Во власти Дубовой короны - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 27

– И наркотики, и еще много чего… это ведь не вокруг человека. Это внутри самого человека. Вот хочется ему… или сбежать от реальности, или чтобы реальность посмотрела, испугалась и сбежала от него. Хочется.

Людмила Владимировна кивнула.

– К сожалению.

А сердце все равно болело. Дочь же…

Таня с тоской посмотрела на бабушку. Потом решилась.

– Лея, может, все же попробуем? На одну отраву у нее меньше будет?

Салея спорить не стала. Это от нее труда не требовало.

– Хорошо. Давайте так и сделаем. А усыпить ее можно, чтобы она не помнила, что и как было?

– Мне даже не нужно, чтобы она была в сознании, – Лея пожала плечами. – Пусть спит – не важно.

Таня соображала быстро.

– Бусь, я помню, где она сейчас живет. Можно туда дойти, посмотреть, и если она спать будет – это ведь ненадолго?

– Пара минут, – кивнула Салея.

– Отлично. Никто и не поймет. Лея, скажи, а я могу начать видеть ауры?

Лея и задумываться не стала.

– Энергетические поля человека? Можешь. Ты уже начала их видеть?

– Да. А…

– Это последствия ритуала, который ты прошла. Сможешь видеть, читать, воздействовать, только этому придется серьезно учиться.

Таня не возражала.

– А воздействовать – это как?

– Все, что происходит с человеком, отражается в ауре. И наоборот. Воздействуя на одно, можно исправить другое.

И тут Таня вспомнила.

Вспомнила, как Аня, староста, потерла спину в районе тех самых красных пятен, которые ей… значит, не казались. Просто были видны.

Лея даже не удивилась.

– Да, такое тоже бывает. Так отразилось воспаление. Судя по розовым тонам, человек перед тобой неплохой и здоровый, но – вот. Боль, неприятные ощущения – и вспыхивают пятна. Если их загладить, растворить… прошла бы и боль.

– У нас такое тоже умеют. Но единицы, – вздохнула бабушка Мила. – И тех еще найди…

– Мне все же кажется, что были, были у вас даэрте. Может, жили, может, навещали, – развела руками Салея. – Жаль, теперь не узнаешь. Ваша память короткая, а нашу… нашу сожгли.

– Зачем?

– Если народ не имеет памяти – это не народ. Ему что хочешь рассказать можно, – пожала плечами Салея.

И разговор углубился в дебри истории.

Тишина.

Пока – тишина.

Командор понимал, что пока еще слишком рано, ну что там времени прошло? Считай, ничего.

Что там может быть с девчонкой? Тоже неизвестно.

Но активность даэрте увеличилась.

Приборы, зависшие над планетой, регистрировали то вспышки, то возмущения, а по-простому, сбоили в три раза чаще обычного. Даэрте… с ними даже работать ничего нормально не может!

Дикари, как есть дикари!

Из штаба вестей не было. Но это тоже понятно. Как всегда, интриги и интриганы. Которым хочется плавать, кушать и расти. А он ведь тоже туда стремится… пока на правах рыбы-прилипалы при акуле, а потом, может, и до игрока дорастет?

Впрочем, спроси у Командора, зачем ему это надо, он бы задумался над ответом.

А почему нет?

Цель такая, дальше и выше, вперед и не сдаваться, не отступать и не задумываться.

Потому как если подумать…

Велика ли радость – всю жизнь плавать да оглядываться? Стихия рыбы – море, а не змеиный яд. Но думать об этом Командор не любил. Да и к чему?

Власть же!

Все объясняет одно это слово.

Власть!

Над людьми, событиями, планетами…. Для многих он будет на уровне Бога. Это такое наслаждение, с этим ни вино, ни женщины не сравнятся… ничто. Никогда.

И ради этого он не то что какую-то девку на лабораторный стол отправит, он всю эту планету выжжет!

И Командор распорядился следить.

И еще раз следить.

Никуда от него Дараэ не денется.

Глава 6

Кто бы сомневался, что Салея произведет фурор?

Вот просто – кто?

