Во власти Дубовой короны - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 29

– Назойливость не добавляет вам привлекательности.

– Чего? – не понял Попов.

– Стократ повторенное предложение вызовет не согласие, а агрессию.

На этот раз дошло.

– Так я же не постель предлагаю, если сама не захочешь…

Терпение Салеи закончилось. И было-то его немного… а уж сидеть на парте своей грязной, простите, филейной частью, прямо перед ней?

Расположился этак небрежно…

А парта-то не пластиковая.

Она деревянная… еще из тех древних времен, когда парты и столы делали не из опилок и клея, а из досок. Попросить вырастить шип в районе седалища?

Да в единый миг!

С парты Попов вскочил с воплем, хватаясь за тыл.

– Ай!

– Что случилось? – удивилась Таня, которая все это время сидела тише мыши. С одной стороны, Салея и сама справляется, с другой – это Попов. Ну он же… хотя ради подруги Таня уступила бы и Попова. Ладно уж…

Если Салее он нужен?

Как оказалось – не нужен. Ни даром, ни с доплатой.

Шипа в парте тоже не оказалось, он высунулся на долю секунды – и тут же спрятался обратно.

– Иголка… – прошипел Попов, держась за тылы. Он бы заподозрил Углову, но у той руки были на виду. Да и у Сантос тоже… но что это тогда могло быть? Непонятно…

– Какой ужас, – лицемерно посочувствовала Салея. – Может, вам к врачу сходить? Пусть вытащит? Иголку?

Группа захихикала. Интересно, как будет звучать диагноз?

Игла в заднем месте? Интересная болезнь получится…

Пока Попов соображал, что и как, в атаку пошла Извольская:

– А что, в Португалии это модно?

– Что именно?

– Ходить как чмо. В каких-то жутких обносках, в бусиках будто с помойки, – Извольская протянула руку, намереваясь подцепить нитку деревянных бус, но такого Салея тем более не позволила бы.

– Везде свои обычаи, – рука Катерины повисла в воздухе, жестко перехваченная за запястье. – Я же не спрашиваю, зачем вы закачали в губы что-то вроде пластмассы, порезали себе щеки, закачали краску по контуру губ, глаз, бровей…

Извольская побледнела.

Ну… есть такое дело. И в губы она гель вкачала, и скулы правила, и татуаж тоже делала. Отец оплатил. В обмен на ее согласие отучиться в этой богадельне.

– И еще в волосах у вас какие-то шарики…

– Это капсулы, – Таня давилась от смеха. – Лея, это когда девушка не слишком красивая… вот как на машину шлепают наклейки, так и тут. Чтобы красивее сделать.

Салея пожала плечами:

– Везде свои привычки.

Теперь Катерина побагровела. Но она не была бы самой собой, если б не пошла в атаку:

– Врешь ты все!

– А ты умойся, – с Извольской Таня окончательно решила не церемониться. – И мы посмотрим!

– А что? – поддержал кто-то. – Правда, Катька, если ты ничего такого не делала… можешь просто волосы показать! Капсулы ведь видно!

Показывать Катерина ничего не стала. Обожгла девушек взглядом – и вылетела из кабинета. Салея же никак на это не отреагировала. Вот еще… проблема. Возмущенное огородное пугало, насквозь искусственное. Это она только про лицо сказала, а там и ниже улучшения есть.

Что там следующей парой? Латынь? То есть сначала английский, а потом латынь.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

Лиля Жукова тянула эту фразу таким жеманным тоном, что уши вяли у всех присутствующих.

– Лиля, не Рейшен, а Рашен.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

– Рашен Федерейшен.

– Москоу из зе кепитал оф Рейшен Федерейшен…

– Лиля, Рашен. Рашен Федерейшен…

– Москоу из зе кепитал оф Рашен Федерашен…

Тут уж захохотала вся группа.

Багровая, словно помидор, Лиля сверкнула глазами и поспешно села на место. Салея смысла не поняла, но внимание учительницы своей невозмутимостью привлекла.

– Возможно, вы нам что-то скажете по-английски?

Таня едва под парту не сползла. Вот… попадалово! Впрочем, Салея не смутилась. Длинная фраза протрещала пулеметом. Студенты поняли от силы слов пять, но это точно было на английском…

– У вас американский выговор, – заметила преподавательница.

