Дорога сильных. На пороге мира (СИ) - Попова Анна Сергеевна - Страница 10

Он говорил, не в силах остановиться, а внутри трепетал страх, почти физически ощутимый, что сейчас она усмехнется и скажет что-то язвительное, а потом растреплет все девчонкам. И станет еще хуже. И зачем только начал?

А она сказала, что понимает его. Эта девочка, милая, на бельчонка похожая. Такая солнечная, что тянуло довериться.

— Это пройдет, — говорила она. — Ты научишься их прощать. И себя тоже. И перестанешь винить за все, что с тобой было. Я научилась, и ты сможешь.

Макс хотел возразить, что никого ни в чем не винит, но промолчал. Да, вслух не говорил, но про себя часто думал о том, как изменилась бы жизнь, опекай они его меньше. Лишний вес, робость, да даже проблемы с сердцем — последствия перенесенной до года пневмонии, — все было «не его виной» и делало связь с семьей какой-то болезненной.

— Спасибо, — невпопад буркнул он, а она улыбнулась.

С того дня и завязалось их общение.

Юля умела слушать, и Макс этим не раз пользовался. Вместе они пытались восстановить картину первых дней в этом мире. Вернее, пытался он, а она безразлично пожимала плечами, отвечая, что почти ничего не помнит.

— Да и неважно это, — говорила она.

В голове путались даты и лица, события плавали, будто в тумане, менялись местами, и сказать, что было сном, а что случилось в реальности, он с уверенностью не мог. Бился, соединял обрывочные картинки в цепочку, решал, что вот она, правда, но через миг уже начинал сомневаться — а правда ли? А потом и вовсе согласился с Юлей: да, не важно.

Все они плохо помнили первые дни и забывали прошлую жизнь, младшие — быстрее, старших это больше тревожило. Грен Лусар твердил, что это нормально, особенность психики, грен Иртен ему поддакивал, ссылаясь на старые фолианты.

Они были не первыми, кто пришел в этот мир из другого. Сейчас это казалось сказками даже местным, но до Последней Войны Магов иномиряне хоть и были редкостью, но иногда появлялись. С помощью порталов, стационарных или временных, или ритуалов призыва, которые буквально выдирали человека из его мира и впихивали в этот. Но после войны случился массовый прорыв иных тварей, и с тех пор ко всем иным относились с подозрением.

Ритуалы призыва и схемы строения порталов были утеряны, но… видимо, не все. Как-то же смогли торийские маги выдернуть их сюда. Сделать то, что считалось невозможным из-за измененной магической среды и слабости нынешних магов, ведь старые заклинания были рассчитаны на других одаренных. Более способных и сильных.

То, что сделали торийцы, было чудом. И еще одним чудом было то, что многие ребята выжили при переходе, особенно те, кто дара не имел. Важным условием, залогом выживаемости, была сила — тела, духа, резерва. Слишком юные или зрелые, больные, слабые — все остались там, в пыльном мареве перехода. Сколько их было, не сказал бы никто.

Много.

Больше, чем тех, кто прошел.

А они — сильные. Им здесь жить.

Маги твердили это раз за разом, каждому по отдельности и собирая их в группы. Порой это походило на массовый гипноз. Взгляд грена Лусара, его бархатный голос пленяли и заставляли смотреть и слушать, и верить в него, словно в местного бога. Но мысль о промывке мозгов не пугала. Максу, честно, было плевать. Как и Юле.

В мага хотелось верить.

Он спас их от рук торийцев. О том, что было бы, если б не спас, даже думать не хотелось — слишком страшны были истории о магах, лишенных доступа к силе, с даром, запечатанным клеймом Тория.

Он одел их и обул, приютил, начал учить. Наобещал… всякое обещал. Особенно тем, у кого есть способности. Таких оказалось немало, и Макс в их числе. Сила бурлила в нем, она была во всем вокруг, золотистыми росчерками опутывая мир, где-то гуще, где-то едва. И то, что здесь называли даром, позволяло силой этой управлять. Как — он не знал, но знал, что научится.

Не имеет права не научиться.

Едва ли не впервые в жизни перед парнем открылись столь интересные перспективы. Уважение и почет, деньги и земли. Власть. Да, магов не все любили — зато ценили, ненавидели и боялись. И презирать их никто не смел. И Макса это устраивало.