Зеленые волосы, зеленые глаза, экзотическая внешность… первым активизировался Попов. По праву альфа-самца.

– Какая прелесть в нашей местности. Сударыня, вы позволите?

Сударыня с ног до головы оглядела Сергея Попова. Подумала.

И покачала головой:

– Не позволю.

– А почему?

– Вы мне не нравитесь.

К такому отказу первый парень в группе попросту не привык. Его глаза блеснули возмущением.

– Так может, потом понравлюсь? Я всем нравлюсь, правда-правда…

Салея снова качнула головой:

– Нет. – И переключила внимание на Таню: – Мы вместе сидеть будем?

– Да.

– А мест нет, – ухмыльнулся Попов. – И с Таней вот… уже Ваня сидит.

Ваня, на которого бросили выразительный взгляд, скривился, но закивал:

– Да. Я… это… сижу.

Таня точно бы треснула однокурсника, но тут открылась дверь в кабинет.

– Заходите.

Фармакология.

Ох, вот где страшная-то дисциплина!

Холиномиметики и адреноблокаторы, спазмолитики и сердечные гликозиды, активные вещества и форма выпуска…

Да тут от одного названия судороги приключаются.

Поди выговори без запинки словосочетание «ингибиторы карбоангидразы»!

Впрочем, студенты с этим справлялись спокойно. Привыкли уже, научились. Салея сидела молча, листала учебник фармакологии. Сидела, кстати, рядом с Таней. Ваня попробовал сделать шаг к девушкам, но Таня так зашипела, что он решил не рисковать. И отступил под негодующим взглядом Попова.

Ага, умный какой! Тебе надо – ты и огребай.

Галина Борисовна, преподаватель фармакологии, отличающаяся повышенной ядовитостью дама средних лет, на иностранку косилась, но помалкивала.

А что? Сидит человек, читает, молчит. Может, что-то умное скажет… когда-нибудь. Только группа на нее отвлекается, но девчонка тут ни при чем.

Вот, очередная записочка не долетела.

Ох… и голова болит. На погоду, конечно. После какого-то рубежа она частенько болеть начинает. У Галины Борисовны – после вторых родов…

Ладно, работать все равно нужно. Преподавательница еще раз потерла пальцем лоб над левой бровью – именно там как будто штопор ввинчивался – и продолжила опрос.

Перемена.

Коротенькая. Не между двумя парами, а пятиминутка – между двумя уроками из пары.

– Выйдите хоть на пять минут, – попросила Галина Борисовна.

Обычно так не делают, но уж очень голова ныла. Нужно хоть пять минут тишины.

Студенты столпились у выхода. Только иностранка, удержав Татьяну за руку, подошла вплотную к учительскому столу.

– Простите, – говорила она действительно с каким-то странным акцентом. – Сильно голова болит?

Галина Борисовна едва не рявкнула. Но устыдилась. Действительно, а в чем виновата девочка? Что заметила? Так это ей в плюс, наблюдательная… только голова болит. И тошнит. Ох…

– Сильно.

– Попросите всех выйти. Мы с Таней останемся.

– Зачем?

– Попросите, – мягко повторила Салея Сантос. И что-то такое прозвучало в ее голосе… нет, не хотелось с ней спорить. Совсем не хотелось.

– Так, все вышли, двери закрыли, – чуть повысила голос Галина Борисовна.

Студенты тут же покинули аудиторию, хотя и поглядывали назад с явным любопытством.

Салея подошла поближе.

– Таня, смотри, – у нее имя прозвучало как «Та-ния». – Вот видишь – тут очаг боли, – и легкие холодные пальцы уверенно выбрали самую болезненную точку. Но дотрагиваться до нее не стали, остановились напротив.

– Вижу, – кивнула Таня. – А дальше что?

– А вот что… – Салея протянула руку и сорвала лист с фикуса, который стоял в углу кабинета, в горшке. – Смотри…

То есть так показалось Галине Борисовне. Таня-то видела: стоило Лее протянуть руку в требовательном жесте – и фикус сам отдал ей один из листков.

Салея медленным движением провела листком перед лицом Галины Борисовны. И еще раз. И еще…