Живущий рядом (СИ) - Евсюнин Олег Владимирович - Страница 2

— Вот, — с гордостью настоящего учителя-наставника заметил я Милке высыпав перед ней гору кубиков, — смотри и запоминай.

Я начал показывать сестренке разные буквы и называть их, непременно требуя, чтобы она все повторяла за мной. Потом, опомнившись, вспомнил как этому меня самого учили в школе, оставил ей всего две и попросил, чтобы она их прочитала.

— Мэ-а-мэ-а, — неуверенно ткнула пальчиком Милка.

— А что получилось? — переспросил я.

— Мэ-а-мэ-а, — повторила она и озадаченно посмотрела на меня своими внимательными глазками.

— Нет, не так. Мэ-а — это будет «ММАА», — поправил я ее. — Сразу два звука, поняла? Подряд, не останавливаясь. Попробуй еще.

Это было и смешно, и удивительно видеть как она морщит свой лобик и вдруг ставшими неподдающимися губками пытается соединить эти две буквы вместе. Наконец у нее получилось:

— Ма!

— Молодец, — похвалил я ее. — А теперь еще раз так же. Видишь вот эти две такие же буковки?

— Ма! — уже увереннее произнесла Милка.

— А теперь все четыре буковки вместе, разом. Что получится?

— Ма-Ма, ма-ма, мама, мама! — запрыгала от счастья сестренка. — Буковки и со мной начали разговаривать!

Не помню, сколько времени потребовалось Милке для того, чтобы выучить весь алфавит, но, по-моему, не так уж и много. И после этого мы уже читали сказки вдвоем. Несколько предложений Милка, потом все остальное на странице я, потом еще несколько предложений опять она.

— У тебя так быстро получается читать, — с завистью как-то сказала мне она.

— Ты тоже так научишься, — высоким учительским тоном ответил ей я. — И знаешь, что? Ты скоро научишься читать так быстро, что это будет быстрее, чем говорить.

— Правда? — недоверчиво покосилась она на меня.

— Да! Слова просто начнут звучать у тебя в голове, а говорить их вслух будет не надо.

Не знаю, поверила мне в то время Милка или нет, но, думаю, все-таки поверила. В конце концов, по сравнению с ней я был очень большим, а, значит, и очень умным. Хотя на самом деле я тогда был всего лишь подростком и конечно же не знал, что учиться в три годика чтению рановато, и когда мама с удивлением узнала о том, что ее дочь уже умеет читать, да еще и бегло, для нее с отцом это был шок.

К сожалению, а, может быть, к счастью, на этом все не закончилось. Теперь Милка могла сама читать свои книжки и даже больше, потому что папа сразу же купил ей планшет, при чем даже помощнее моего. В таких делах он всегда придерживался принципа, что надо приобретать вещь, а не дешевку. Но я не слишком переживал по этому поводу. Ведь и мне пять лет назад приобрели довольно мощный по тем временам гаджет, а тут к Новому году он пообещал мне еще более новый. А уж раз он пообещал… Ну вы поняли…

Значит, далее. Милка теперь запоем читала сказки, а от меня требовала уже более новых рассказов. А что ей рассказать? И я ей начал рассказывать про свои уроки. Домашние задания. В математике она, конечно, не разбиралась, но вот рассказы по истории, природоведению и даже где-то физике она слушала очень внимательно.

— И как ты все это знаешь? — с восторгом отзывалась она.

— Это же школа. Там всему этому учат.

— И я хочу в школу. Чтобы и меня научили.

— Успеешь еще, — покровительственно замечал я.

А что? Она тогда была маленькой любознательной почемучкой, которой все было интересно. Ну а мне приходилось старательнее учить уроки и мои отметки в школе на радость родителям резко пошли вверх. Потом мне и самому как-то незаметно понравилось учиться, но это произошло несколько позднее…

Только вот не надо думать, что я рос этаким домашним пай-мальчиком, у которого всего и дел-то было, что возиться с сестренкой, кормить летом рыб и учиться в школе в остальное время года. Нет. Конечно же нет. Я, как и все мои сверстники-сорванцы, мог убежать из дома на целый день и ошиваться где попало.

Про футбол я вам уже говорил. А еще было море, где мы купались и загорали до черноты. Еще — горы и лес, богатый всякой всячиной и конечно же игра в десантников, пришедших освободить планету от инопланетных захватчиков, терроризирующих местное население. Все как в увлекательных фильмах того времени.

