать.

— Погоди… — до инспектора вдруг дошли слова друга. — Ты женат?!

Тот кивнул, и ни слова не говоря закатал рукава белого форменного комбинезона. На обеих руках глизеанца красовались витиеватые татуировки, от запястья до сгиба локтя. Макар и раньше их видел неоднократно, но значения им не предавал.

— Можешь не пытаться читать. Каждый знак — ритуал заключения брака. Всего их здесь восемь.

— Погоди. — Макар отставил наконец в сторону выскобленный до полного блеска контейнер из-под еды. — Ты хочешь сказать…

— Что женат восемь раз. — Гесс усмехнулся печально. — У меня восемь жен, если тебе так будет проще.

— А… — Макар просто даже не знал, что ответить.

— У нас не бывает разводов, — биолог обратно закатывал рукава, совершенно спокойно рассказывая об этом. — И каждая первая близость с женщиной считается законным браком. С этого момент все мое имущество делится и на нее.

— Занятно… — инспектор беспомощно оглянулся в поисках хоть какой-то одежды. — Глиза ведь не колония?

— Верно. — Гесс сжалился над капитаном и протянул ему взятую откуда-то узкую белую простыню. — Я тебе больше скажу: почти у всех моих жен по семь-восемь мужей. И самая высокооплачиваемая профессия в нашем мире: юристы, разбирающиеся в завещаниях.

— А зачем ты мне все это рассказал? — мрачно обматываясь белой тканью спросил злой Аверин.

— В Империи есть разводы, — Гесс весело ухмыльнулся. — Даже если супруге твоей не приглянется твой новый образ, ты всегда можешь быстро решить этот житейский вопрос.

— Шервова задница, Гесс! — громко орать у инспектора сил пока не было, — да какие разводы, я кажется, в первый раз в жизни влюбился, как…

— Глупый мальчишка? — биолог вдруг широко улыбнулся.

— Ты можешь тоже побрить мне макушку? — обсуждать эту тему желание совершенно пропало. — Буду тогда соответствовать новой нашей моде.

— У меня волосы больше не вырастут… — зачем-то сказал ему друг. — И наплевать. Пошли ко мне на биостанцию. Пострижешься, помоешься, покормлю еще раз, приодену.

— Хорошая мысль. — Макар встал нетвердо на ноги, придерживая непослушную простыню и пополз к выходу из лазарета. — Кстати, — на выходе он оглянулся, прищурившись от яркого коридорного света. — Петрович мне жаловался на какую-то «новую нашу напасть». Это ты там напасти разводишь?

Биолог только руками развел, улыбаясь лукаво. Значит, снова источник страданий Петровича — их биостанция. Личное Гессово царство, «Душа корабля».

— Веди уже. Чтоб напасть твоя меня ненароком не съела. Я вам еще пригожусь, — хмыкнул ему капитан, закрывая за вышедшим другом дверь лазарета.

— Он не очень кусается, — как-то печально ответил биолог.

38. Canis lupus familiaris

Сова. Имперский фрегат A- IIV класса. Орбита Кеплер D звездной системы Кеплер 47, созвездие Лебедя

Услышь Макар за дверьми биостанции вопли жестоких убийств или рев многолюдных трибун, он и то бы так не удивился.

Наверное.

Лай земной тривиальной собаки? Громкий, басистый, раскатистый лай.

— Бов! Бов! Бов! — казалось, стены корабельного коридора вздрагивали в унисон этим немыслимым звукам.

— Я не очень разбираюсь в домашних животных Земли, — извиняясь сказал ему друг, поворачивая кольцо затвора двери биостанции, — но Игорек мне вчера рассказал, что у них это такое приветствие?

— Откуда? — севшим голосом просипел капитан.

Вот только собак ему тут не хватало, конечно!

— Так ядроид же докладывал. Canis lupus familiaris, самец.

— Шервова ягодица, — обреченно вздохнул Мак. — Еще и кобель. Тот самый, что не поддавался логическому анализу? — Аверин собак очень любил. В его далёком детстве, у родителей в доме они всегда жили. Но эти мохнатые, верные звери остались где-то там, за воротами Космической Академии. В другом мире, в параллельной реальности, на Земле. — Прости, я не очень силен в систематике биообъектов. Не до того как-то было.