Салея пожала плечами:

– Возможно. Это не родной для меня язык.

Больше вопросов не возникло. Таня слегка толкнула подругу локтем в бок.

– А как?

– Как и ваш язык. Все, что знает Лес, знаю и я.

– А почему американский вариант?

– Да потому, что в Англии лесов нет. Дикие люди, – вздохнула Салея[20].

После занятия подруг остановил Руслан.

– Тань, два слова.

Таня кивнула, глядя на однокурсника.

– Чего?

– С Поповым осторожнее. Он у Аньки узнавал, где ты живешь.

– Спасибо, – поблагодарила Таня.

– Не за что. Обращайся, если понадобится.

Таня молча кивнула и собиралась было уйти, но Салея положила руку на локоть Руслана.

– Ты хороший. Что у тебя случилось? Какая беда?

Руслан аж дернулся, словно его крапивой прижгли.

– Ты…

– Я просто вижу. Какая у тебя беда случилась? Она ведь и сейчас – твоя. И тебе больно.

– Не твое дело.

И Таню будто за язык кто дернул:

– Знаешь, может, и не наше. А вдруг помочь сможем? Хочешь, здоровьем бабушки поклянусь, что никому и ничего не расскажу? Без твоего разрешения?

– Поклянешься…

– Клянусь, – просто сказала Таня. – Здоровьем моего самого близкого человека. Если Салея говорит, что у тебя беда, я ей верю. Она просто так говорить не станет. Что случилось? Мы можем чем-то помочь?

И Руслан как-то обмяк. Словно из него стержень выдернули.

– Мать у меня болеет. Рак, химиотерапия… отец опять ее в Москву везти собирается. Только… тут уже никто не поможет. Врачи говорят – полгода максимум, это если с операцией. А если без нее…

И не договорил. Но и так все было ясно от и до. Если в Барске не помогают, если в Москву надо… и там, похоже, тоже не помогут. Но ведь даже месяц жизни, подаренный любимому человеку, стоит любых денег.

Девушки переглянулись. И поняли друг друга с полуслова.

Мать.

Та, кого не было ни у одной, ни у другой. У Салеи родителей отняли, у Тани их и не было, считай, а тут – семья. Настоящая. Где люди любят друг друга и заботятся. Где переживают и цепляются за малейшую возможность. Такое стоит уважения. И помощи стоит.

– Сможешь?

– Чего не смочь… корни нужны. Хотя бы один.

Таня решительно тряхнула головой.

– Хорошо. Деньги на такси у тебя есть?

Руслан даже головой помотал.

– Вы… чего?

– Салея может помочь, – разъяснила Таня. – Только надо к нам домой заехать, взять одну вещь.

– Чем ты помочь можешь? – фыркнул парень, недоверчиво глядя на девушек. Но тут уж Таня не дала ему отступить.

– А если не поможем, я тебе деньги за такси верну. Чего ты мнешься? Что ты вообще теряешь? Кроме пары часов времени?

Руслан собрался было зашипеть, но передумал. Лицо его разом осунулось, стало будто бы старым и усталым. Уж точно не лицом восемнадцатилетнего парня.

– Мать… ее даже в Москве не смогут вылечить. Только поддержать, хотя бы ненадолго.

– Поехали, – решительно потянула его к двери Таня.

На Попова и компанию они вообще внимания не обратили. Мало ли что тут водится? Да тьфу на них!

Такси поймать удалось быстро. И Таня одна залетела домой.

– Бусь…. Дашь мне один корень?

– Да хоть все. А что случилось?

– У моего однокурсника, оказывается, мать от рака умирает.

– Грех не помочь, – кивнула бабушка, не особо задумываясь про конспирацию. Такое дело… – Может, два возьмешь на всякий случай?

Таня подумала и решила:

– А давай. Я же не знаю, что там у Леи получится.

И небрежно сунула в карман многомиллионное состояние. Лея, которая так и сидела в такси, покосилась на подругу и кивнула. Подстраховка – это хорошо. Она-то сразу поняла, сколько корней взяла Таня.

– Куда ехать? – поинтересовался таксист.