Для этой игры у нас была целая амуниция из касок, непробиваемых жилетов и оружия. И у меня она была самая лучшая. Нет, конечно, не до такой степени как вы подумали, на это у моей семьи просто не хватило бы денег, но все-таки. Каска и жилет отливали настоящим металлом, а оружие… Не из самого дешевого пластика, со сменными магазинами патронов, которые требовалось перезаряжать по мере расходования боезапаса и очень-очень похожее на настоящее. Только размером чуть поменьше. Впрочем, у многих было подобное, что служило предметом особой гордости перед теми, у кого в руках находились всего лишь лазерные пукалки, единственным достоинством которых была возможность вести непрерывный огонь до полного разряда батарейки, то есть бесконечно. Ну а тех, кто при этом одевался полный летный комбез или чье оружие еще и имитировало вылет гильз мы считали мелкими выпендрежниками.

Схватки были жаркими. Местом действа обычно выбирался какой-нибудь массив горного леса. Команды делились по принципу «кто где жил». То есть те, кто жил в городке до большой площади против тех, кто жил за ней, ближе к отелям. Этих мы называли «курортниками», они нас в отместку — «отщепенцами». После этого кто-то был внизу, кто-то — наверху, и начиналось…

Синяки, ссадины, шишки и прочие там царапины считались нормой. Налокотники и наколенники, на высокопрочный келавр для которых ни один родитель не скупился, у всех были затерты просто до безобразия. А что делать? Одно попадание лазерного луча в шлем или жилет — и у тебя вспыхивает красная лампочка: убит, выбываешь до следующего раунда, а твоя команда рискует проиграть. Правда, серьезных травм как будто не было. Только однажды, неудачно покатившись со склона один паренек сломал себе руку. Как же его звали? Не помню. Он был из команды «курортников». Тогда войнушку мы сразу же прекратили, а пострадавшего со всеми предосторожностями доставили к его родителям, попутно выслушав там все, что взрослые думали о наших играх. Но на следующий день бои продолжились. При чем вместе с травмированным, который вовсю хвастался перед нами новым стабилизирующим бандажом на руке, что было несомненным предметом его гордости и зависти всех мальчишек вокруг.

Для нас тогда подражание своим кумирам — героям фантастических боевиков считалось самым крутым, что может быть на свете. Мальчишки! Только повзрослев я понял, что все это вымысел и даже самая что ни на есть злобная цивилизация, открытая в далеком космосе, относится к нам, землянам, намного дружелюбнее, чем это показывалось в фильмах.

В этой игре обычно побеждали мы, в футбол — «курортники», а в целом — ничья, так что обидно никому не было. После баталий я часто возвращался домой весь исцарапанный, с синяками на руках и ногах. Мать смазывала мои боевые раны какой-то мазью и постоянно ругала меня за неосторожность.

— Хоть бы ты на него подействовал своей мужской властью, — со вздохом упрекала она отца. — Ведь совсем расшибется, оглашенный, или голову себе свернет.

— Так-то оно так, — отвечал тот. — Но неужели ты думаешь, что держать его все время на привязи будет лучше?

О! Как же я благодарен своему отцу, который покупал и покупал мне новые батарейки для моего оружия!

А еще одним местом для наших детских игр служил старый заброшенный дом. Он находился по соседству с нашим и в нем никто не жил сколько я себя помнил.

Я, наверное, забыл упомянуть, что из всех «отщепенцев» я был самым «отщепенистым» из всех. Потому что наш дом стоял на самой окраине города и за ним было только это нежилое здание и, далее, уже залив.

Старый заброшенный дом. Не скажу, чтобы как из страшных триллеров про зомби навевающий жуткие ассоциации своими заколоченными окнами и разрушенными стенами. Нет. Дом как дом. Вполне себе свежий и как две капли воды похожий на наш, потому что строился явно по одному проекту и в одно и то же время, только вот хозяев у него давно уже не было, и он понемногу пришел в запустение. Чертополох, разросшийся по всему участку, заполонил все бывшие когда-то здесь цветочные клумбы, деревья разрослись, дали новую поросль, неухоженные кустарники тут и там являли миру свои серые отмершие ветки. В общем, чудненькое домовладение, оккупированное местной дикой природой до такой степени, что и само строение за этим живым лесом виднелось с трудом.