Дверь начала медленно отодвигаться и сразу послышалось яростное рычание. А вот собачьих зубов Макар не любил совершенно, поскольку знаком с ними был еще с детства.

И потому, стараясь всеми способами удержать свое гордое капитанское достоинство, он, тем не менее, стремительно отступил за широкую спину биолога.

— Он может и не укусить, — утешил его глизеанец. Получилось неубедительно.

Рычание становилось все громче.

— Он очень большой? — нервно спросил капитан фрегата могущественной Империи.

Судя по голосу — размером собачка была лишь немного поменьше теленка. Не очень хотелось ему сейчас сталкиваться нос к носу с этой с этой самой «напастью». Он еще очень молод и в каюте его ожидает красивая и молодая жена…

Огромная толстая лапа нетерпеливо просунулась в стремительно расширяющуюся щель.

Даже плазера нет с собой! Вот глупец, что он делает? Так бы хоть отпугнул…

Между панелями двери просунулся нос.

Сначала блестящая, черная мочка. За ней показалась длинная-длинная-длинная морда, густо покрытая короткой и яркой, цвета красного дерева, шерстью. Аверин мысленно подсчитал и количество, и размеры зубов, в ней помещающихся. Потом, содрогнувшись, прикинул солидный рычаг этой челюсти.

Морда все не заканчивалась… Они затаили дыхание. Наконец, на притихших мужчин очень сердито уставился раскосый и черный глаз. Один. Второй в щель пока еще не помещался.

Рычание все усиливалось.

— Как назовем малыша? — Гесс невинно спросил.

— Кого?! — прохрипел капитан.

В эту секунду дверь натиску рыжей увесистой туши наконец поддалась и прямо перед мужчинами на порог выкатилась… очень крупная, крепкая такса.

Раздраженная, возбужденная, с лысым, без кожи и шерсти хвостом.

— Динозавром, — решил прямо сходу Аверин.

Потом взглядом окинул коротконогую наглую тварь, и добавил: — Нет, лучше Горынычем.

— Так звали кого то… — Гесс снова замялся, — не очень приятного?

Свежеокрещенный пес неторопливо встал на толстые лапы, решительно отряхнулся и с задумчивым видом обнюхивал ноги каменеющего Аверина.

— Персонаж из древних преданий и сказок, — очень Макару хотелось откинуть ударом ноги этого зубастого зверя, но отчего-то мысль о возможности его ненароком обидеть это желание пересилила.

Что делать с большими собаками знал капитан. А это свирепое недоразумение…

— Экземпляр интересный, согласен, — по-своему истолковав замешательство друга прокомментировал Гесс. — Я обнаружил следы генных модификаций, давшие обострение обоняния, физическую силу и зачатки интеллекта.

— Он что, разговаривает? — все ещё замерший неподвижно Макар готов был и в это поверить.

— Я думал, что ты удивишься. Подобные эксперименты в Империи запрещены уже больше века назад. И технологии обывателям недоступны. Совсем.

Пёс вдруг сел, продолжая рассматривать капитана. Потом перевел взгляд на биолога и тяжко вздохнул. Совершенно по-человечески.

— Ну что, Горыныч, — повинуясь скорее странному и совершенно логически необъяснимому порыву, нежели велению разума, Макар рядом присел, осторожно протягивая руку к уху рыжего чудовища. — Добро пожаловать в экипаж корабля. Ставим тебя на довольствие, Гесса назначаю твоим персональным куратором.

Секунду подумав, Горыныч ещё раз вздохнул и повалился на спину, раскинув в стороны свои толстые лапы. Жуткого вида хвост застучал кастаньетами косточек о металлический пол.

— Разговаривать он и не будет, — биолог не стал возражать, — строение ротовой полости не позволяет. А вот понимает нас он наверняка. И я не уверен, что на этом сюрпризы закончатся…

Да уж…

Разумное человечество в свое время далеко зашло в деле модификации домашних животных. Зачатки интеллекта относились к категории самых жестоких экспериментов, ведь животные получали частицу генома самого человека. И… буквально сходили с ума. После историй с массовыми убийствами и проявлениями аномальной жестокости все генетические изменения на животных были запрещены. Только селекция и сохранение искусственно выведенных пород или видов, как элемента культурного наследия человека. А это значило…