А еще мир этот их исцелил. Кому-то, как Олегу, не хватало малости — здорового желудка, другим, вроде Павла, досталось нечто более ценное — хорошее зрение. Что случилось там, во время перехода, в этом песке и пыли, никто толком не понимал, даже сами маги, но это «что-то» изменило их, сделав тела чуточку более… совершенными. Такими, какими они должны быть.

И сердце Макса уже не беспокоило. Он понял это по удивительной легкости, которую не испытывал, кажется, никогда. И страх перетрудиться, чересчур утомить слабое тело подержался недельку, да и пропал. Как не бывало его, страха этого.

Кому как, а Максу обратно не хотелось. И не только ему.

«Пути назад нет. Вам здесь жить»

И они старательно обживались.

Обитать в общей комнате поначалу было весьма неуютно. Десять парней от восьми до двадцати шести лет — та еще компания, да в отсутствие горячего душа… но привык, куда деваться. А еще взгляд в спальне то и дело возвращался к занавесям у постелей девчонок, но и тут Макс усмирил себя.

Порой, особенно по утрам, в постели, казалось, что все это — сон, какие-то глупые декорации… но мелочи, которые не за чем, да и некому придумывать, убеждали в обратном. Амулеты с непривычными рунами и статуэтка Сокьяры, покровительницы здешних земель, у дома эрла. То, как раскатывал на другом языке тэн Рейнар имя Виктора и сам язык этот, джерр, не похожий ни на что, и, в то же время, удивительно понятный. Простая утварь, резные кубки, грязь под ногтями, грубые шрамы, баня по-черному, песни и ритуалы, ножи на поясе, покорность во взглядах тир и матери, рисующие детям на лбу невидимые знаки — разделенный круг, меч, трезубец…

Этот мир, странный, резкий и грубый, был удивительно живым и настоящим.

А еще Макс сдружился с Юлей, и одно это привязывало его к миру цепями.

— Расскажешь, что случилось? — спросил девочку Макс.

Она отмывала котел после ужина, а он, принеся воды, не спешил уходить.

— А что случилось? — отозвалась, улыбаясь.

Она стала много улыбаться. Хорошо, конечно, ей это к лицу, светится прямо, но — странно.

— Помнишь ночь, когда Виктора с Линдой Хильда поймала?

Юля кивнула, щеки ее полыхнули краской. Что там подумалось ей, Макс не знал, но про этих двоих — Лин и Вика — поговаривали, что они стали встречаться. Впрочем, парень в отношения их не вникал, своих забот хватало. Грен Лусар нагружал сильно, и Макса все меньше интересовали «не маги». Ребят как-то естественно разделили на две группы: «вояк» и «одаренных», и все больше занятий проводилось раздельно.

А Юля оказалась не у дел.

На занятиях магией ее не хватало. Максу так хотелось, чтобы весь восторг от соприкосновения с силой был доступен и ей. Увы. Если поначалу она и ходила на эти занятия, то дней семь назад ее признали бездарной и велели не тратить время. С тех пор девушка была очень странной.

— Где ты была тогда? Что делала?

Она пожала плечами.

— Как — где? В комнате. Спала, наверное. А что?

— Ничего, — буркнул Макс, — точно спала?

Девочка вздернула светло-рыжие брови, спросила, усмехаясь:

— А что мне еще ночью делать?

— Ну да, — ответил парень, самому себе напоминая Тимура с его паранойей и вечно плохим настроением. — Да. А что грен Лусар говорит? Ну, по поводу будущего твоего.

Юля вновь беспечно пожала плечами и улыбнулась.

— Магом мне не быть, — сказала она так, словно ни капельки об этом не сожалела. — И я не Линда.

Макс взглянул на девочку и подумал, что она определенно не Линда. Вот ну ни разу. Из сходства лишь «масть» — обе рыженькие, но одна золотистая, а другая темная, — и отсутствие дара. А в остальном… единственная девушка среди «вояк» похожа на хищную кошку, а Юля — пушистый котенок. Потискать и умилиться. Иногда казалось, что будь у него сестра, она была бы такой: тихой, хорошей, все понимающей.